Camomile Field/ The Lost Boy.

      Джерарду снова снятся сны, если это вообще можно назвать снами, а то состояние, в котором он прибывает — сном. Парень постоянно крутится по ночам, он брыкается, словно дерется с кем-то, пару раз даже падал с кровати, и да, он разбил ночник, столкнув его с тумбочки во сне рукой.       Он снова и снова слышит этого гигантского кота, который словно притаился и ждет на крыше, словно сидит и выжидает момент, когда будет удобней схватить Уэя, а тени — его прихвостни, таятся в углах, охраняя объект, словно мрачные стражники, заключившие Джерарда в невидимую тюрьму в его собственной комнате, в его собственном доме.       Парень снова не может уснуть полночи, его родственники уже начинают интересоваться, все ли в порядке с Джерардом, но тот отмахивается, утверждая, что просто очень сильно устает из-за проекта. Конечно, он врет. Нет никакого проекта, и одногруппницы тоже нет. Очередная отмазка.       Он с трудом погружается в сны, которые один хуже другого, все одинаково мрачные, и если ему не снится гигантский кот, то снится прочая муть, которая доводит до дрожи в коленях и криков по ночам.       Майки почти готов устроить брату допрос.       Уэй снова видит странный сон. Это больше похоже на очередное видение, что больше всего пугает. Он снова стоит рядом, словно влазит в чужие мысли, или же воспоминания, и то и другое одинаково напрягает. Джерард осматривает комнату, и она опять же до жути знакома, но в то же время жутко чужая, и парень никак не может вспомнить, где он ее видел.       Посреди комнаты сидит мальчик, ему около десяти и он играет с конструктором. Дети в этом возрасте переходят уже на другие вещи, но этот мальчик не похож на остальных. У него милые шоколадные кудри, которые отливают на солнце, а в комнате очень много света, и это даже немного слепит. Джерард даже не сразу понимает, что мальчик разговаривает с кем-то.       — Ты что, не видишь? Ты пугаешь его. Конечно, ты не видишь, ты же ничего не видишь, — бурчит мальчик, разговаривая с кем-то невидимым, пока этот кто-то не смахивает своей невидимой рукой все то, что построил ребенок.       Джерард даже оборачивается на это. Он хочет заговорить с мальчиком, но боится. Разумеется, это сон, он уже видел подобный, и его исход Джерарду не нравится. Хоть парень и может проснуться в любой момент, он все же не решается заговорить, и просто присаживается на кровать мальчишки.       — Он очень хороший, я не хочу, чтобы ты его забирал, — ребенок вдруг оборачивается и смотрит прямо в глаза Джерарду, от чего тот даже сглатывает, а потом четко, обращаясь конкретно к нему, говорит: — Привет. ***       Джерард снова бежит по ромашковому полю, прячась от проклятых теней, честное слово, они скоро доведут парня до нервного срыва. Он настолько не замечает, что происходит вокруг него, так сильно занят оборачиванием и разглядыванием невидимых существ, бегущих за ним по пятам, что не замечает, как врезается в дуб, теряя на какое-то время сознание.       Когда он приходит в себя, то сразу видит широко распахнутые зеленые глаза, в которых, словно отблески солнца, пляшут золотистые крапинки. А после звонкий смех, больше похожий на звон колокольчиков.       — Я исп-пугался, чт-то ты уж-же н-не подним-мешься, — заикаясь, говорит подросток, и садится по-турецки рядом.       Сегодня на нем лишь большая рубашка, которая заляпана красками, как в первый день их встречи, и даже странно, что мальчик ходит в ней; старые, заношенные до дыр джинсы с рваными коленками и большие тяжелые ботинки.       — Тебе не жарко в них? — спокойно спрашивает парень. Он уже привык к некоторым странностям Фрэнка. Тот никогда не говорит о доме или родителях, и старается не говорить о том, почему он здесь, почему убегает из дома туда, куда нельзя детям.       — Н-нет, они кр-расивые, — с улыбкой говорит мальчик и лезет в сумку Уэя. — Я зн-нал, что ты сн-нова прин-несешь мн-не шокол-лад, а он-ни не в-верили, — подросток говорит явно о цветах, поскольку любит с ними разговаривать. — А я пр-ринес тебе п-подарок.       Джерард немного удивляется, полулежа в высокой траве среди ромашек, и смотрит на мальчика. Тот немного странный, но очень красивый и милый. Он добрый и искренний, а таких очень мало. Мальчик достает из-за спины венок и надевает его Джерарду на голову.       — Т-тебе нр-равится?       Он смотрит немного испуганно, и все те эмоции, которые появляются постоянно на его лице, такие искренние и неподдельные, что Уэй никогда не перестанет им удивляться.       — Очень, — честно отвечает юноша и целует Фрэнка в щечку, от чего тот краснеет.       Они сидят под большим дубом, и Джерард рисует мальчика, который разговаривает с цветами, выглядя очень странно и нелепо в этой смешной одежде, но с венком на голове, а Уэй находит это милым. Все это стало уже чем-то привычным, и парень даже не замечает некоторых странностей, откинув все страхи и опасения, находясь рядом с этим подростком.       А зря. ***       — Вот видишь, ты напугал его настолько, что он даже не разговаривает со мной, — возмущается мальчик, а потом даже съеживается, потому что невидимый кто-то явно на него кричит. — Прости, но почему он так не нравится тебе? Да, я понимаю, что ты тоже хочешь его видеть, потерпи, ладно? — ребенок снова оборачивается на Джерарда и лучисто улыбается ему. — Эй, ну привет! Я тоже тебя вижу, ты можешь разговаривать.       Уэй молчит еще какое-то время, а потом просто вздыхает.       — Почему ты видишь меня? Я же сплю. И почему ты снишься мне? И ты... живой, — немного облегченно говорит парень, а мальчик смеется.       — Ну, конечно, я живой, а каким мне еще быть? — он снова начинает строить свою пирамиду, но ему постоянно мешают, и мальчик бросает это дело. — Знаешь, я думаю, он зря тебя пугает, но ты не бойся, он просто тоже хочет видеть тебя, но не может.       От слов ребенка Уэю не становится ни на йоту понятней, но он на всякий случай кивает и берет в руку деталь от конструктора, покрутив ее пальцами, и ставит обратно.       — Я уже видел, как ты умираешь, — просто говорит он ребенку, а тот выглядит немного заинтересованным.       — Нет, это не правда, не нужно лгать, я же жив.       То, что такая простая фраза так сильно обидела мальчика и даже разозлила, немного напрягает Джерарда, но он решает не спорить.       — Извини, наверное, это был просто дурной сон.       Ребенок сразу кивает, соглашаясь, а потом улыбается.       — Как тебя зовут, малыш? — спрашивает было Джи, но это явно какая-то ошибка, потому что уже в следующую минуту, когда мальчик собирается открыть рот и начать говорить свое имя, тот самый невидимый человек явно хватает ребенка за горло и начинает душить.       Уэй хочет помочь, потому что видеть еще одну смерть одного и того же мальчика — как минимум странно и ничуть не круто, ему это совсем не нравится, но парня отталкивают в сторону, словно пригвоздив спиной к стене, и он ничем не может помочь, даже отвернуться и отвести взгляд не в силах, просто смотрит, как мальчик задыхается и умирает у него на глазах, а после просыпается от собственного крика.       — Джерард, хватит, это всего лишь сон, я не знаю, что тебе снилось, но очнись! — кричит Майки на брата, потому что, серьезно, с него хватит этих странностей.       Уэй с трудом приходит в себя, у него перед глазами все еще стоит мальчик, который задыхается и умирает.       — Я просто спросил его имя, просто имя, а он задушил его, и я… я не мог ему помочь, Майки, — словно в бреду повторяет старший брат, и Майкл приносит ему стакан воды и успокоительное. В последнее время он часто капает его Джерарду, а еще и снотворное в чай.       — Кого «его», Джи? Ты снова видел того мальчика? Тебе стоит прекратить ходить на поле.       Парень качает головой.       — Это не взаимосвязано. На поле мне спокойно, там я могу… Там можно отдохнуть от кошмаров. — Уэй умалчивает о том, что там он может побыть с Фрэнком, Майки явно решит, что это сумасшествие, и вообще сдаст семье, которая его прикует к батарее или запрет, чего доброго, в психушку.       — Так не может продолжаться, мне придется рассказать все маме, Джи, ты сходишь с ума, тебе нужна помощь…       Может быть, он и прав, может Джерард и правда сходит с ума, но обняв коленки и поджимая их под себя, парень думает, что все в порядке, просто очередной кошмар.       Кошмар, который никак не может закончиться. ***       — Теб-бе пора д-домой, Джи, — говорит мальчик, когда начинает темнеть. Он немного хмурится, словно опасается чего-то, и парень осматривается, но не замечает ничего странного.       — Да, наверное, ты прав. Но ты же будешь здесь завтра? Ведь будешь? Правда?       Уэй не знает почему, но когда его посещает мысль о том, что сегодня он уйдет, а завтра мальчик не явится, то буквально сходит с ума. Ему необходим этот парень, необходим как воздух, только с ним все его страхи и опасения исчезают, только с ним так легко и свободно.       — Д-да, т-ты же зн-наешь, — хихикает ребенок, а потом пищит. — Т-ты наст-тупил на р-ромашку!       Джерарду приходится поднять свою ногу с несчастного цветка и пригладить его лепестки, извинившись.       — До завтра, Фрэнк? — говорит парень, оборачиваясь, но мальчишки уже нет. Он постоянно уходит так быстро, что парень не успевает заметить этого.       Он вздыхает и идет домой, но словно не может вспомнить дорогу и начинает слегка паниковать, а кругом слышны шаги, и Джерард не на шутку пугается.       — Фрэнк? Это ты?       Он крутится на месте, оборачиваясь и оглядываясь, но никого нет, и парень идет дальше, все выискивая дорогу, а в голове снова этот мерзкий противный голос, который непонятно кому принадлежит, он становится все громче и громче, пока Джерард просто бежит вперед, стараясь не оглядываться. Он уже почти видит крышу дома, а голос превращается в жуткий истеричный смех, от которого леденеет душа, а по коже мурашки, и словно даже температура упала на несколько градусов.       Джерард уже даже не оборачивается, просто глядя на крышу, желая поскорее оказаться дома, где есть Майки, где родня, огонь камина и теплый чай. Там можно спрятаться от всего.       Раньше парень так думал, но сейчас он в этом не уверен, и даже забегая в дом и захлопывая дверь, он не обретает полный покой.       Да, исчезает голос, шорох, пропадают тени, им просто негде спрятаться в такой светлой гостиной, но стоит парню зайти в свою спальню, а голове коснуться подушки, как все его страхи оживают, превращаясь в один бесконечный нескончаемый кошмар. И лишь тогда, только тогда Джерард понимает, где он видел ту комнату, которая снилась ему в последний раз, но уже слишком поздно, и он снова проваливается в липкий, мрачный сон.