Joyeux anniversaire

Вечерний город шумит и шумит, думается мне, слишком громко. Густые сумерки, постепенно всё же окутавшие улицы, плещутся тьмой возле моих ног в белых кедах, и чувствуется, будто какая-то неведомая прохлада подёргивает их, несмотря на сочную летнюю жару. Шоссе прямо за оградой летнего кафе, в котором мы сидим, разрывается от визга тормозов и скрежетания шин, и мне хочется скорее уехать отсюда далеко-далеко, чтобы не слышать этого шума. Хочется, знаешь, задёрнуть все шторы и не видеть никого, кроме тебя. Мне всегда казалось, что спрятаться гораздо легче. Мы сидим на террасе летнего кафе, и Оле, похоже, абсолютно плевать на мои философские мысли. Я скуриваю уже третью сигарету, раздраженно стряхивая пепел в идиотскую хрустальную пепельницу на столе, которая совершенно не соответствует этому заведению. Перед моей девушкой скачет официантка - типичная шалава с отвратительной силиконовой грудью, лишённая и грамма интеллекта. Она подбегает сюда чуть ли не каждые пять минут, что, чёрт возьми, действительно начинает раздражать. Оля лишь мило улыбается в ответ и вообще не испытывает никакого дискомфорта от ситуации. Ну-ну. В перерыве между очередным посещением этой гламурной курицей нашего столика я наклоняюсь над ним и, сжав запястье сидящей напротив, шиплю: - Не смотри на неё так, - возможно, я выгляжу не слишком убедительно, во всяком случае, Оля только смеётся в ответ и отмахивается. - Это всего лишь официантка, Алис, - протягивает она, убирая с плеч за спину длинную прядь рыжих волос. - Ты любишь нервничать по пустякам, правда, не надо. - Не надо заигрывать со всякими первыми встречными при мне, - зло шепчу я, прекрасно понимая, что перегибаю палку. - Ты ведь знаешь, чем это закончится. Не глядя на девушку, я закусываю губы и достаю из рюкзака потрепанный кошелёк. Как же меня раздражает вся эта музыка, все эти разговаривающие люди вокруг. Их слишком много, слишком. В следующий момент, когда эта потаскушка в мятом переднике подбегает к нам (вообще удивительно, как это ей удается столь грациозно перемещаться на столь высоких каблуках), я бросаю: - Счёт, пожалуйста. Покачивая бёдрами, она разочарованно отходит и через пять минут снова всплывает перед нами, будто из неоткуда, хотя, верно, это всё прибывающие и прибывающие в помещение люди создают такой эффект. Вот уж точно, пора уходить отсюда. Мельком глянув на принесенную книжицу, я швыряю на прозрачную поверхность крупную купюру, добавляя, что сдачи не надо. Я и так слеповата, чтобы видеть цифры, к тому же, в такой темноте, но, надеюсь, я не слишком уж выйду из денежного баланса с этими расходами. Я встаю, набрасываю кофту, и ещё раз крепко сдавливаю её запястье на том же месте. Возможно, на какое-то время останется синяк, но меня это только радует. Оля несколько растеряна, потому встаёт и без лишних слов следует за мной на выход. Хоть это радует. Не отпуская её руки, я подбегаю к стоящим в ряд такси. Кивнув одному из курящих поодаль мужиков неопределённой кавказко-грузинской национальности, я буквально запихиваю её на заднее сиденье серого Форда и пристраиваюсь рядом сама. Приобнимая её за обнаженное плечо, хрипло выдыхаю ей прямо в ухо, осторожно касаясь его влажным языком: - Я же сказала, что тебе не надо на неё смотреть. И что ты прекрасно понимаешь, чем это закончится, верно? - Я отбрасываю с Олиного лица волосы, щекоча её переносицу. Дверь приоткрывается и в салон залетает водитель. - Куда ехать будем, девочки? - Я называю адрес и молю про себя всех известных мне богов, чтобы этот усатый человек оказался неразговорчивым, вопреки своей профессии. Он заводит мотор и включает "Наше Радио", не изъявляя никакого желания побеседовать с нами, и я выдыхаю. Сердце отчаянно бьётся, словно бешеное, и я понимаю, что мне надо успокоиться. И я даже знаю, как это сделать. Мы несёмся по ночному городу, а я уже перебираю в голове приятные вариации продолжения этого вечера, поглаживая Олю по руке. Мне надо вылиться из этого потока. Вскоре мы останавливаемся возле нашего подъезда, расплатившись поднимаемся по еле чернеющим во мраке ступенькам и заходим внутрь. Она пытается прижать меня к стене и поцеловать, но я ловко уворачиваюсь. Извини, милая, но сегодня всё не будет так просто. Мягко заводя её руки за спину, я веду её к лифту и уже через пару секунд открываю дверь в квартиру. После чего, ухожу к себе, бросив ей только короткое: "Подготовь себя." Потом закрываю везде шторы. Я уже чувствую, как по мне растекается умиротворяющее тепло. Комната утопает в полутьме, заставляя меня замедлить шаг, прислушаться к шороху и уловить легкий аромат её духов. Ей ужасно подходит этот запах, даже я, несмотря на мою неприязнь к парфюмерии любого вида, вдыхаю сейчас этот сладковатый аромат с удовольствием. Я подхожу к невысокому столику с цветами и поджигаю фитиль у нескольких свеч. Забавно, она мне как раз недавно рассказывала про то, как ей не нравятся игры с воском. Она всегда была слишком нежная. В любом случае, пока что свечи дают свет, а того, что исходит от тусклого бра мне кажется мало. Тени заскакали по стенам, у окна осветился её силуэт. Я невольно останавливаюсь и любуюсь. Рыжие волосы водопадом струятся по плечам и ключицам, спадают на восхитительную грудь, которую прикрывает лишь чёрный шёлк, висящий на тоненьких лямках. Моим быстрым пальцам хватит и одного движения, чтобы лишить её этой нежной ткани, но, право же, я не вижу смысла торопиться. Поиграем немного, солнце? Я пригубляю напиток в изящном бокале, который поставила себе чуть раньше. Хрусталь блестит в моих руках, но Оле я не спешу его предложить. Не заслужила. Я делаю вид, будто бы не замечаю её присутствия в принципе. Хожу с бокалом по комнате, провожу пальцами по пыльным корешкам книг. В конце концов, я ставлю так и не допитое вино обратно и медленно подхожу к девушке. Мягкими пальцами пробегаюсь по её низу живота, и поднимаюсь вверх, почти не касаясь ткани. Дохожу до груди, и провожу пальцами через ложбинку, специально не трогая чувствительных точек, словно дразня. Слегка надавливаю большим и средним пальцами на чуть выпирающие ключицы. Очень медленно поднимаюсь к самой шее и одновременно перемещаю левую руку на оголенное бедро, слегка приподнимая кружевной край алого пеньюара. Лёгким движением губ провожу по бледной коже, а затем мягкой, но уверенной рукой надавливаю под скулами, вынуждая положить голову мне на плечо, что не очень-то и легко, учитывая, что она всё таки выше меня. Я вдыхаю её безумный запах, и слегка задеваю ложбинку за ухом. Оставляю правую руку на шее, а другую поднимаю выше и слегка надавливая, провожу пальцами под выпирающей костью бедер. Она немного опускается, и я выставляю вперед колено, упираясь ей между ног, не позволяя сесть ниже. Поглаживаю её под скулами, и прикусываю кожу на плече. Затем еще и еще, наращивая силу укусов и поднимаясь выше, к шее. Кусаю рядом с венкой, и влажно зализываю укус, срывая с её губ первый вздох-стон. Рано ещё, солнышко, рано. Поднимаюсь рукой к изгибу талии, провожу дальше, к диафрагме, вплотную подбираясь к груди. Кусаю мочку уха, и одним движением стягиваю с неё шёлковый бюстгальтер. Убираю левую руку, и в этот раз беру оба её запястья в ладонь, заводя их ей за спину. В это же время, беру с подоконника атласную чёрную ленту, как хорошо, что в крайний раз она бросила её именно там. Я нежно затягиваю её руки, эта лента, конечно, служит больше для красоты, чем для серьезного ограничения свободы, но ведь она - хорошая девочка, не так ли? Снова покусываю её плечо и шепчу: - Не шевелись. Окончательно закрепив ленту, вновь перемещаю руку на её шею, а другой больно сдавливаю сосок, одновременно поднимая выше ногу, ощущая её повлажневшее лоно. Впрочем, я тут же отпускаю её, отойдя на несколько шагов и довольно оглядев свою девочку. Такая открытая и доступная, по детски беззащитная, но в тоже время ужасно развратная. Я выхожу на середину комнаты, жестом подзывая Олю к себе. Склоняю голову, с улыбкой глядя на неё. - На колени, - бросаю я, параллельно скидывая с себя шуршащее вечернее платье, оставаясь в одних чулках. Вам тоже кажется, что гулять без белья - это восхитительно? О, она тоже это всегда ценила, особенно, когда наши роли немного отличались от сегодняшних. Я медленно подхожу к шкафу и достаю из его загадочных глубин ещё одну ленту. Осторожно набрасываю на её глаза, затягивая на затылке. Снова подхожу к шкафу и достаю несколько предметов, которые тут же занимают своё место на столе. Ну а ей пока что видеть их совершенно необязательно. Я подхожу к ней сзади, касаясь своими затвердевшими сосками её спины. Прижимаюсь плотнее, сминаю её грудь, пальцами оттягиваю соски, всасывая нежную кожу на шее. Щекочу живот, скольжу руками назад, поглаживая по пояснице, от чего она немного прогинается в спине. - Тише, тише, милая, - усмехаюсь я, поглаживая её внутреннюю часть бедра. - Кажется, я не разрешала кому-то двигаться. Ну вот, ты опять дёргаешься, да что такое? Придётся наказать тебя. Или, может быть, ты хочешь попросить прощения? - Не дожидаясь ответа, я сдавливаю её бёдра и вижу, как она мотает головой. - Нет? Ну что же. Я слегка толкаю её вперёд, так что теперь она лежит лицом на мягком ковре. Как жаль, что она не может опереться руками. Развожу сомкнутые колени, удовлетворенно хмыкаю. Не удержавшись, легонько шлепаю её рукой, оставляя, однако, розовеющий след. Беру со столика чёрную изящную плётку, играю ей в своей руке. Медленно поглаживаю, с удовольствием чувствую, как она напряглась. Пару раз шлепаю и снова поглаживаю, подбираясь все ближе к истекающим складкам половых губ, но нарочно их не касаясь. Наращиваю темп, прислушиваясь к её тихим постанываниям. Вскоре стонов становится больше, а её тело начинает конвульсивно вздрагивать под плеткой. О, как же приятно за этим наблюдать. Я никогда бы не назвала её худенькой, но именно её тело было идеальным для меня, особенно в такие моменты, когда она мелко дрожала, закусывая губы, чтобы сдержать стоны. Ягодицы начинают краснеть отдельными полосами и я плавно перехожу на спину, однако и тут не задерживаюсь и отбрасываю плётку. Я не могу больше сдерживать себя и решаю не мучить её слишком, поскольку это обернётся большими мучениями для меня. А я уж не привыкла себе ни в чём отказывать, уж извините. Я отбрасываю плеть и слегка провожу кончиком язычка между ягодиц, вслушиваясь в её тяжёлое дыхание. Раздвигаю её ещё ноги шире, подбираясь языком всё ближе к лону. Снова решаюсь её подразнить, и провожу языком вокруг половых губ, не касаясь чувствительной плоти. Она словно случайно приподнимает свои бёдра, но я жестко фиксирую её пальцами. Снова ласкаю вокруг, а затем одним движением слизываю всю смазку. Она снова вздрагивает, прижимаясь грудью к полу и сильней выгибаясь в пояснице. Шаловливым язычком раздвигаю плоть и вхожу во влагалище. Затем вынимаю язык и снова вхожу, поглаживая её изнутри. Вынимаю и спускаюсь к клитору, шершавой поверхностью языка поглаживая и вылизывая. Чувствую, как собственное возбуждение заставило повлажнеть внизу. От её надрывных стонов только сильней хочется доставить удовольствие, довести до исступления, чем я с новым рвением и занялась, опустив правую руку к влагалищу и медленно войдя в неё большим пальцем, одновременно засасывая губами чувствительную плоть. Посасывая и кусая, с развратным хлюпаньем смазки я двигаю в ней пальцем, круговыми движениями доставляя ей удовольствие. Она прижимается к полу, потираясь о него и постанывая в такт моим движениям. Наращиваю темп и она стонет сильнее, сжимая мои пальцы изнутри. С каждым разом все быстрее вылизывая, я наращиваю темп движения пальцем. Честно говоря, не понимаю, какого чёрта это делаю я. Впрочем, сегодня такой день, что раз в жизни можно и сделать ей такой подарок, я полагаю. Она сполна отработает это после. Чувствую, что еще немного, и она уже готова кончить, но я пока не дам ей такой возможности, ни в коем случае. Не вынимая пальца, поднимаюсь сама и приподымаю её за связанные руки так, чтобы она села на мои согнутые в коленях ноги, расставив свои колени шире. Закусывая её кожу на шею, я ввожу в неё ещё один палец. Кажется, ей хочется вскочить, но мои зубы не дают ей сделать этого. Я слегка растягиваю её матку, разводя в ней пальцы, и отпускаю шею, начиная двигаться максимально интенсивно и резко. Оля прогибается и опрокидывается на меня, её волосы каскадом спадают на мои плечи, запах только усиливается и возбуждает ещё больше. Я сама уже на приделе, но останавливаюсь. - Чтобы кончить тебе всего лишь надо всё же извинится, - Хриплю ей в ухо. - Давай же. Но она, словно в бреду, мотает головой и шепчет: - Нет. - Нет, значит? - Шиплю я и врываюсь в неё третьим пальцем, ощущая, что смазка течёт по руке и капает на ковёр. Вывожу на её коже беспорядочные узоры, покусываю кожу. Она мелко дрожит и не выдерживает. - Простите, Госпожа... прошу... - Её голос сбивается, да и мне уже нелегко дышать, но тем не менее, я нахожу в себе силы переспросить. - Ещё раз? - Простите... ах! - Она ломано выгибается, опрокидываясь на меня полностью и опрокидывая на пол меня. Я срываю ленту с её рук, она конвульсивно сжимает меня изнутри. Затем ещё и ещё раз, выжимая из оргазма всё что можно, наконец расслабляясь и отдаваясь наслаждению. Спустя пару минут мы обе лежим тяжело дыша. Я аккуратно вынимаю из неё пальцы и целую в плечо. Медленно снимаю повязку с глаз, покрывая влажной дорожкой скулы. Я чуть отползаю, приобнимая её. - Молодец, солнце. Хорошая девочка, - шепчу я, пока она тянется ко мне за поцелуем. И спустя пару минут, жадно сделав вдох, добавляю, - С днём рождения.