Доверие — бесценный друг любого человека, на нем строятся отношения, без него любому будет довольно тяжело. Часто мы доверяем всем, но затем обжигаемся об одного
неправильного человека, чтобы потерять веру во всех и каждого в отдельности. Бывает, что доверие порождено сильными чувствами, у него нет проверенной основы, только шаткие подпорки.
Любовь, доверие, дружба — все они на чем-то основываются, будь то чутье, испытания, банальная повседневность. Однако довольно часто оказывается, что ты любил, доверял и дружил только с тем человеком, которого
хотел видеть, с этакой красивой розовой иллюзией, построенной собственным воображением и капелькой книжной фантазии. Идеальный рецепт для волшебных людей.
— Идеальных нет, есть идеалы, — важно говорила Энни, почерпнув это то ли из книг, то ли из любимой группы в интернете.
Она не считала кого-либо идеальным, нет, что вы, ни в коем случае. Просто был такой парень (его можно назвать особенным), который стал ее идеалом во всем: внешность, привычки, красивая улыбка, участие в караоке, смех.
Были он (такой красивый, любимый, родной
, идеальный) и она (настолько обыкновенная, незаурядная, простая
и влюбленная). И в какой-то странный и важный момент Луи осчастливил самую типичную из всех представительниц прекрасного пола девушку, сделав ей предложение и сказав в тот момент множество красивых слов.
Энни не чаяла в нем души, растворялась полностью и безвозмездно, как и Луи в ней. Они впервые съехались, чтобы жить в одном маленьком уютном домике где-то в промежутке между окраиной и центром, и этот шаг был довольно рисковым. До того дня Энни ни разу не находилась так долго в одной квартире с парнем, ведь то было не два и не три дня, а гораздо больше..
Примерно на десятый день Энни начала замечать, что Луи систематически задерживается на работе и слишком рано уходит туда. Затем, словно смыв с глаз пелену, девушка поняла, что он не идеал, а такой же парень, который может с кем-то подраться или поругаться, выкурить косяк или неловко порезать руку.
Однако она, видимо, не могла понять, что Луи не так прост. Энни отчаянно выискивала счастливую улыбку, которую видела
или хотела видеть на его лице все те месяцы, пыталась рассмешить, даже вытащить в кафе-караоке, но все это делалось из-под палки, как будто Томлинсон был слишком занят другой проблемой.
За месяц до начала серьезной подготовки к свадьбе Энни поняла, что ее идеальный Луи перестал быть таковым, что он вообще другой человек. Больше не было ни улыбки, ни смеха, ни вечерних забав — ничего. На костяшках пальцев появлялись кровавые следы, под глазами порой были видны синяки, а смотрел он иногда настолько холодно, что девушке хотелось плакать.
«Почему?»
Вскоре вся происходящая ситуация стала невыносима для Энни, потому что она не могла
и не хотела принимать Луи без улыбки и огонька в глазах, а парень-«хулиган» был для нее совершенно чужим.
Девушка уехала через несколько дней, увидев Луи, входящего в квартиру со следами крови около нижней губы и у рассеченной брови. Когда он посмотрел на нее таким родным взглядом, будто пытаясь что-то сказать, но потом вздохнул и ушел в ванную, Энни поняла, что потеряла его и что это было отчасти и ее ошибкой.
Дружить и любить светлого Луи было так легко и безболезненно, что задумываться о чем-либо казалось глупым и ветреным.
Она оставила записку на столе, в которой
сделала попытку высказать все, что накопилось в ней за ночь, и у нее почти получилось. Вот только затем, хорошенько подумав, Энни вырвала объяснение.
«Прости»
Без знаков препинания/скобочек/смайликов/неопределенностей, без лишних слов/восклицаний/знаков вопроса. Просто одним словом она решила отделаться от человека, который совсем недавно делал ее счастливой, пока Энни не запуталась.
***
Когда на утро Луи увидел записку, он не стал задавать вопросов в виде сообщений, но сделал для себя одно важное решение, понимая, что так расставаться попросту глупо. Допустим, Энни умело хорошо фильтровать всю входящую информацию и умело избегала любых упоминаний о проблемах Томлинсона. Возможно, она
чересчур влюбилась в симпатягу-парня, оставив частичку его личности с пометкой «просмотреть позже». Но он знал о ней все: привычки, любимого автора, тайны, потому что читал Энни так, словно она была открытой книгой.
Когда через некоторое время парень в черной толстовке и темных кроссовках появлялся на противоположной улице, Энни не замечала ничего подозрительного. Если он сидел у соседнего столика или забегал в магазин одежды, у нее опять не было ни капли вопроса. Луи же, напротив, отмечал бледность ее кожи, блеклость и невзрачность родной фигурки, вялость.
Порой Луи задумывался, могла ли она так переживать из-за него? Но, учитывая, что Энни ушла сама, было бы смешно рассчитывать на такое. Откуда ему было знать, что творится в ее душе, если даже при частых визитах на улице/в кафе/у места работы он не мог залезть к девушке в голову.
Ради одного малюсенького разговора он бы отдал многое, но не позволяла, наверное, гордость. Луи не понимал, что такого сделал, если
она не хотела замечать другой стороны парня, а он не мог с этим ничего поделать. Получается, что в разрыве был виноват вообще не Томмо.
Однако Энни тоже не теряла времени, периодически созваниваясь с их общими друзьями и вытаскивая из «великой» паутины какие-то факты из жизни Луи. Она все больше и больше понимала, что совершенно не знала того парня, к которому так хотелось прийти ближе к вечеру.
С маленькими ужимками и гримасами Луи все ближе и ближе приближался к дому Энни, надеясь, что однажды она сама поймет, что это за парень в черной толстовке и темных кроссовках.
Тем временем Энни узнавала все больше и постепенно понимала, что ей не чужд и не страшен тот
, чужой, Луи. Она стала замечать больше вокруг себя, словно этот маленький разрыв в отношениях повлиял на ее мир, сделав в розовом полотне большую прореху, которая стала отражать реальность, а не красивую картинку.
И однажды вечером Энни выглянула в окно, увидев на лавочке около дома парня в черной толстовке и серых кроссовках. Прищурившись, она вглядывалась, чтобы понять, накручивает ли она себя или происходящее реально. Все-таки сомнений быть не могло, просто до этого девушка слишком долго фильтровала образ Луи и не пыталась найти его во всех прохожих, как сделали бы многие.
Прости?
Без кавычек, немножко коряво, слегка непонятно для всех, кто мог бы впервые увидеть такую писанину, Энни вывела эту надпись пальцем по запотевшему окну. Благо, жила она на втором этаже, а парень смотрел прямо в ту комнату, вернее, кухню, в которой стояла
бывшая мечтательница.
Никого не удивит, что девушка, накинув поверх теплого свитера куртку и кое-как натянув на ноги кеды, выбежала на улицу? Впрочем, следов таинственного парня в черной толстовке и серых кроссовках не было. То ли хмыкнув, то ли ойкнув (кто ее поймет, эту Энни), она обернулась на триста шестьдесят градусов — никого.
— Примерно так ты оставила меня, — рассмеялся Луи. — Великодушно прощаю, — он появился словно из неоткуда, обнимая Энни из-за спины, но девушка моментально повернулась к нему.
С тревогой она осматривала его лицо и фигуру по-новому, теперь зная, что к чему. Костяшки, бровь, краешек губы — вроде бы никаких новых ссадин за долгое время (хотя все вполне могло успеть зажить).
— Прости, — прошептала она, уткнувшись лицом в черную толстовку и, кажется, заплакав.
«Как в красивых мелодрамах», — удовлетворенно подумал кто-то, наверняка наблюдавший эту сцену.
И, чтобы не перечить законам жанра, они медленно поплелись в холодную квартирку Энни, чтобы там напиться холодного кофе и «посмотреть» друг на друга заново.
