***
Гарри нравится Хлоя — красивая, умная, чертовски горячая и сыплющая остротами как фокусник картами, но не нравится, как она крутится возле Дрейка, заглядывает тому в глаза, улыбается широко и остро, касается пальцами его плеча. Гарри это ужасно раздражает: внутри просыпается что-то вроде детской ревности из разряда «он только мой друг, не смей с ним разговаривать». У него с Дрейком своя история, прописанная адреналином, общими делами, пулями, совместными провалами и победами. Он уверен, что Хлое тоже есть, что рассказать, но слушать он не хочет. Гарри старательно скрывает свою ревность, считая ее великой глупостью. Кольт лежит в тумбочке, до него — подать рукой, но он сидит, развалившись в кресле, и пьет текилу, травя свои байки и слушая Дрейка, заливаясь хохотом вместе с Хлоей. Завтра после полудня они отправятся в Стамбул, а пока можно расслабиться и не думать о том, что придется сделать, а также об оружии, ждущем своего часа. Краем глаза Гарри смотрит на их с Дрейком соприкасающиеся колени и ловит взглядом, как Хлоя взъерошивает ему волосы. Гарри опрокидывает в себя стопку. Текила обжигает горло. Он не будет медлить.***
Они с Дрейком добираются до музея, методично вырубают охранников и обходят посты, работая, как слаженный механизм. Гарри язвит при каждом удобном случае, поддевает и время от времени наслаждается чужой улыбкой. – Не тормози, лап, – бросает он через плечо и лопатками чувствует, как Дрейк сначала приподнимает брови, а потом улыбается. И несомненно идет следом, чтобы потом опередить, броситься вперед. Кольт жжет Гарри бедро, напоминает об обещании. Они добираются до выставочного зала в башне, и Гарри ловко оставляет систему безопасности в дураках: проходит меньше минуты, прежде чем он открывает витрину. Лампа не сообщает ничего нового, и Гарри одновременно рад этому и огорчен. – Подожди, – вдруг говорит Дрейк, продолжая осматривать лампу со всех сторон. А после разбивает ее. Гарри бы схватился за сердце от такого издевательства над древней реликвией, но ему абсолютно пофигу. Они все-таки расшифровывают карту, и в глазах у Дрейка столько восхищения, что Гарри чувствует, как у него внутри все холодеет. Он хочет уйти поскорее, торопит, потому что нет сил стоять вот так рядом, зная, что через несколько мгновений должен будешь всадить пулю между глаз. – Все, уходим, – бросает Гарри через плечо, забирается по веревке наверх… и тянет ее за собой. Его руки почти не дрожат. Понимание в глазах Дрейка режет тупым ножом. Он поднимает руки, когда Гарри все же наставляет на него Кольт. – Флинн, пошутили и хватит, бросай веревку! Гарри закрывает и открывает глаза. Он не будет медлить. Не будет. Оружие в руке становится невыносимо тяжелым, хотя ничего непосильного сделать от Гарри не требуется — всего лишь нажать на курок. Сам Гарри предпочел бы отбиваться от стаи волков с помощью одной лишь палки. – Нейт, хватит. Признай, что тебя одурачили, – он не усмехается, лишь качает головой. – В задуманном для тебя нет места. Дрейк хмурится, по-прежнему не двигаясь. Не ищет укрытия, хотя тут повсюду сплошное стекло. – И ты убьешь меня? Да, — говорит Кольт в его руках. Он не должен медлить, не должен отступать, иначе его самого ожидает участь в стократ хуже этой. Но и выстрелить он не может. Не в него. Гарри не готов. К такому вообще можно быть готовым? – Нет, – говорит Гарри. – Лишь уберу с дороги на время. – Флинн! – орет Дрейк, прежде чем Гарри успевает спустить курок, чтобы разбить одну из витрин. – Послушай меня! И Гарри останавливается. И слушает. Лучше бы стрелял. Потому что с каждым словом Дрейка его уверенность тает на глазах. – Я помогу тебе, – говорит тот с нажимом. – Слышишь, Гарри? Мы выберемся из той задницы, в которую ты влез. Гарри смотрит на него, а после закрывает глаза и опускает пистолет, потому что видеть своего партнера, напарника и, наверное, все же больше чем друга сейчас попросту невыносимо. – Флинн, позволь помочь. Он открывает глаза с глубоким вздохом, смотрит Дрейку в глаза долгую минуту, пытаясь высказать тому одним взглядом все, что думает. – Ты чертово проклятье, Натан Дрейк. Гарри больше не медлит. И бросает веревку обратно.