До чего доводит отпуск.

Сотрудник ФЭС капитан Котов Константин Сергеевич недовольно заглядывает в банку кофе, в которой этого самого кофе осталось на несколько кружек. А значит, уже вечером придется тащиться в магазин или давиться чаем из пакетиков. Пакетиков в форме пирамидок. Их так активно рекламируют. Что проще выпить это пойло, чем выкинуть коробку. Он, не чай, а капитан, берет кружку и прихрамывая, опираясь о надоедливую трость, идет в комнату, чтобы усадить самого себя на диван. Широкая и довольно-таки большая кружка, похожая на ведро, застывает на зеркальном столике. От нее распространяется приятный аромат. Все же, свежемолотый кофе прекрасен. Сотрудник Котов Константин откидывается назад, запрокидывая голову. Сотни раз таким образом он набивал себе шишку о стену. Ну, собственно, как и сейчас. Голова несколько секунд гудит от удара, но все тут же проходит. Мужчина закрывает глаза и пытается унять смесь противоречивых чувств в груди. Чертов Лисицын. Со своими чертовыми принципами. И этот самый черт дернул Кота связаться с невыносимым человеком. Совсем недавно, днем, по такому ненавистному телефону, эти двое поругались. Достаточно грубо ведь поругались. Константин который Котов – хотел уже выйти на службу, не смотря на запрет врача. Константин же который Лисицын спокойно и убедительно доказывал, что еще рано. Что можно и дома посидеть недельку другую. И ничего с капитаном не случится. В общем, после перестрелки довольно грубыми и острыми фразами, Котов нажал кнопку отбоя и отшвырнул телефон. С тех самых пор он, телефон, а не Котов, таится под диванными подушками, ожидая, пока хозяин успокоится и вспомнит про него. Но хозяин не очень спешит. Выпивая одну за другой чашки кофе, он бродит по дому, шурша по полу длинными штанинами. Джинсы чуть длинноваты, а подшить не хватает времени. Совсем скоро с работы должен вернуться личный домашний тиран и учинить разгром за потерю стратегических запасов кофе. Но если заложник четырех стен, Константин Сергеевич то есть, соберется и сходит до магазина, то можно будет замаскировать проплешины в банке. Спустя несколько часов после разговора Котов ловит себя на странном ощущении – он волнуется. Непонятно откуда взявшееся раздражение, за спиной которого таится тоска и беспокойство. Без причины и без основания. Но почему-то стало напряженно страшно за одну темноволосую голову одного майора ФЭС. Как будто тот сам за себя постоять не сможет. От злости на самого себя офицер пинает здоровой ногой кресло и плетется на кухню, поглаживая ручку опустевшей чашки. Когда стрелка часов переваливает за отметку «21.00», Кот недовольно натягивает на себя теплый свитер. Он решается все-таки дойти за магазинчика рядом. Кофе закончился полчаса назад, чай оказался совершенно непригодным и исчез в раковине. И не курит, к малейшему сожалению. Котов, не чай. Осторожно устроив пораненную ногу в ботинке, накинул неприметную кожаную куртку и звякнул ключами в кармане. Бродить по району с вывеской «ФЭС» на спине – неблагодарное дело. Он все-таки еще желает вернуться домой живым и здоровым. Пара купюр скомкано отправляются в тот же карман, что и ключи. Хлопком закрыв дверь, Котов поворачивает замок на два оборота. Потом думает и добавляет еще один. От греха подальше. А точнее, от воров. Ну и пусть Лисицин лишний раз напряжется. На зло вообще всем, и Рогозиной со своим отпуском, Котов решает пойти пешочком. С пятого этажа. С тростью. А вот потому что! Первые два пролета спокойно исчезают за спиной. На третьем же… А на подходе к третьему офицер замирает, занося ногу над ступенькой. И он готов поклясться – он чувствует, как на затылке начинают шевелиться волосы от ужаса. От дикого липкого ужаса, который тут же потом сходит по спине. Почему?.. У самого лифта, окруженный и прижатый к его стенке, стоит майор ФЭС Константин Львович Лисицын. Собственной, твою мать, персоной. Перед его носом покачивается лезвие ножа. Да их кажется даже два. Второй где-то в районе солнечного сплетения. Мужчина, осторожно поглядывая на угрозу, стоит, чуть приподняв руки. В одной из них пакетик. С молоком вроде. С молоком, черт побери! Почему-то именно эта деталь доводит наследника интеллигентных родителей до предела. С травмой или без, с тростью или с оружием – Кот умеет драться в любом состоянии. Первый удар валит с ног самого ближнего к лестнице. Тот кричит .Еще бы, когда на тебя из темноты, сверкая глазищами, нападет что-то хромое и страшное. Мойдодыр современный. Пока на ужас ночи ошарашено глядят оставшиеся двое, вместе с Лисицыным, капитану удается одного приложить головой о лифт, другого запинать тростью. Сильно так запинать. До потери сознания. Ножи падают куда-то в проем лифта. Ну, туда им и дорога. Машинально, не задумываясь, Котов поднимает упавшую сумку с документами, с которой всегда ходит майор, вешает себе на плечо. Они молча, так же машинально, поднимаются обратно наверх. Лисицын даже ждет, пока хромающий преодолеет ступеньки, пропуская вперед. Когда замок после двух поворотов не открывается, Константин Сергеевич непонимающе смотрит на ключ. Сам себе кивает головой и поворачивает еще раз, толкая дверь в темную бездну коридора. - Чего они к тебе полезли-то? – Хлопает по карманам капитан, вспоминая, что, кажется, что-то должен был купить. - Это я к ним полез. Они ширялись в подъезде в нашем. – Спокойно и ровно отвечает Лис, стягивая куртку. Когда же, повесив ее на крючок, он оборачивается, тут то и настигает его тяжелый и вездесущий кулак любовника. Майор чуть шатается, схватившись за дверную ручку, но остается на ногах. Не каждому это удавалось. - Идиот. – Шипит Котов, разворачивается на пятках и прямо в грязной обуви уходит в комнату для гостей, громко и отчетливо хлопая дверью. В глубине квартиры что-то падает от толчка. То ли пульт, то ли будильник. А Лисицын, стоя у входа, осторожно ощупывая пострадавший глаз, радостно думает, что Котову совсем скоро можно будет вернуться на работу, раз уже так лихо обращается с тростью и не кривится, когда ходит. Отражение в зеркале, на следующее утро, являет мятому и сонному майору фиолетово-синий полумесяц под левым глазом. Он осторожно щупает пальцами ноющее место и вздыхает. Отвыкнув ночевать один, Лисицын не жаждал привыкать обратно. А его ночью даже хороших снов пожелать не пустили. Швырнули тапком в дверь и сердито засопели с той стороны. Еще и кофе выжрали. Лучше б курил ведь. Сотрудник ФЭС Константин Львович Лисицын, шлепая босыми пятками по паркету, подошел к приоткрытой двери и осторожненько заглянул внутрь. Там, вытянув больную ногу на маленький пуфик, восседал успокоившийся ураган Глория, почитывая какой-то второсортный детектив, чтобы угадать, кто преступник. Котов это очень любит. Майор решается зайти внутрь, осторожно, медленно, подкрадывается к своей цели и опускается на корточки около дивана. Холодная ладонь ложится на острое колено, поглаживая через ткань штанов. Котов бросает сердитый и хмурый взгляд из-за книги, но не вырывается. Это уже хороший знак. - Ко-о-ость… - Тянет виновник вечернего переполоха, замечая в углу свою сумку. – Ну Кость… В ответ молчание, но сопение прекращается. Как знак, чтобы продолжали. - Ну не злись. – Осторожно улыбается Лисицын и тут же охает – синяк ноет. – Ну хочешь, я за кофе схожу. Он пытается подняться, но на плечи ложатся чужие руки, надавливая обратно. Тут же давление сменяется изучающими прикосновениями ледяных пальцев к лицу. Он прикрывает глаза, позволяя, даже подставляясь. Сейчас лучше не рыпаться. Чтобы во второй глаз не получить. - Никогда больше так не делай. – Отчетливо, холодно и медленно произносят сверху. Майор молча кивает, запрокидывая голову по настоятельной просьбе тянущих за волосы пальцев. А потом чувствует мягкое прикосновение к своим губам. Не шевелится. Сейчас нельзя. Это не ласка, это подтверждение. Это обоснование. А когда волосы отпускают, а ладонь опускается на шею, поглаживая кожу, вот тут уже можно приподняться и поцеловать в ответ, упираясь в здоровую ногу обеими руками. Котов еще не простил. Не того, что Лис рисковал. Он это делает каждый день. Котов не простил того, что его заставили испытать страх, волнение, возможность потерять что-то ценное. Не простил того, что без него попытались решить что-то, касательно его собственности. Кот он и есть Кот. Оставив только эту мысль в голове, Лисицын улыбнулся в поцелуй и наконец открыл глаза. А за кофе никто так и не пошел…