Ради встречи

Уверенность в том, что с Рэсси было то же, что и со мной быстро пропала. Его ведь должны были раньше отключить, а значит, он и включиться должен был раньше. А он, тем не менее, не подавал никаких признаков жизни. И даже попытки связаться с ним ни к чему не привели. Он не отвечал. Все было так глухо, как не бывает даже если ты разряжен. Что могло обозначать лишь повреждения, повреждения и именно в голове, в системе. Но так сломать Рэсси мог бы далеко не каждый. Для этого мало было бы умения разбираться в технике. Впрочем, если у преступника было какое-то устройство, в чем вообще-то сложно сомневаться, то… то сам он мог бы и не разбираться ни в чем, а только использовать это устройство. А ведь это город, родом из которого чемодан. Так почему тут не могли изобрести и устройства, действующего так на механизмы? Но с какой же целью, с какой? Кто изобретает такие вещи? Почему нужно изобретать то, что вредит и портит? Если только на всякий случай — вдруг с техникой что-то будет не так? — но «живой» техники не так много, а остальную запросто можно выключить выдернув из розетки. Хуже всего было то, что сидеть и дальше с ними я не мог. Нужно было уже идти в офис, а значит и Рэсси нести вот таким — выключенным. Кажется, в этом и нет ничего сложного. Кажется. В том-то и дело, что только кажется. Стоило мне поднять пса на руки, как я ощутил буквально невероятное желание его бросить. Все, что соприкасалось с ним, буквально горело. Пришлось завернуть его в полотенце, которое мне одолжила Майя. Так как это помогло, я сделал вывод, что Рэсси, вероятно, ещё и обработали какой-то дрянью. Причём, влияющей лишь на механизмы — на Майку-то это не подействовало, она держала его без всяких проблем. Получается… говоря короче, не получается ничего хорошего. Наш противник не очень любит роботов, зато знает, как с ними разобраться. Значит, защитить девчонок куда проще было бы человеку, как иногда добавляют, из плоти и крови. Отсюда вывод: преступника нужно вычислять, а не ловить. А если и ловить, то днём, в большой компании. Но большую компанию мне теперь взять негде. Сложно сказать, что же, в таком случае, нужно делать. На улице, видимо, была хорошая погода. Светило солнце, и каждое окошко отражало его свет. Дома я бы радовался. Да я и теперь радовался, но какой-то совершенно неадекватной радостью. Мне хотелось закричать или запеть, лишь бы громко… А о чем, на какой мотив и как я не представлял. И молчал, глядя то на окна, то на небо, то ещё куда, но только не на дорогу. Мне не хотелось видеть лица, машины и… все остальное. Да и ничего другого не хотелось. Вот идти и идти — да, но приходить в офис — совсем нет. И заниматься этим делом… А если им не заниматься, случится беда и совсем не одна. Ооо… В какой-то миг я остановился, не зная зачем, и уже совсем не отводя взгляда от неба, застыл. Остатки здравого сознания шептали что-то о том, что мне нужно срочно покинуть улицу, но как мало они значили. Моя ошибка, возможно, дорого обойдётся. То есть, можно сказать, что уже обошлась. И она была столь глупой! Ведь я понимал, что передо мной обман, понимал! И как действовать дальше? Ведь… как бы то ни было, Майя права. И подозревать друзей тяжело. И искать среди них убийцу жутко. — Серёжа… Нет, это не тебя я должен звать теперь, но я не знаю, к кому обращаются в таких случаях… — Зато я знаю, — неожиданно прозвучало рядом. — В твоём случае уже только к психиатру. — Это снова ты, — пробормотал я, опустив голову, — ты в тот раз сказала, что все очень глупо. Я тебя снова не увижу? — Нет, увидишь, — не согласилась она. Я обернулся и действительно увидел девушку. Точнее, это физически так, потому что вернее сказать, что я увидел глаза. Синие и холодные. И больше ничего. — Но это не значит, что тебе можно стоять. Почему только мне нужно думать о том, как наш хозяин будет относиться ко всем роботам? Ты же тоже один из нас. Значит, ты заинтересован в том, чтобы ему нравиться. Тебе же не плевать на других? — А они есть, эти другие? — растерянно спросил я. — Если да, то не совсем, но почти. Так, получается, ты тоже робот? — Я предпочитаю — неживой человек. Потому что я продаю живых кукол. И ты тоже рискуешь стать такой куклой, если будешь тут стоять. — Так твои куклы?.. — начал было я, но закончить у меня просто язык не повернулся. То есть, она продает… их на одну ночь? — Ты не угадал, но я не удивлюсь, если у мистера Волли есть и такое предприятие в руках тоже. А не у него, так у его знакомых. Короче говоря, — девушка кинула на меня мрачный взгляд, — нам не стоит его расстраивать. Роботов с удовольствием купят, особенно таких, какие мы. Так идёшь ты или нет? — У меня, по сути, нет выбора, — заметил я, невесело. Я ощущал нечто странное: мне хотелось говорить с ней и дальше, но при этом не видя её. Мне было ясно, что она знает не то что бы что-то важное для расследования, но просто важное и значимое. — А пса ты несёшь в полотенце тоже потому, что у тебя нет выбора? — девушка, кажется, почти смеялась, но взгляд её оставался холодным. — Да, можно так сказать. Он сломан, — эти слова дались слишком легко, и поэтому мне пришло в голову, что я этого еще не осознал до конца. Или же принял как факт? — Мне больно касаться его. Девушка с удивительной решительностью приблизилась ко мне и выдала: — Теперь я вижу, что о жизни роботов ты не знаешь ничего, — и в следующий миг резко опустила ладонь мне на плечо. То, что я испытал, когда брал Рэсси на руки с этим не шло ни в какое сравнение, мне не удалось сдержать ни восклицания, ни слез, хотя девушка довольно быстро отняла руку. — Он сломан, но ты заклеймен, вот почему больно. — Объясни, — выдавил из себя я. Но она отказалась объяснять, пока мы не окажемся в офисе. Ну, видимо, мистера Волли ей бояться приходится в разы больше, чем мне. Но эти слова… клеймо? Каким образом, зачем и в каком именно смысле? Явно не в обычном человеческом. Это касается роботов. Выходит, их здесь не так мало. Только меня что-то не тянет с ними знакомиться.

***

— Так вот, все очень просто, — спокойно начала девушка, — роботов сейчас мало. Это естественно, их не производят массово. Поэтому они созданы так, что служат всем людям. Вот прикажет кто-то — выполнят. Но люди же не склонны доверять друг другу, — она неожиданно усмехнулась, — вот они и создают способы привязать роботов к себе лично. То есть, заставить своего робота шарахаться от других людей и им не служить. И такое возможно. Вот клеймо это один из вариантов. Люди считают, он очень надежный. — А мы знаем, что он скорее жестокий, — добавил я, оглядывая широкую надпись у себя на животе. Как утверждала моя новая знакомая, это тоже «деталь» клейма, правда совершенно бесполезная: написать можно что угодно, программа от этого не поменяется. — Какой смысл в том, что мне будет больно от любого прикосновения? — Любого прикосновения живого существа или же робота, — поправила девушка, — и не от любого. Касания хозяина, в том-то и смысл, будут приятны. Люди верят, что мы такие же, как они и что… кто лучше погладит, к тому и привяжемся. — Боюсь, для меня это может быть правдой, — отчего-то ощущая себя виноватым, признался я. — Но, по сути, роботы не биологические существа. Люди биосоциальные, но раз даже их не всегда так можно удерживать… Действительно, странный способ. И кому я теперь принадлежу? — А тебе не важнее узнать, как от этого избавиться? — Видишь ли, — ответил я, отводя взгляд. Конечно, не о том я подумал в первую очередь. Однако и это имеет свой смысл. — Я провожу расследование, от которого никак нельзя отказаться. Клеймить меня мог лишь преступник. Значит, я ему принадлежу. Значит… — Почему ты исключаешь того Сергея, о котором надпись? — тут же ткнув пальцем мне в живот, уточнила она. — Потому что он в другой стране и не он был со мной этой ночью, — отрезал я. — Раз преступник пытался сказать, что речь о нем, то он мог бы сделать так, что ты принадлежишь именно этому Сергею, чтобы перевести на него подозрения, — пожала плечами девушка. — Так что лучше тебе избавиться от клейма и все. Мне пришлось согласиться. Лучше уж быть совершенно свободным. Правда, она призналась, что до конца помочь мне не может: программу можно отключить, а вот то, что она уже сделала с телом, не исправить запросто. Как минимум, нужна чистка, смена масла… В общем говоря, совсем «здоровым» я буду лишь после посещения мастерской. Короче говоря, совсем нескоро. Ну, по крайней мере, все будет не так плохо. Страшно представить, как все было бы, если бы я не встретил эту девушку. — Знаешь, я обязательно должен буду сделать что-нибудь для тебя, — тихо проговорил я, вдруг вспомнив просьбу профессора. Но если он говорил про нее, он все-таки ошибся. Потому что невозможно… ничто не изменится. — Обязательно, — кивнула она, — я даже знаю, что именно тебе придется сделать. Но это не сейчас. Сейчас мне нужно идти. — Постой, — я удержал ее за руку, — как твое имя? И где можно тебя найти? — В магазине можно найти, — она вырвалась, почти что со злостью посмотрела на меня, — можешь называть меня Элей. Я тебе почти сестра. И больше она не задержалась ни на секунду.