Skills in pills

Время шло к концерту, я начинал нервничать. Где пропадает Пауль? Я ходил туда-сюда по гримерной, периодически выглядывая коридор, в котором все уже собрались и бурно, весело что-то обсуждали. Я не мог взять в руки даже гитару. Несколько раз я подходил к каждому из четырёх парней и спрашивал, не пробегал ли здесь некто, хоть немного похожий на Ландерса. Увы, ответ всегда был отрицательный. Я нервничал больше. - Слушай, - со спины ко мне подошел Тилль, чем напугал меня, - мы подумали тут. Если он не придет, то начнем без него. Это не дело! Осталось 20 минут, где он шляется? - Что? Нет! Я без него не выйду. Тилль демонстративно закатил глаза, но черта с два я буду куда-либо выходить. - Ты хочешь, чтобы у нас из гитар один бас был? Нет уж, увольте, милый! Придется отменять концерт, - он развернулся. Я не понял, правда ли он собрался говорить всем, что концерт отменяется, или просто пытался запугать меня тем, что из-за меня морально пострадает огромное количество народу. Но, справедливости ради, решил остановить его. - Ладно, хорошо, я пойду. Извини. - Другое дело, - он устало улыбнулся и вышел обратно в коридор. Меня начинало колотить. Не прошло и года - если быть точным, и двух минут, - как в гримерку влетел взбешенный до красноты в щеках Линдеманн. - Смотри, кого я тебе притащил! Ты счастлив? Он дёрнул Пауля за запястье, и тот вывалился из-за его спины. Он был в стельку, но огромный камень с моей души все же упал. Белая мокрая челка налипла на его лоб, он стоял, пошатываясь, словно осинка на ветру, с мокрой до последней нитки одежды капали большие капли. Он устремил на меня свой мутный взгляд. Последним украшением была безобидная невинная улыбка, которая немного пугала меня. - Развлекайтесь, - Тилль ушел, массивно хлопнув дверью. Первую минуту или около того мы стояли, пялясь друг на друга. Правда, я не понял до конца, пялился ли он на меня, или что он вообще делал, потому что его взгляд был не до конца сфокусирован. - Черт тебя дери! Ты где был? Ты в курсе, что тут десять минут до концерта? Ты понимаешь?! - Я начал пищать как девчонка. - Что? Я опоздал? - Он сделал огромные глаза, и я подумал, что он правда не в курсе, что опоздал на час, если не больше. Нет времени больше молоть языком, поэтому, я помог ему раздеться и взъерошил его волосы, чтобы они не были совсем уж прилизанными. - У нас шесть минут, объясни, где ты был и почему ты опоздал? Ты сказал, что отлучишься не надолго, а сам отключил телефон! - Я был далеко. - Ты вообще помнишь, что у нас сегодня тут концерт? Знаешь, мы не в Берлине, Пауль! - Хватит, брюзжать, принцесса, дай мне карандаш для глаз. Он начинал бесить меня, но я дал ему то, что он просил. Нет времени тянуть кота за то, за что не следует тянуть. Честно говоря, у него хреново получалось, - я боялся, что он выколет себе глаз, поэтому я решил ему помочь. Он постоянно улыбался, а чем-нибудь алкогольным от него не пахло. Это был очень странный концерт. Из-за Пауля, конечно же. Он либо носился по всей сцене, чем очень бесил Тилля и очень веселил Оливера и весь зал, либо он стоял неподвижно, и лицо его порой было через чур угрюмо и пугающе. Он запарывал наши с ним соло, выводя этим меня из себя, в перерывах между песнями пару раз отлучался за кулисы. Я слишком много внимания обращал на него, из-за чего сам начинал путаться. Мои нервы были на пределе. В конце концов, последнюю песню он играл, сидя на коленях. Я успокоился - этот чертов день прошел. Все было бы отлично: шикарная, отзывчивая публика, отличный звук, хорошая акустика (порой и этого не бывает в некоторых концертных залах). Все было бы отлично, если бы не эта мелкая скотина, которая взбаламутила нервы даже Олли (!). Наше последнее соло, я подошел к нему и наклонился. - Ты хорошо чувствуешь себя? - Прекрасно... Прекрасно! Я чувствую себя так чудесно, что сейчас, кажется, полечу. Мы поклонились под бурные аплодисменты и ушли за кулисы. Я потащил Пауля в гримерку, чтобы его никто не поймал и не отдубасил. Вылив на него полбутылки воды, я впихнул ему футболку, чтобы он ее надел. С горем пополам, минуты за три он это сделал. В гримерную влетел Тилль. Мне было страшно, потому что он был на последней грани нервного срыва. Он обычно после концертов как мочалка, а сегодня просто особый случай. Я встал поближе к Паулю на случай чего-нибудь предсказуемого. Тилль сжал кулаки и подошел к Паулю вплотную. - Тилль, пожалуйста, не кипятись... - Не до тебя сейчас, - он пихнул меня локтем в грудь, продолжая смотреть Паулю в глаза. Последнему, по-моему, было по барабану. - Ты... Еще раз... Я тебя к чертям вышвырну из этой группы, понял?! Пауль, я понимаю, мы все выпивали перед концертами, но это, - он схватил его за подбородок, - это, черт возьми, ни в какие ворота не лезет! Ты меня понял? - Он взял его за грудки, и, казалось, вот-вот должен был оторвать от пола. - Конечно, Тилль, не кипятись. - Еще раз такое повторится!.. Я тебя либо вышвырну, либо убью, на что нервов хватит! Он вышел, оставив нас наедине. Обычно, после концертов мы собираемся вместе и едем куда-нибудь. Сегодня настроения не было ни у кого, поэтому, я так понял, все собираются ехать в отель. Я сложил наши с Паулем гитары в чехлы и переоделся, пока тот продолжал сидеть на полу с размазанным над и под глазами, как у панды, черным карандашом. - Выключи свет, пожалуйста. - Зачем? - Пожалуйста, выключи. Он режет глаза. Я сделал то, что он попросил. По бокам от зеркала продолжали гореть мелкие бледные лампочки, и я мог видеть его уставшее, но все еще довольное, мутное лицо. - Поехали отсюда, Пауль. Никто не будет больше тебя ругать. Да и ты маленький, что ли? Поехали. - Я хочу посидеть здесь, с тобой. - Давай приедем в номер и посидим там вдвоем, если ты так хочешь. - Не хочу. Я сидел на коленях, прямо напротив него, всего в паре сантиметров. Я не мог понять, что происходит, потому что все еще не чувствовал от него запаха перегара, со своим-то тонким поварским нюхом. В руках он держал что-то небольшое и белое, я не мог понять, что это. - Где ты был? - Неважно. - Мне интересно. - Я был у друга. - Пауль, мы в другом городе, у какого друга ты мог быть? - Неважно. Он смотрел на меня стеклянными глазами, и что-то в них пугало меня и настораживало. Я не мог понять, что. - Что у тебя в руках? - Ничего. Довольно неожиданно он лег на мои колени своей все еще мокрой головой. Я положил руку ему на лоб, он был горячий. - Почему ты не хочешь объяснять мне ничего? Я волнуюсь за тебя. Я... Я твой друг, вообще-то. - Не хочу нагружать тебя лишней информацией. Он смотрел на меня снизу вверх, и мне становилось страшно до стука в зубах. Он положил свою руку поверх моей, он была горячая. - Она не лишняя, Пауль, я волнуюсь. - Не стоит, - он улыбнулся, оголив свои бледные, почти серые в свете этих поганых лампочек зубы. Во второй руке он продолжал что-то держать. Я чувствовал себя очень странно. Мне было спокойно так же, как и страшно было смотреть на него. Он начал поглаживать мою руку. Он был будто в экстазе... Экстаз. Его зрачки. Я схватил его за лицо. - Пауль, посмотри на меня! - Эй, ты чего? - Посмотри мне в глаза! От серой радужки не оставалось почти ничего - все пространство почти до конца заполнили черные, пустые зрачки. Я не видел привычной задорной искорки в его глазах - пусть он и улыбался, глаза его были отсутствующими. - Пауль... Ты принял чего-то? Что у тебя в руках? - Ничего, - он убрал руки за спину. - Быстро покажи! - Нет, там ничего нет, - он пытался извертеться от меня, но я слышал, как в его руках что-то гремит. Что-то похожее на банку с таблетками. - Пауль... Я думал, ты пьяный, а ты шныряешься таблетками! Ты хочешь скопытиться раньше времени? Дай сюда, немедленно! Я снова попытался отобрать у него баночку, но он откинул ее в сторону, куда-то под стол, и схватил мои руки. Пусть он и небольшой, но сопротивляется очень сильно. - Я не хочу тебе плохо сделать. Ты понимаешь, тебе так лучше будет. Он поцеловал меня. Долгим, затяжным поцелуем, горячими и влажными губами. Честно сказать, я даже не особо-то и удивился - морально я был готов к этому, где-то в глубине своей души. Я предполагал, что такое должно было когда-нибудь случиться. - Мне надо было как-нибудь заткнуть тебя. - Все нормально. Можешь отпустить мои руки. - Ты отберешь их. - Не сейчас. Что на тебя нашло? - Я не знаю. После того, как я принял эту штуку, мне стало плевать на все. Нет, не в этом плане - в плане того, что другие скажут на мои поступки. Внутри меня открылись какие-то ворота, что ли, и я сделал то, что давно хотел сделать. - Ты давно хотел это сделать? - О да. Он лег на пол и потянул меня за собой. - Честно говоря, я давно знал, еще до нашего прибытия сюда, что здесь есть человек, у которого можно взять эту штуковину. Я давно хотел ее попробовать. Я был сегодня у него. - Почему так долго? - Я заезжал обратно в номер. - Хорошо, что ты вообще приехал. Мы хотели отменять концерт. - Подожди. Он встал, выключил лампочки и куда-то пополз. Он взял таблетки. - Открой рот. Не бойся, одна не вызовет привыкания. Честно. Я открыл рот, и он положил туда средних размеров таблетку в гладкой оболочке. Я понятия не имел, что это за дрянь, но я поверил ему. - Клади ее под язык и жди. - Я так и сделал. Я не знаю, сколько времени мы уже лежим - может, час, а может, две минуты. Впрочем, мне было все равно. Я пялил глаза в темный потолок и слушал, как дождь колотит по железным крышам и трубам на улице. Я слушал тяжелое дыхание Пауля. Я представил, как вся моя жизнь начинает рушиться от одной таблетки. Меня выкидывают из группы, я теряю все, живу на улице. Я теряю его - того, кто сейчас лежит со мной на полу и тяжело дышит. Чертов наркоман. По окну клювом постучала какая-то птичка. Или не постучала. Я взял Пауля за руку, я закрыл глаза. Я стал ждать.