PRICKED

Звук гитарного соло из динамиков мобильного телефона раздается в тишине переулка, призывая Мино ответить на звонок. Но парень совсем не хочет отвлекаться от губ девушки, которую он прижимает к холодной кирпичной стене. Алекса. Англичанка, которая непонятно каким образом оказалась в Сеуле. Которая говорит на корейском почти так же хорошо, как на английском. Она настолько отличается от поголовного большинства кореянок, что сразу зацепила Мино. Стройная, в подранных джинсах, белых кедах и кожанке. С большими серыми глазами и аккуратным лицом, в котором нет ничего переделанного пластическими хирургами. С короткими волосами, загорелой кожей и без притворного эгье, которое так бесит Сона. Ей наплевать на деньги, репутацию, мораль, правила и походу на самого Мино. Но это его совсем не расстраивает, ему нравится, что она именно такая. Независимая от этого всего, намного свободнее, чем он сам есть, был, да и, если честно, когда-либо будет. Мобильный продолжает надрываться, но Мино упрямо продолжает его игнорировать. В конечном счете, человеку на другом конце провода надоест ему трезвонить. А поцелуи ночью под музыку это даже романтично, будто сцена из очередной сопливой дорамы. Сон чуть улыбается этой мысли и спускается поцелуями на шею девушке. Телефон, наконец, затихает, но не успевает Минхо этому порадоваться, начинает трезвонить вновь. Парень догадывается, кто такой же упертый, как и он, но не собирается сдаваться и отходить от первоначального плана не поднимать трубку. Но тут не выдерживает уже Алекса. Она кладет свою руку на грудь Мина и слегка отодвигает его от себя. — Может ты ответишь? — она лукаво улыбается, — И мы быстрей продолжим. Сону нравится ее настрой, и он, наконец, снимает трубку. Как он и думал, звонит ему их лидер Кан Сынюн. — Да? — Какого черта ты не берешь телефон, когда я тебе звоню? — Но я же все-таки ответил. Мино накручивает на палец короткую прядь волос Алексы, пока та, смотрит куда-то наверх. Может, пробует разглядеть звезды? Он то их давно уже не видит. — Что хотел? — Наша дива уже третий день безвылазно сидит в студии, — сообщает Кан таким тоном, будто Сон в этом виноват. — И что? Я то тут причем? — Съезди и проверь, как он там. А то он не отвечает на мои звонки. Вдруг что случилось. — Походу не один я не горю желанием с тобой разговаривать. А вообще, почему сразу я? Почему ты сам не съездишь? — возмущается драмер. Перспектива ехать в студию, которая находится в часе езды от клуба, где Мино сейчас тусуется, совсем его не радует. — Потому что я, блять, сейчас с менеджером решаю вопросы по поводу гастролей и не могу никуда уехать. — Так отправь Сынхуна или Джуну, они лучше с Намом ладят. Пусть они и проверяют. — Ты что издеваешься? — взрывается криком Сынюн на другом конце провода. — Сынхун, блять, со сломанной ногой, у него гипс до колена, ты что забыл, идиота кусок? А Джуну потеряется на первом же гребанном повороте, как выйдет из дома. Он же еще не выучил дорогу до новой студии. Долбаный топографический кретинизм! Как же он меня достал! Последние слова Кан походу орет уже куда-то в небо, видно проклиная всевышнего за то, что тот послал ему таких придурков одногруппников.  — Короче, Мино, ты сейчас едешь в студию и проверяешь, не сдохли там Нам, — уже спокойнее говорит лидер. — А если сдох? — А если сдох, тогда звонишь мне, и я ищу нам нового гитариста! — рявкает Сынюн. — И да, купи ему что-нибудь пожрать. И вешает трубку. — Да ты издеваешься? — возмущается Сон, но лидер его уже не слышит. Пожрать? Да анорексичка Техён и еда это что-то настолько несовместимое, будто из другой вселенной. Их дива же ни черта не ест, будто боится разжиреть, и что шмотки уже не так красиво будут свисать с его худощавого тела. Рядом смеется Алекса. Она слышала весь разговор, и он ее явно позабавил. — Так ты уходишь? — в ее голосе нет ни капли разочарования, просто чистейший интерес. — Походу да, — Мино не хочет ехать к Техёну, не хочет его видеть и тем более проявлять к нему какую-то заботу. Но Сынюн попросил, пусть и звучало это как приказ. Он не может ему отказать. Алекса смотрит на Мино и облизывает свои губы, а после цепляет зубами сережку в своем языке так, что парень может различить рисунок на ней: маленькое сердечко в тисках терновых шипов. Как символично. — Хотя знаешь, я могу задержаться на часок, — Мино наклоняется и затягивает девушку в очередной поцелуй. Та выдыхает и прижимается к парню сильнее. Техён просидел в студии три дня. За час пока Мино будет трахать Алексу, с Намом чего-то похуже, чем уже есть, точно не успеет случиться.

***

Грязная лестница ведет в подвал, сверху путь подсвечивают красные лампы. Одна из них изредка мигает. Тут сыро, валяется какой-то мусор и слегка пованивает гнилью. Мино спускается вниз, усмехаясь, это слишком похоже на вход в ад. Ему нравится. В конце коридора видна красная дверь, расписанная граффити, и мало кто может представить, что за ней находится звукозаписывающая студия стоимостью сотни тысяч долларов. Это место подходит той музыке, которую они создают. Тут нет прилежных, идеальных и всегда вежливых айдолов, парней-цветочков и девочек-пустышек с их вечными глупыми песенками про школьную любовь. Их группа делает немного иное, как говорится: это рок-эн-рол, детка! Они не пробуют изменить музыкой мир, не пробуют донести своим слушателям какое-то высшее послание или некую свою философию. Они тусуются, бухают, трахаются, выступают на концертах, что бы заработать на первые три пункта и просто пишут музыку, потому что по-другому они не умеют, не могут, просто не получается. Она идет изнутри, и ее не заглушить, не убрать, не избавится, ее можно только выпустить. И просто супер, что за это им еще и платят деньги. Мино дергает за ручку, но дверь оказывается заперта. Обычно, если кто-то в студии есть, то дверь не закрывают. Парень стучит как можно громче и зовет Техёна, но ничего не происходит. — Ненавижу тебя, Сынюн. Если этого засранца не окажется здесь, я тебя придушу, честное слово, клянусь своими барабанными палочками, — причитает Мино. Ему реально обидно, что он оставил девушку, поперся в другую часть города, даже купил пожрать Техёну, если, конечно, сникерс можно считать за еду, а в итоге здесь заперто. Парень зло пинает дверь ногой. И будто ожидая именно этого пинка, дверь открывается, да так резко, что почти заезжает Мино по носу. Драмер отскакивает в сторону, поскальзывается и падает на пол, больно ударившись ногой. — Мудак, ты что не мог поаккуратнее дверь открыть? Ты меня чуть не убил к чертовой матери, — Мино громко матерится на одногруппника, но резко давится словами, стоит ему поднять взгляд и посмотреть на Техёна. Тот стоит, облокотившись о дверной косяк, и выглядит как обычно: черные облегающие подранные джинсы, белая футболка, кожаный ошейник на шее и черные круглые солнечные очки, которые на хрен не нужны в два часа ночи в студии, в которую вообще никогда не попадает солнечный свет. Но он, блять, блондин, гребанный блондин, хотя неделю назад был брюнетом, как большинство среднестатистических корейцев. А сейчас он цвета пшеницы, а красный свет ламп вообще дает какой-то розовый оттенок. Техён и так не отличавшийся особой брутальностью, со своей длинной прической 5:5 в сочетании с новым цветом волос и худобой, еще больше стал походить на девчонку. — О, я смотрю, тебя так покорила моя красота, что ты сходу падаешь к моим ногам, — ехидно произносит Техён, даже не пытаясь помочь подняться драмеру. Мино встает с пола, потирая ушибленное бедро. Окидывает оценивающим взглядом гитариста с ног до головы и в том же тоне отвечает. — Ты похож на каннамскую шлюху. Сколько берешь? — Дорого, — Техён отходит в сторону, пропуская драмера в студию. — Но раз заговорили про шлюх, то это не от меня сейчас несет потом и сексом. — Малыш завидует? Или может малыш ревнует? Мино ржет, зная, как сильно гитариста раздражает обращение «малыш». Хотя гитарист на самом деле младше всех в группе. Ничего не отвечая, Техён подходит к одногруппнику вплотную и смотрит ему прямо в лицо. А потом расплывается в такой милой и невинной улыбке, что Мино вдруг теряется и резко перестает смеяться. Старший ненавидит, когда настроение у их дивы меняется так быстро, будто у бабы во время пмс. — Я так соскучился по тебе, — шепчет гитарист на ухо Мино, прижимаясь всем телом к нему и проводя пальцами по его шее. В нос ударяет сильный запах алкоголя. Техён пьян, и походу сильно, соображает Минхо. А макнэ тем временем резко отстраняется, берет его за руку и тянет именно в ту комнату, где стоит все оборудование для записи. Техён снимает свои очки и куда-то откидывает их в сторону. Слегка толкает Минхо в кресло, заставляя того сесть, и приносит ему стакан с виски. Потом что-то настраивает в колонках, что-то смотрим на экране компьютера, и все это время гитарист не затыкается. Он говорит про то, что очень рад, что именно Мино пришел сейчас к нему, что он кое-что нашел в записях и эти три дня занимался ими. Что сейчас все покажет и даст послушать, и Мино сможет насладиться его, Техёна, творением. И на протяжении всей этой беготни гитарист продолжает так мило и солнечно улыбаться, что у Сона по спине начинают бегать мурашки. От страха. Техён та еще циничная злая сука. Он может в равной степени, что послать любого на хуй, что врезать в морду. А может просто так равнодушно и брезгливо на тебя посмотреть, что ты еще долго будешь чувствовать себя последний дерьмом, будто ты стайку котят утопил, а он тебя за этим делом застал. Но хуже всего, это знал Мино по собственному опыту, когда Техён ведет себя как самое милое и заботливое существо на свете. В таком состоянии он может сделать очень больно, в моральном плане, хотя лучше бы бил морды. Он может расковырять самое сокровенное, личное, потоптаться, плюнуть на все это, а потом с невинным выражением лица посмотреть на тебя, будто говоря: «А что тут не так?». Мино залпом выпивает все виски из стакана. Просьбу лидера Сон выполнил: Техён жив, здоров и полон сил, значит делать ему, Минхо, здесь больше совершенно нечего и он может свалить отсюда к чертовой матери. И именно поэтому он уходит, а не потому, что сейчас Нам походу устроит ему настоящий пиздец. Но только он собирается подняться из кресла, комнату наполняет голос из динамиков. Его собственный голос. Прошу, оставь меня, просто уйди и ничего не говори. Сомкни уже эти прекрасные губы, будь добра, и перестань изматывать меня. Стакан выпадает из ослабевших рук и катится по полу. Так вот какие записи нашел Техён. Это как удар под дых в сочетании с обмороком: трудно вздохнуть, и бросает в холодный пот. Мино смотрит на гитариста и не понимает, за что тот с ним так жестоко. Эти записи он делал несколько месяцев назад. Записал простенький мотив, придумал слова, часть зачитал рэпом, часть пропел, а что-то так и осталось только на листе в ворде. Ему тогда было так хреново, он так задолбался терпеть все то, что происходило с его гребанной любовью и жизнью, что записать что-то подобное казалось одним из решений, как терапия от разбитого сердца. И вот сейчас Техён нашел их, просмотрел и вывалил на всеобщее обозрение. И это безумно больно и противно. Только вот Минхо не может понять из-за чего сильнее: из-за того, что никто не должен был услышать, как он читает рэп и тем более поет, или из-за то, что его записи, что-то настолько личное и откровенное взяли без спросу и сделали песню, или из-за того, как нарочито издевательски Техён сейчас кружится по комнате, махает руками и открывает рот в такт песне. Мино хочет ударить Техёна, заорать, что бы он выключил эту запись, но вдруг его голос в динамике сменяется голосом гитариста. За что ты так со мной? Когда уже отпустишь меня? За что ты так со мной? Почему сердце, которое принадлежало тебе, ты проткнула шипами? Нам часто выступает бэк-вокалистом на их концертах, драмер слышал его голос, но не так, не с такими словами и не под такую музыку. И то, как грустно звучит голос Техёна на записи, произнося слова, которые Мино писал искренне, а звучащие сейчас как издевка, делает ситуацию еще тошнотворнее. А Техён тем временем продолжает танцевать. Со скорбным выражением на лице, он притворяется, что протыкает своим пальцем, как шипом сердце, и падает на диван, скручивается как от боли, а потом опять выпрямляется, закидывает руки за спинку дивана и выгибается дугой. Его майка чуть поднимается обнажая впалый живот. После он чуть приподнимает бедра и делает волну всем телом. И это настолько красиво и эротично, что Мино не может от него отвести глаз. Техён продолжает медленно покачиваться под музыку и подпевать, наблюдая за реакцией драмера на свои телодвижения. Сон чувствует, как начинает возбуждаться, и вот от этого его нервы уже не выдерживают. — Хватит, довольно! — рявкает он своим басом и идет к компьютеру, что бы выключить эту гребанную песню. Тишина наступает мгновенно, стоит нажать кнопку «stop», и Мино отчетливо слышит, как бешено стучит его собственное сердце. Но тут за его спиной, будто в хреновом кошмарном сне, опять слышится голос гитариста, Техён продолжает петь, уже в живую, прямо с того места как оборвалась мелодия. — Заткнись, сволочь! — Мино с ненавистью смотрит на одногруппника.- Заткнись или я прямо сейчас тебя придушу, и мне похуй, что после этого я пойду на смертную казнь. Техён заливисто смеется, откидывая свою блондинистую голову назад и обнажая ряд белых ровных зубов. — А что? Тебе не понравилась песня? Ты же сам ее написал, — Нам невинно улыбается, заглядывая в глаза Мино. — Наши голоса просто созданы друг для друга. Сон сжимает и разжимает свои кулаки, силясь хоть как-то успокоить свое бешенство и не убить этого мудака. А Техён, будто совершенно этого не замечая, встает с дивана и медленно идет в сторону драмера. — А я и не знал, что ты рэпом увлекаешься, да и к тому же еще и поешь. Как много же в тебе загадок. Хотя кое-что для меня всегда в тебе открыто, — гитарист останавливается прямо перед Мино и смотрит на него снисходительно, будто на глупого ребенка. — Я знаю, что от песни ты в восторге, как малолетняя фанатка, я всегда знаю, как сделать так, что бы музыка тебя зацепила. Ведь я слышу, что шепчет твое сердце. Мино думал, что сильней унизить его уже нельзя? К черту все его предположения! Техёну всегда удается ставить все новые и новые рекорды в этом деле. Ведь, блять, все, что он сейчас говорит, чистейшая правда. Сон не знает как, но гитарист ни черта о нем самом не зная и не понимая, чувствует музыку, которая крутится в голове драмера. Всегда так точно, ярко, будто у них одно гребанное сердце и мозги на двоих. И это так хреново, так неправильно, и от этого не убежать, никуда не деться. А песня на самом деле безумно Мино понравилась, она получилась именно такой, какой была в его мыслях. — И оно шепчет мне, твое маленькое израненное сердечко, — продолжает растягивать слова нарочито приторным голосом гитарист, — что ты почти разрыдался, пока допел свою песенку. Техён улыбается так гаденько, что Мино звереет и толкает парня со всей силы в грудь. Они с Намом почти одного роста, только вот веса в драмере на килограмм десять больше, чем в щуплом гитаристе. Техён отлетает назад и падает на диван, сильно ударяясь затылком о подлокотник. — Сука, ненавижу тебя, — орет Мино. Он хватает одногруппника за грудки, встряхивает так сильно, что гитарист еще раз бьется о подлокотник головой, и занося кулак для удара. Он хочет разбить это гребанное лицо, хочет сломать ему нос, повыбивать все зубы, что бы Техён отплевывал их на пол вместе с собственной кровью. Ему хочется, что бы Наму было так же больно, как ему сейчас. Но стоит Мино посмотреть на лежащего под ним парня, и все желание убивать и причинять боль медленно уходит. Техён не смеется, не пробует закрыться от удара, у него лишь сведены брови домиком и смотрит он на парня такими грустными глазами, будто сейчас заплачет. Будто сейчас не он, а Мино его смертельно обидел. Сон разжимает кулаки, отпуская майку Техёна, и сползает на пол, опираясь спиной о диван. Мино жутко хочется выпить, а лучше съебаться из этой студии куда подальше. Техён еще немного лежит не шевелясь, а потом все же слазит с дивана и садится рядом с драмером. — Эта песня, о ком она? — тихо, без всякой издевки, спрашивает гитарист. Мино не хочет отвечать, поэтому молчит. Если этот блондинистый придурок так и не понял или сомневается, то и смысла объяснять все равно никакого нет. — Если она не обо мне, — продолжает Техён, так и не дождавшись ответа, — То до утра точно кто-то не доживет: или ты, или я, или эта девка, о которой ты так страдаешь. Но скорей всего девка. Мино хочется заржать. Все это было бы очень смешно, если бы не было так отвратительно глупо и грустно. Они расстались несколько месяцев назад. Хотя называть это расставанием было бы как-то слишком круто. Они даже толком не встречались. Да, спали вместе, да, гуляли и да, безумно друг друга любили, настолько, что сносило крышу к чертовой матери и казалось, что можно достать до звезд. Вот только блядская натура Мино и стервозная Техёна никуда не делась. Сон Минхо трахал свою диву и еще с десяток красоток, что попадались ему на пути, а Нам Техён трахал мозги своими истериками Мино и всем окружающим. А тусовки, алкоголь, травка, тяжелый график выступлений и репетиций, не сильно способствовали построению крепкой любви. Их отношения закончились ссорой, во время которой драмер получил сотрясение мозга, а у гитариста было сломано два ребра. Он думал, что тогда они все решили, так сказать окропили договор своей кровью. Мино уже почти смирился, что больше никогда не сможет быть рядом с Техёном. Хотя это было безумно сложно, учитывая, что они продолжили играть в одной группе. И вот сейчас гитарист опять теребит эту едва зажившую рану. — Техён, пойми, — устало говорит Мино, он хочет напомнить, Наму почему они расстались, напомнить, почему у них ни черта не получилось. И вообще сказать, что как-то он хреново слушал слова из песни, которую драмер написал, раз говорит сейчас такое. Но Техён его перебивает. — Блять, Минхо, ответь мне, ты любишь меня еще или нет? — Люблю, — почти мгновенно, без всяких раздумий и колебаний. И Сон сам в шоке, насколько просто и правильно звучит этот ответ. Техён моментально поворачивает голову в сторону парня, и его лицо озаряет счастливая улыбка. Не та, что красовалась на его лице последний час и так раздражала Мино, а на самом деле искренняя, почти уже позабытая драмером. Нам берет Мино за руку и переплетает их пальцы. И от этого, такого простого и нежного жеста, у Минхо сносит все стены, что он так отчаянно строил эти месяцы, надеясь разлюбить Техёна. Драмер притягивает Нама за шею и целует в губы, показывая, как ему не хватало его, и чувствует, что Техён тоже безумно скучал. Они занимаются сексом прямо на полу: быстро и нетерпеливо, пытаясь наверстать упущенное время. Нам стонет в плечо Мино на каждый толчок от боли вперемешку с наслаждением и царапает ему спину. А Сон понимает, что вряд ли будет с кем-то чувствовать себя настолько до одури счастливым, как чувствует себя рядом с Техёном. После секса, они засыпают на неудобном узком диване, крепко обнимая друг друга. Сон Минхо прекрасно знает, глупо верить, что он или Техён изменятся, остепенятся, купят дом, заведут собаку и заживут долго и счастливо. Это явно конец не их сказки. Более вероятно, что уже через неделю они вынесут друг другу мозг так, что будут готовы поубивать друг друга. А может это случится через месяц или год. Может они сдохнут раньше на какой-нибудь вечеринке или концерте, или где-нибудь на трассе на бешеной скорости в дорогущем авто. Мино ни черта не знает, что будет в будущем. Он лишь надеется, что эта блондинистая колючка вопьется в его сердце настолько сильно своими шипами, что не просто оставит следы, а срастется, станет частью его самого и никогда уже не сможет от него уйти. Мино очень сильно хочет в это верить.