Les noces

      Раздраженный парень угрюмо вошел в просторную комнату, держа руки в карманах.        - Я выгляжу как идиот, – отчеканил он, бросая взгляд на свое отражение в зеркале. Губы превратились в тонкую полоску, брови были нахмурены, волосы взъерошены, а вся картина в целом свидетельствовала о напряженном состоянии.        - Ничего подобного! – донеслось из-за ширмы.       Вслед за фразой над ширмой мелькнула рыжая шевелюра, а затем показался и ее обладатель. Подойдя к вошедшему, он пригладил его волосы и поправил наклонный лацкан шикарного однобортного пиджака. Костюм темно-синего цвета идеально сидел на парне и вне всяких сомнений придал бы тому роскошный и элегантный вид, если бы он соизволил выпрямить спину и нормально завязать галстук, который сейчас бесцельно болтался на шее.        - Ты выглядишь прекрасно, - прошептал рыжий, завязывая галстук компаньону и приводя в порядок ворот его рубашки.        - Не верю, - усмехнулся Филипп, пристально наблюдая за парнем и замечая частичную наготу оного. – А может ну его, это все? – с надеждой спросил он.        - И тогда после свадьбы твоей сестры мы будем отмечать уже твои похороны, - пожал плечами Матьяс, улыбаясь.        - Я уверен, что ничего страшного не будет в том, что мы немного опоздаем… - прикусил губу Фил, по-хозяйски положив руки на бедра компаньона и притянув его ближе.        - Бруни, перестань… - заулыбался рыжий, выскальзывая из объятий и скрываясь за ширмой.        - И вот так всегда, - вздохнул Филипп, снова вглядываясь в свое отражение.        - Причешись лучше, mon coeur, - издав смешок, произнес Матьяс.       Более-менее примирившись с горькой долей, Фил привел в порядок свои кудри и вскоре оторвался от созерцания себя любимого, составляя в голове план того, как он отомстит сестре на собственной свадьбе. Если таковой вообще суждено когда-нибудь состояться. Трудно находиться в эпицентре событий и самому оставаться беспристрастным. Трудно не думать о том, что так часто крутится в голове и на языке.       Немного повернув голову влево, Филипп заметил, что ближнее зеркало во всей красе отображает события, происходящие за ширмой. Матьяс, улыбаясь, как раз натягивал рубашку. Провожая каждое движения компаньона взглядом, Фил вздохнул, видя, как бледная спина и россыпь веснушек скрываются под легкой тканью. Изящные пальцы быстро справились с пуговицами и галстуком, а затем и с пиджаком. Все это выглядело довольно странно, так как обычно, когда нужно было куда-то идти, Матьяс гонял по квартире как ошпаренный, то с расческой в зубах, то с ботинками под мышкой, то с зубной щеткой во рту, будучи уже облаченным в пальто.       Интересно, проснутся ли они когда-нибудь в одной постели, зная наверняка, что и вечером лягут в нее вместе? С чувством постоянства и стабильности, без перепалок и этой, казалось бы, вечной беготни?       Фил подавил желание обнять компаньона и, повернувшись на каблуках, направился к выходу.       Свадьба. Что за вздор?       Узнав о помолвке сестры, он не сказал ничего подобного. Просто заявил, что расшибет Дэвиду башку, если хоть раз увидит Роуз грустной. Впрочем, несмотря на свое скептическое отношение к обитателям туманного Альбиона, Фил был почти уверен в том, что не придется к этому прибегнуть, но предупредить – дело святое. Он слишком хорошо знал эту леди, чтобы иметь наглость сомневаться в ее выборе. Не сомневалась в его выборе и Роуз.       Слишком коротким оказался путь к церкви. Сен-Низье будто замерла в ожидании церемонии. Разновеликие готические шпили вонзались в белесые облака, и небо будто кровоточило слепящим светом. И какой придурок придумал делать это днем? День – скучнейшее время суток, в котором нет никакой прелести, в отличие от вечера и утра. Времени, когда солнце кажется нежным. Когда все кажется волшебным. Даже самое отвратительное место в лучах закатного или же рассветного солнца покажется замечательным. Чувствуя на каком-то своем непостижимом и подсознательном уровне, что компаньона заносит, Матьяс сплел пальцы его руки со своими и ободряюще улыбнулся, одним взглядом говоря ему, что все непременно будет хорошо.       А Филипп верил. Не мог не верить.       Как можно сомневаться чем-либо, когда Матьяс так на него смотрит? Когда так держит за руку?       Рыжий радовался за Роуз больше, чем, пожалуй, она сама. Фил не понимал, почему компаньону так все это нравится. Почему он последние пару недель проводит с Роуз времени больше, чем с ним, помогая ей со всеми этими гребанными приготовлениями. Почему он пришел в восторг, когда она выбрала белые розы, которые так любит он. Которые ему всегда дарил Филипп.       Впрочем, все это ерунда. Только бы он всегда так улыбался.        - Ох, скорее бы. Ты точно помнишь речь? Черт подери, ты вообще расчесывался или нет?       Матьяс продолжал суетиться в преддверии происходящего, поднимая этим настроение скептически настроенному Филиппу.        - Ты такой забавный, - изрек Фил.        – Ты что, где-то уже набрался? – прищурился рыжий        - Нет, я трезв как стеклышко. Успокойся только, - улыбнулся Фил, беря ладонь Матьяса в свою и поднося ее к своим губам. – И речь я помню. Не волнуйся, не облажаюсь. Когда я вообще лажал?        - Всегда? – хохотнул рыжий.        - Да ну тебя, - отмахнулся Филипп, легонько толкая компаньона в плечо.       Вести невесту к алтарю оказалось проще, чем думал брат оной. Ловить на себе восхищенные взгляды ее подружек, зная, что всем им суждено выкусить. Замещать отца, исполняя роль родителя на все двести процентов из ста возможных, и просто быть поддержкой сестре во всех смыслах этих слов.        - Я люблю тебя, балда, - прошептала Роуз, когда Фил уже отпускал ее.        - И я тебя, мелкая, - ответил он, усмехаясь. – Давай, окольцуй своего мужчину, - Филипп подмигнул невесте и встал на положенное ему место рядом с компаньоном.       Парень всегда вел себя, как могло показаться, слегка высокомерно на людях. Его признательность трудно было завоевать, а добиться колкого комментария в свой адрес – проще простого. Таким его и встретил впервые Матьяс в маленьком дворике по улице Гуи, оторвавшись от томика истории Столетней войны. Весна тогда как раз вступала в свои права, и повсюду летал снежный цвет лионских деревьев. Старенькие домики стояли буквой П, окруженные миниатюрными клумбами с давно облезшим бордюром, а деревянные скамеечки то там, то тут подпирали деревья.       Цвет, запутавшийся в волосах, побитые очки, грубое приветствие и часы наблюдения. Потом был дождь, потом был чай, падение с лестницы и первый поцелуй. Удачным, а может быть и не совсем, но именно таким было начало. Они завоевали друг друга синхронно.       Сейчас в его волосах тот же цвет, только не опавший с дерева, а снежинками лятящий из рук подружек, осыпающих им молодоженов. Филипп с серьезнейшим видом стряхнул лепестки с рыжей шевелюры и тихо пробурчал себе под нос:        - Балаган.        - Ты сегодня не с той ноги встал, что ли? – улыбнулся ему рыжий.        - Благодаря тебе, я сегодня встал с пола, - пожал плечами Фил, едва заметно усмехаясь.        - Конечно, всегда я виноват, - Матьяс легонько толкнул парня, насколько, конечно, это позволяла обстановка.        - А все потому, что кто-то кого-то вчера немного заездил, - расплываясь в довольной улыбке, изрек Филипп.       Рыжий цыкнул и зарделся, весьма удачно гармонируя со стенами Сен-Низье.        - Кто кого еще заездил… - пробормотал он.       Пожилая леди, непроизвольно ставшая свидетелем разговора, окинула их взглядом сбитого с толку человека, а Матьяс, еле сдерживаясь, чтобы не заржать, аки ретивый рысак, прильнул к плечу Филиппа, прячась за воротом пиджака.       Будучи большим анти-сторонником подобных торжеств, уже по прибытию в Лакруа-Лаваль, Филипп, засунув руки в те же карманы, подмечал каждый недостаток: в обустройстве помещения, в ударнике приглашенного коллектива и даже в в галстуке жениха. За последнее же, от проходящей мимо невесты он получил каблуком по ноге. Впрочем, уже за столом, почувствовав на многострадальной ноге руку компаньона, Фил утихомирился ко всеобщему спокойствию. Если бы у парней было время на то, чтобы об этом подумать, они непременно поблагодарили бы Роуз за то, что она посадила их только вдвоем за столик подальше от любопытных глаз.       Усевшись вполоборота к Филиппу, Матьяс подпер голову ладонью и начал поглаживать ногу уже оттаявшего парня. Довольно замурлыкав, последний прикрыл глаза, мигом забывая о том, что песня, которую исполняла группа, в оригинале играется совершенно не так, о нелепой прическе вокалиста и о том, что Дэвид хрюкнул, смеясь над какой-то прибауткой сестры…       Делая вид, будто он смотрит через плечо компаньона на группу, рыжий продолжил свое занятие, плавно поднимаясь чуть выше с каждым разом.        - Ты точно уверен в том, что хотел меня успокоить? – усмехнулся Фил, проводя языком по верхней губе.        - Только не говори, что ты все еще чем-то недоволен, - прикусил губу Матьяс, слегка сжимая пальцы.        - Во-первых, нет в этом романсе такого аккорда, они не доложили двух приборов, а отец жениха… - начал Филипп, все еще не открывая глаз, но был бесцеремонно перебит.        - Ты невыносим, - засмеялся Матьяс, убирая руку.       Филипп разочарованно цыкнул, скрещивая руки на груди.       Рыжий в ответ лишь улыбнулся и беззаботно пожал плечами, обращая внимания на произносящего тост и присоединяясь к аплодирующим гостям.       Роуз и Дэвид поднялись, держась за руки, и вышли на свой первый танец под звенящий грохот бурных рукоплесканий. Было, все же было в этом что-то такое, что заставило и Филиппа обратить внимание на происходящее. Его младшая сестренка, вариация его самого с такими же кудрявыми волосами и упорством небольшого танка, сегодня официально переставала быть только его сестрой, и ближайший ее родственник только сейчас в полной мере осознавал это.        - И все-таки они замечательная пара, - пролепетал взирающий на танцующих Матьяс, так же подпирая ладонью щеку.       Филипп на автомате кивнул, уходя в свои мысли, что спешили запутаться друг в друге и окончательно оторвать их обладателя от реальности.        - Интересно, мы когда-нибудь тоже будем такими?       Думы вдруг перепутались окончательно, оставляя своему обладателю наспех брошенный клубок из размышлений, которым так и суждено было остаться в том виде, в котором их покинули.       - Какими? – холодно спросил Фил.       - Такими же… обреченно-обрученными? - улыбнулся рыжий, будто не замечая переменившегося тона компаньона.       - Вряд ли. Сам понимаешь, - процедил Филипп, пожимая плечами.       Матьяс переменился в лице, опустив глаза. Он не сказал ни слова, а просто поднялся и вышел, когда молодожены вернулись на свои места.       Выждав паузу в несколько минут, Филипп отправился вслед за компаньоном.       Он застал Матьяса сидящим на скамейке спиной ко входу.        - Я никогда не просил строить для меня воздушных замков. Никогда не просил тебя обещать того, чего ты не мог мне дать. Сколько мы уже вместе? Не пойми превратно, мне ничего не нужно. Я не хочу никого и ничего, кроме тебя. Мне не нужны предложения, не нужны торжества, мне просто хочется верить в то, что однажды утром, через оное количество лет, быть может, я проснусь оттого, что твое дыхание щекочет мне шею, а твои руки крепко обнимают меня, и буду знать, что на следующее утро все будет так же, что никто не отнимет тебя у меня. И мне совсем не нужно, чтобы на твоем пальце было кольцо… - рыжий опустил голову. - Сначала ты смотришь на меня так, словно готов уничтожить любого, кто только ко мне притронется, а потом говоришь подобное. Я не понимаю, Фил. Не понимаю…       Филипп только открыл рот и только подошел ближе, чтобы положить руки на плечи любимого, как со стороны ресторана нарисовались две барышни.        - Прошу прощения, - пролепетала одна из них. – Мы не помешаем?       Матьяса неуверенно пробормотал что-то вроде отрицания, сорвавшимся одновременно с резким “помешаете” из уст Фила.       Одна из девушек, присев на край скамейки, начала активно втирать что-то рыжему, намереваясь заполучить его внимание и расположение. Вторая же попыталась завязать разговор с Филиппом, но, получив недвусмысленно-короткий ответ, оперативно смекнула, что шансов у нее ровно столько же, сколько у собеседницы Матьяса. Рыжий пытался деликатно отделаться от настойчивой барышни, пока Фил наблюдал за этой сценой, всем своим видом изображая сильнейшее негодование. Заканчивая свой монолог, девушка совершила попытку пригласить на танец сидящего рядом и непроизвольно вздрогнула, когда с другой стороны до нее донесся ответ, одновременно с тем, как рыжий открыл рот, намереваясь отказать ей в каких бы то ни было намерениях.        - Он занят, - леденящим душу голосом изрек Филипп. – Сейчас, через час и всю оставшуюся жизнь.       Опешив, девушка вознамерилась прояснить ситуацию, но Филипп, уже не обращая на нее никакого внимания, поднял компаньона и прошептал, взяв его лицо в свои ладони:        - Три года, четыре месяца и двадцать восемь дней.       Матьяс улыбнулся и потерся щекой о теплые пальцы Фила.        - Ты считал? Серьезно?        - Переезжай ко мне, веснушка.       Рыжий изумленно уставился на парня, никак не ожидая столь резкого поворота, и в итоге прошептал утвердительный ответ, приближаясь к губам Филиппа.        - Ставлю полтинник на то, что они решили окончательно съехаться! - весело произнесла Роуз, наблюдая за сей картиной из окна в одном из коридоров замка.        - Ставлю сотню на то, что скоро нам снова стоять в Сен-Низье, - уверенно совершил ставку Дэвид, отодвигаясь от стекла и обнимая новоиспеченную жену.