Кабы не было зимы...

Катенька Ворошилова ненавидела Новый год. Нет, не так. Тридцать первое декабря она очень даже любила. Можно сказать, обожала, как финальную точку, долгожданное избавление от всего того кошмара, что обрушивался на её хрупкие плечи за несколько недель до наступления пресловутого праздника. Ибо именно в этот период начиналась подготовка к главному, эпохальному событию – новогоднему «корпоративу» их горячо любимой и безжалостно любящей их компании «Аксиома-сервис». И по какому-то злому року, а точнее, по добродушному, но безапелляционному приказанию Верховного Божества всей фирмы – он же генеральный директор и непосредственный Катенькин начальник, в миру обретающийся под незамысловатым псевдонимом Кучкин Семён Семёныч – организация, контроль и проведение данного мероприятия, во всяком случае, его культурно-развлекательная часть были возложены на неё, скромную и, в обычное время, почти незаметную, разве что своими внешними модельными параметрами, секретаршу главного – Екатерину, дочь Сергея, Ворошилову. И ладно бы речь шла о рядовом приглашении артистов, украшении зала или других, несложных и даже где-то увлекательных вещах. Но нет. У проклятого генерального имелся свой взгляд и претензии к столь выдающемуся событию, как групповая пьянка всего персонала фирмы. Никаких банальностей или заезжих гастролёров. Всё должно было происходить только в кругу своих, видимо, истово любимых им подчинённых. И все развлечения и увеселения для обожаемых сотрудников обязаны были быть организованы за счёт их собственных скрытых ресурсов и не реализуемых в обычное время талантов. Этакий «хэнд мэйд» по-«аксиомовски»! Неизвестно, где и от кого СС, как ласково называли его благодарные подданные, подцепил эту мозговую горячку. Но уже четвёртый год весь вылощенный, очень деловой и высокопрофессиональный коллектив преуспевающей и, чтоб вы даже не сомневались, весьма солидной компании всю вторую половину декабря был вынужден открывать в себе способности к самым разным сценическим жанрам, дабы порадовать дорогого начальника очередным номером художественной самодеятельности на новогоднем банкете. И не абы каким, а тем, что придумал и возжелал этот самый дорогой начальник и высочайшим указом распределил к исполнению. А недовольных или не подчинившихся… В общем, ходили по офисам страшные легенды. Катенька невольно поёжилась, вспомнив одну из них, об исчезнувшей секретарше, и глубоко вдохнула, задержав дыхание. Она уже пять минут стояла перед дверью IT-отдела, мысленно вгоняя себя в безжалостную суровость, непоколебимую твёрдость и начальственную убедительность. Всё, что ей сейчас непременно понадобится за этой дверью. Ибо весть, которую она собиралась донести до мирных, ни о чём пока не подозревающих сотрудников, вызывала панику и у неё самой. Фантазии шефа в этот раз превзошли все ожидания. – Божечки, ну не убьют же они меня, в самом деле! – чуть не плача прошептала Катенька, представляя себе реакцию тех, кого отделяла от неё ничем непримечательная офисная дверь с лаконичной табличкой. – Они же понимают, что я не виновата. Что это не я! – успокаивала она дрожащее, как у пойманного за уши зайца, ухающее в груди сердце. – Я должна это сделать. Должна, должна… – с отчаянием христианской мученицы уговаривала себя девушка, обречённым взглядом гипнотизируя МДФ-поверхность перед собой. Клетка со львами казалась сейчас даже предпочтительней. Клетка… тьфу, дверь внезапно широко распахнулась, и несчастная заложница начальственного беспредела оказалась нос к носу с одним из обитателей внутрикомнатного пространства. – О, Ворошилова! Ты чего здесь за… – Валька Архипов, самый молодой и симпатичный из плеяды программистов, весело охнул, отшатнувшись от неожиданности, и вдруг осёкся. С зарождающимся подозрением вглядываясь в несчастные глаза секретарши шефа, невольно попятился. – Нет… – с неверящим ужасом выдохнул он, продолжая отступление. – Только не говори, что… Катенька резко выдохнула и решительно шагнула в комнату. Назад дороги не было. – Я к вам, ребята, и вот по какому поводу, – сурово отчеканила девушка, обводя бескомпромиссным взглядом поднявшиеся к ней лица. И не догадаешься, что минуту назад она чуть не рыдала от страха, елозя каблучками мрамор за порогом этого помещения. Шесть пар глаз настороженно уставились на вытянувшуюся в струнку и воинственно вскинувшую подбородок посетительницу. И в каждой, каждой паре этих глаз постепенно, как на фотопластине, начинало проступать понимание, страх и обречённость. Катюша негодующе фыркнула. «Тоже мне, как вестницу смерти увидели! Можно подумать, я не в том же положении, что и все». Посчитав, что многозначительная пауза уже сделала своё дело, прекрасная камикадзе решила дольше не тянуть. Собственные нервы тоже не предполагали длительного объяснения. – Короче, как вы все помните, тридцатого декабря состоится Главная Ёлка всея филиалов нашей компании. Катенька на секунду замолчала, проверяя, не забыл ли кто об этом историческом событии. Судя по загробному выражению лиц и мёртвой тишине, никто не забыл. Забудешь такое, как же! – И в этом году от вашего высокоинтеллектуального и богатого вполне достойными мужскими кадрами отдела ожидается особый, весьма оригинальный подарок, санкционированный сами знаете кем. Одному из вас придётся… Девушка всё-таки малодушно взяла паузу, понимая, что после произнесения следующей фразы на неё обрушатся крики и проклятья. Одна надежда, что джентльмены от информатики не посмеют тронуть даму. А к возмущённым воплям она уже поневоле привыкла. – …исполнить стриптиз! – храбро закончила однофамилица легендарного командарма, крепко зажмурившись. – Что-о-о-о??? – разъярённо-негодующий рёв шести глоток ударил по ушам, как артиллерийская канонада. Шокированные парни повскакивали с мест. В воздухе явно запахло насилием. – Мальчики, вы же знаете, я тут ни при чём, – сразу сдувшись, как шарик, залепетала секретарша, оправдываясь. – Шеф сказал, что любой из вас достоин показаться коллективу во всей красе, так что решайте сами, кто будет отстаивать честь наших высоких технологий, только предупреждаю… – Катенька всё же набралась смелости и пробежалась взглядом по воинственно застывшим вокруг неё коллегам. – Не будет стриптиза – не будет премии. Всему отделу. Я только передаю вам приказ, – торопливо добавила она, видя, как зажигаются нехорошие огоньки в устремлённых на неё серых, карих, голубых и каких-то там ещё глазах. – Ребята, – умоляюще воззвала невинная жертва к готовым разорвать её товарищам, – речь ведь не идёт о полном обнажении. Нужен просто эротический танец с элементами стриптиза. Ну, что, вам до трусов раздеться в падлу? Катюша взвизгнула и отпрянула от совершенно отчётливого рычания, раздавшегося возле её левого уха. – И ещё, – дрожащим голосом продолжила бесстрашная девушка, нащупывая позади себя косяк двери. Путь к бегству был, слава богу, открыт. – Специально для вас нанят хореограф, который поставит и отрепетирует номер с тем, кто станет этим счастливчиком. Так что с выбором не тяните. Сегодня в шесть я провожу вашего кандидата на первую встречу со стрип… с танцевальных дел мастером, – вовремя спохватившись, дипломатично исправилась она. Шок и потрясение, охватившие несчастных программистов, позволили осмелевшей Катеньке довольно энергично закончить свою речь и успешно ретироваться, прежде чем шесть ладных, крепких мужских фигур (ну, что греха таить, в этом вопросе Катюша была солидарна с шефом) отмерли и принялись безбожно материться. Проклятия, замысловатые в своей извращённости, неслись то к белоснежному потолку, подразумевавшему маньяка-босса, то к так и оставшейся нараспашку двери, за которой совсем недавно скрылась узкая девичья спина его подлой сообщницы.

***

Отматюкавшись и вывалив друг на друга всё, что каждый думал об очередном завихрении начальства, о самом начальстве и даже, в некотором роде, о родителях начальства и его домашних животных, припухшие программисты, наконец, выдохлись, переглядываясь мрачно и со всё возрастающей подозрительностью. Каждый понимал, что, несмотря на крики и возмущение, им отдан приказ, ослушаться которого невозможно. И сейчас все без исключения мысленно прикидывали, кого из сотоварищей бросить на алтарь жертвоприношения во имя премии и спасения всех остальных. Ибо новогодний бонус в «Аксиома-сервис» всегда был ох какой вкусный! Да и про барский гнев и последствия непослушания забывать не стоило. – Мужики! – Петя Смирнов, начальник отдела, нарушил затянувшееся молчание. – Кричать мы можем хоть до посинения, а выхода всё равно нет. Один из нас должен это сделать. – Паранойя какая-то! – Марат Ставров тряхнул смоляной чёлкой, бессильно опускаясь на рабочее место. – Двадцать первый век на дворе, а мы как крепостные… – Готов к увольнению? – хохотнул Сашка Березин, его первейший кореш с песочницы и до текущего момента. – Рискни. – Ну, не могут… Не могут вот так просто уволить за то, что отказался выполнять подобное непотребство, – взорвался Марат, грохнув ладонями по чёрному дереву стола. Несколько листов формата А-4, припаркованные на краю, нервно вспорхнув, спланировали вниз. – За это не могут, но повод найдут, не сомневайся, – мрачно заверил Смирнов, поднимая упавшие документы. – Предлагаю тянуть жребий! – жизнерадостно подал голос затаившийся в углу Архипов. Как самый новенький в их отделе, переживший всего одну новогоднюю вакханалию, он ещё способен был с юмором отнестись к нестандартной ситуации. – Никакого жребия! – жёстко отрезал Пётр. – Тут такой случай, что решение должно быть добровольным. Он горестно потряс головой, сам не веря, что кто-то из сослуживцев по собственному желанию согласится участвовать в подобном. – Мужики, – он тоскливо обвёл взглядом благоразумно потупленные головы. – Премия же на кону! А это всего лишь… танец. – Всего лишь?! – не выдержав, заорал рыжеволосый Андрюша Ермолаев. Его обычно бледная до синевы физиономия полыхала, как пионерский костёр, то ли от возмущения, то ли от картинок, рождённых богатым воображением. Смирнов покаянно потупился. Ну не в силах он принуждать подчинённых к такому! Шефу вот по барабану их мнение, а ему нет. – А Маратик у нас в детстве бальными танцами занимался, – вкрадчиво прошелестел в тишине полный затаённого коварства голос. Ставров, не веря, вскинул голову, изумлённо глядя на закадычного товарища. Сука, сдал, как стеклотару! Уж от кого-кого, но от него он не ожидал подобной подлости. – Сашка, ты… – возмущение перехватило горло. Но тот, кажется, не находил ничего предосудительного в нанесённом в спину ударе. – Платон мне друг, но премия дороже! – перефразировав цитату, нахально усмехнулось это чудовище, ещё минуту назад считавшееся лучшим другом. – Не бзди, Марик, просто тряхнёшь стариной, ну и… не только ею. Марат подорвался из-за стола, сжимая кулаки, но был перехвачен и остановлен бдительными и неожиданно оживившимися коллегами. Все загалдели разом, успокаивая, отчитывая, ободряя и упрашивая. Общий смысл нестройного гудёжа сводился к очевидному. Во-первых, он, Марат Ставров, должен стать спасителем и благодетелем всего отдела. Во-вторых, он, Марат Ставров – самый красивый, сексуальный, талантливый, далее везде, из всех представителей компании. Да что там – из всех живущих ныне мужчин! В-третьих, коллеги никогда не простят ему эгоизма и трусости, так же как взбалмошный шеф никогда не простит отдел, оставивший его без сладкого... ой, то есть не исполнивший высочайшего указания. В-четвёртых... Заслонённый от взбешённого друга внушительными спинами сослуживцев, бессердечный предатель ехидно улыбался, глядя на плюющегося огнём Марата. – Марик, ну что ты как маленький? Ты ж, когда с девочкой в постельку укладываешься, не стесняешься раздеваться. А тут представь, что ты всех наших офисных краль зараз охмурить сможешь. Чего ж здесь неприятного? – Заткнись, гнида! На Сашку зашикали. Марат тяжело дышал, стараясь совладать со злостью и обидой. Хватка сразу нескольких рук постепенно ослабла. Воцарилось молчание. Он чувствовал на себе эти просящие, полные надежды взгляды и ненавидел и себя, невольно сдающегося навалившимся обстоятельствам, и предателя Сашку, кинувшего его на растерзание ради собственной безопасности, и коллег, столь откровенно радующихся обретённой жертве. Ведь наверняка был другой выход! Но теперь поздно. В покое его не оставят. – Марат, у меня сроки по ипотеке поджимают, и жена вот-вот родит. Мне без этой премии… – тихо и жалобно прошептал молчавший до сих пор Иван Николаевич, старейший (ага, тридцать восемь – это ж глубокая старость!) и самый безотказный сотрудник их небольшого коллектива. Он всегда без малейшего неудовольствия и высокомерия приходил на помощь своим более молодым сотрудникам, порой беззастенчиво спихивающим на него недоведённые до конца проекты или не законченные в срок задания. Почему-то именно эта приниженно-робкая реплика, прозвучавшая в наэлектризованном эмоциями пространстве, больно хлестнула по заходящемуся от жалости к себе Марату. – Суки! Какие же вы все суки, – яростно прошипел он, двинув плечом и окончательно освобождаясь от сдерживающих его объятий. – Хорошо. Несите мою тушку на заклание. Только не бесплатно. – А что ты хочешь? – Петя Смирнов счастливо расцвёл, ещё не веря, что казавшаяся неразрешимой проблема внезапно развеялась. – Ну, проставон с отдела, это без вопросов! – А я могу доделать твой годовой отчёт, ты говорил, что не успеваешь, – всунулся Николаич, тоже фонтанируя восторгом. – Хочешь? – Хочу, – сквозь зубы процедил Марат, чувствуя, что никогда ещё не испытывал такого унизительного и выжигающего бессилия. Но слова уже были произнесены, отступать некуда. – И проставон, и отчёт… Всё хочу! Народ вокруг облегчённо загомонил, похлопывая его по плечам теперь, для разнообразия, в одобрительном контексте. – Стриптиз, значит, хочешь в моём исполнении? – слова с трудом просачивались сквозь сведённые челюсти. Голубоглазый Иуда сверкнул озорной улыбкой. – Хочу. Очень хочу. Уверен, это будет незабываемое зрелище, – Березин как ни в чём не бывало заговорщицки подмигнул, обнажая все тридцать два зуба. – Когда я ещё такое увижу? Марат резко отвернулся, пытаясь обуздать ненависть и злобу, мгновенно плеснувшую изнутри, рождающую желание стереть с лица ренегата эту ослепительную ухмылку, сильно проредив её с тридцати двух до… значительно меньшего количества. Интересно-таки год заканчивается. Он только что потерял друга и получил возможность освоить новую специальность. «А что, – нервно хмыкнул про себя Ставров, делая вид, что с головой ушёл в работу, и стараясь не замечать сочувственно-любопытных взглядов, простреливающих его из разных концов комнаты, – ещё, глядишь, начну подрабатывать по вечерам в стрип-клубах. Озолочусь и брошу вашу грёбанную контору с идиотом-начальником. Куплю виллу на Мальте или на Бали. Ха-ха! Стриптиза ты, Сашенька, захотел? Ну что ж, будет тебе зрелище. Я если берусь за что-то, делаю это на совесть. Тебе ли не знать?!» Мятежные мысли совершенно поглотили сознание, рисуя всё более фантастичные перспективы грядущего обогащения и страшной мести вероломному приятелю, старательно загоняя подальше сосущий страх перед ожидающим сегодня испытанием. А стрелки на офисных часах меж тем неумолимо приближались к шести...