MURDERER

Он открывает дверь комнаты, все еще тащив меня за майку. Я пытаюсь схватиться за дверь, но вместо этого делаю себе только хуже. Когда он начинает быстрее тянуть меня по полу, дверь прижимает мне руку, от чего я громко вскрикиваю. Его это не беспокоит. Я пытаюсь подняться на ноги, потому что вижу впереди лестницу, но просто на просто не успеваю делать что-либо. — Остановись! — выкрикиваю я, ощущая боль по всему своему телу. Он не реагирует. — Джастин, прошу! Он останавливается буквально в метре от лестницы, по которой мог бы спустить меня за шиворот. Он злится, потому что его губы сжаты в тонкую линию, а руки напряжены. По моим щекам плывут слезы, а во рту сухо. Мне ломит все тело, и я чувствую, как кровоточит моя правая нога, которой я ударилась об шершавый бетонный пол. — Прошу тебя, — снова умоляю я. — Давай останемся здесь. — Нет, — отрезает он. — Твой брат уже ждет нас. Я не успеваю встать даже на колени, как он снова тянет меня за майку, и я скатываюсь по лестнице вниз, кажется, вперед него. Белый потолок — это все, что я вижу в течении нескольких секунд. Я не могу пошевелить ни одной частью своего тела. Скорее всего даже не могу нормально дышать, потому что ударилась грудной клеткой об последнюю ступеньку. Пожалуй, я не против, если он оставит меня здесь умирать. Не против даже от того, что умру в собственной луже крови, потому что мысленно я к этому уже готова. Он появляется перед моими глазами и пытается стереть кровь с моего лица. Хватает мое лицо рукой рассматривая, словно экспонат, а затем наклоняется еще ближе и берет меня на руки. Хочет меня закопать? Но нет, он открывает переднюю дверь машины и усаживает меня на переднее сиденье связав мои руки скотчем. Хочет положить его в бардачок, но решает забрать себе, закрыв дверь машины. Я с ужасом жду своей смерти. Джастин садится за руль и заводит машину. Я замечаю кровь на его руках. Скорее всего, это моя. Он оборачивается назад и берет в руки какую-то черную майку, завязав ею мои глаза. Слышу, как заводится машина и чувствую, как начинают дрожать мои ноги. — Прошу тебя, остановись, — всхлипываю я. — Только не заводи снова эту песню, — стонет он. Я кашляю, потому что салон начинает заполнять дым от сигареты. — Послушай меня… — Нет! — выкрикивает он и я слышу, как кулак ударяется об руль. — Это ты послушай меня! Твой брат самый настоящий кретин, какого только земля носит. Как ты можешь защищать его? Я почти уверена, что в этот момент он обернулся ко мне лицом и смотрит на меня в ожидании. — Ты его совсем не знаешь… — Звучит не очень убедительно, — слышу я его голос спустя пару секунд он опускает повязку с моих глаз. — Он трогал тебя? Я качаю головой, хоть это и неправда. — Брось, Алексис, ты никогда не умела врать, — качает он головой и на какую-то долю секунду я улавливаю взгляд нормального человека. Не того, кто убил Тома. Не того, кто пытался изнасиловать меня. — А твой брат никогда ни умел вести нормальные переговоры. Он всегда распускал свои длинные руки, которые я сегодня же ему отрублю. Господи, он совсем не слушает меня. Он заворачивает влево, и мы выезжаем на шоссе. Я не узнаю эту дорогу, так же не узнаю дома, которые вижу впервые. Повязка, которую он снял с моих лаз сдавливает мне шею, потому что привязана к сидению. Глотать тяжело и ужасно хочется пить. Я улавливаю момент, взглянув на себя в переднее зеркало и ужасаюсь увиденному. Левая сторона моего лица счесана и покрыта синяками. На шее следы от удушья, а волосы с выгоревшим желтоватым оттенком. Распухшая нижняя губа, которая все еще кровоточит и красные от слез глаза. Он останавливается на обочине и выходит из машины, не проронив ни слова. Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь показывать хоть какие-то знаки проезжающим машинам. Бесполезно. Тонированные стекла делают свое дело. Пытаюсь найти хоть один острый предмет чтобы разрезать скотч, но любое движение сдавливает мне шею. Пытаюсь развязать повязку, но та слишком плотно завязана, поэтому я берусь её разрывать. Откидываю ткань в сторону и прикладываю прохладные ладони к месту на шее, где горит кожа. Тянусь связанными руками к двери, но она закрыта. Тянусь к той, что со стороны Джастина — она тоже. Подбираю повязку с пола и обкручиваю ей локоть. Замахиваюсь рукой в тот момент, когда дверь машины открывается и он садится на переднее сиденье. Мое сердце выскакивает из груди от страха, но он, кажется, ничего не заметил. Откидываю порванную ткань на пол и поднимаю голову в тот момент, когда он протягивает мне картошку фри. — Ешь, — указывает Джастин, а я с подозрением смотрю в его глаза. Затем сквозь него на открытую дверь, которая медленно закрывается. Я выхватываю пакет из его рук и закидываю несколько картошин в рот. Несомненно, я все еще в ужасе, нескрываемой истерике и страхе, о того, что меня ждет впереди, но еда это первое, что придаст мне сил, а не питалась я уже около четырех дней. Я набиваю свой рот сполна и тянусь связанными руками за водой. Его это забавляет, и он убирает бутылку. Я ловлю себя на мысли что готова проткнуть ему глаза ключами от зажигания, потому что если я не запью, то поперхнусь. Он отдает мне бутылку с водой, и я надеюсь, что теперь мы отправимся назад, но нет, он следует дальше, по неизвестным мне улицам. Пакет с картошкой падает к моим ногам, как только машина резко тормозит на обочине. Я вижу, как по его лицу расплывается довольная улыбка. Мы остановились возле полицейского участка, из которого прямо сейчас выходит Джей с моей матерью. Мам. Джей накрывает лицо ладонями, держа в руках какие-то бумаги. Мама прижимает носовой платок к лицу, будто готова вновь расплакаться. — Какой чудесный день, — поет Бибер, и я перевожу на него взгляд. — Нет! — качаю я головой, когда вижу, как он достает пистолет из бардачка. — Нет! Я пытаюсь выхватить пистолет из его рук, пустив в действие ноги. Он заламывает мне руки и заткнув мой рот своей ладонью надавливает так, что я чувствую всю прохладу стекла позади меня своим затылком. — Заткнись ты, — сквозь зубы шепчет он. Он направляет пистолет в их сторону чуть опустив окно, и я вижу, как его палец готов к выстрелу. Это конец. Тянусь руками и хватаю его за шиворот майки, притягивая на себя. Его правая рука соскользнёт с моих губ, и я уже вижу, как он со злостью смотрит на меня. Думать, что будет дальше нет времени, поэтому я просто притягиваю его к себе максимально близко и борясь со всей ненавистью и отвращением к нему, целую его. Целую настолько крепко и сильно насколько хватает сил. Открываю глаза, взглянув в окно где больше не вижу свою мать и брата. Они уехали. А я все еще здесь. В аду.