Даже старшие братья могут болеть

      Когда Коэн болел, он не любил, чтобы его кто-то лечил. Ведь он привык сам восстанавливать организм своими силами. Но бывали такие ситуации, когда у Коэна появлялся сильный жар, помочь справиться с которым мог только Хакую. Но его не стало уже как несколько лет, и для Коэна это превратилось в большую проблему, ведь он помнил, как себя лечил первый принц.       Когда у Хакую появлялись проблемы со здоровьем, он никогда никого не впускал в свои покои. Для него было стыдом показывать слабость родственникам. Но был один раз, когда кто-то незаметно пробрался в комнату будущего императора. Это был Коэн. Он ползком прошёл до кровати больного Хакую и, показывая только глаза, вздрогнул. Принц был в самом наихудшем состоянии: лицо белее поганки, которое мелко подёргивалось, и тяжёлые прерывистые вздохи.       В тот момент Коэн был готов сделать всё что угодно, лишь бы помочь Хакую, облегчить его страдания. Но что он мог сделать для того, кто всегда справлялся со своими недугами самостоятельно? Разве что всполошить его и без того разгорячённый болезнью разум. Коэн того не хотел, а потому просто смотрел на лицо Хакую, отводя волосы с его лба.       — Зачем же себя так доводить? — спросил Коэн с лёгким недовольством, но в то же время грустью.       Хакую слегка дёрнулся, приоткрывая глаза и слабым взглядом смотря на Коэна.       — Коэн, что ты тут делаешь?       — Простите, Хакую. Я просто решил хоть чем-то вам помочь. Мне больно смотреть на вас, такого расклеенного…       Хакую легко положил свою мягкую ладонь на голову Коэна и слабо улыбнулся. Естественно, он знал, что когда-нибудь такое могло произойти. Коэн всегда смотрел на него с таким восхищением, что даже ругать его не хотелось, напротив. Так что Хакую продолжал улыбаться и перебирал пальцами пряди волос Коэна.       — Всё хорошо, не извиняйся. Вот только мне не хотелось бы заразить тебя.       — Вы точно не заразите, у меня крепкий организм, — мягко ответил Коэн, но неожиданно для себя чихнул.       — Глупый. — Хакую приподнялся и вновь мягко провёл ладонью по его волосам. — Тебе стоит отдохнуть, иди к себе. Или без поцелуя на ночь не сможешь уснуть?       Коэн смутился, но вместо того, чтобы подставить свой лоб для поцелуя, сам поцеловал Хакую в лоб. Привстав, он вновь повернул к нему голову и мягко добавил:       — Поправляйтесь, я попрошу лекаря, чтоб он к вам пришёл, — и закрыл за собой дверь.       Хакую удивился, довольно хмыкнув, и вновь прилёг на мягкую перину.       Этот случай запомнился Коэну надолго, и во времена неприятной горячки видел его во сне или же в полудрёме. Хакую причаровал его, если можно было сказать такое о величественном принце, и даже не собирался покидать его память, только сильнее врезался в неё. Поэтому во время очередной болезни Коэну вновь пришлось волноваться.       — Хакую, прошу, уйдите… — шептал он, будучи в полной уверенности, что Хакую стоял у его кровати и собирался погладить по волосам.       Но стояла полная тишина, никакого любимого голоса он не слышал. Коэну казалось, что он бредил, медленно сходил с ума. Так и было. Он сходил с ума от тоски вперемешку с горячкой, и помочь ему мог, как и обычно, только Хакую. Тот самый, который любил целовать его по поводу и без, проводить кончиками пальцев по ладони, улыбаться нежно и доверительно. И тот, на кого всегда можно положиться. Коэну хотелось протянуть к нему руки, обнять за шею и легко поцеловать в губы.       Хакую был прекрасен всегда — при жизни и после смерти. Тёплый и ласковый в воспоминаниях, холодный, но всё с той же улыбкой, — сейчас, в горячном видении Коэна. Он понимал, что перед ним не мог стоять живой принц, и всё же в какую-то секунду протянул руку вперёд, пытаясь его коснуться. Коэну казалось, что он видел то спокойное и такое ощутимое лицо своего принца.       В горячном состоянии Коэну и правда почудилось, что он касался вживую тёплой щеки Хакую, но это ведь не было правдой. Коэн сильно удивился этому и лишь положил вторую ладонь ему на щеку. Эти светлые глаза не переставали ласково смотреть на него. Взяв руки Коэна, Хакую опустился, смотря в огненно-больные глаза. Он поцеловал его в лоб.       — Выздоравливай. И, если тебе тяжело, всегда проси о помощи других.       Он невесомо коснулся его губ и испарился. Коэн уснул.