***
Элор опустилась в кресло. На столе лежала дюжина датападов, каждый требовал её непосредственного внимания, будто один волшебный взгляд канцлера изменит цифры в отчётах. В затылок иглами впивалась головная боль. Зажмурившись, Тэлик пообещала себе кружку кафа. Сегодня. Как только разберётся с этим балаганом. Отчёт Меррика не поведал ничего нового: неутешительные потери да намёки генерала, что пора бы разнообразить ассортимент истребителей. Ему недолго осталось ждать — Тарба передал ей несколько интересных вариантов, а леди Тано спешила восстановить репутацию безупречного агента. Это её шанс. Однако сейчас Элор Тэлик сосредоточилась не на проблемах снабжения. Вставив датакарту и включив голопроектор, женщина задумчиво постучала по столешнице. В голове поселилось абсурдное желание бросить всё и улететь домой, но эгоизм, вне зависимости от общественного мнения, в ней едва ли остался. Досье, привезённое Эрвандунг-Эстерхази с Атцерри, красочно описывало жизнедеятельность многих моффов и адмиралов. Среди них попадались как талантливые полководцы, так и кабинетные воеводы, купившие билет наверх, но никто из них не мог нести ответственность за эту победу имперцев. Более того, экспериментальная технология и указанные в отчётах модификации указывали на то, что в распоряжении у этого имперца находился не только новейший флот, но и расположение кого-то помимо Палпатина. Разумеется, в записях Имперского Бюро Безопасности такие детали отсутствовали, но ведь Айсард не единственный, кто любит вытаскивать чужие скелеты из шкафов… Элор ухмыльнулась. Давно она не общалась с обворожительной кафарель. Её «птички» придутся очень кстати. Система Атоа, Регион Экспансии*** — Позвольте поздравить с успешным завершением операции, адмирал. Атоанские мятежники сломлены, система под полным контролем Империи. Что это, если не победа? — Благодарю, агент Каллус. Имперец протянул ему датапад и, к счастью, молча удалился. Гарош Таркин рухнул в кресло. У адмиралов не должно быть сомнений. У имперских адмиралов — тем более: главнокомандующий был известен отнюдь не толерантностью к инакомыслящим. Но чертовски трудно забыть два миллиона атоанцев, убитых по его приказу. «Жестокая необходимость» — так бы это назвал отец. Гарош сомневался. В конце концов, их жалкое «восстание», вопреки мнению Командования, не было связанно с Альянсом. Разведка тщетно искала следы СИС: или повстанцы решили, что игра не стоит свеч, или попросту не ведали о месторождениях топлива в системе. Атоанцам хватило ненависти к Империи, чтобы ввязаться в самоубийственный бунт. У них не было ни единого шанса на победу, но они, подобно загнанным хищникам, сопротивлялись до конца, даже когда звёздные разрушители обратили их столицу в прах. Может, таков был план. Абсурдные условия «союза», предложенные Империей, будто специально провоцировали бунт, но Сенат этого никогда не узнает. Им расскажут историю о том как доблестные офицеры имперского флота восстановили порядок в системе. Жертв спишут на повстанческий террор, топливо окажется в руках Его Величества. Чем больше Гарош об этом думал, тем чётче становилась тень его отца. Адмирал взял принесённый Каллусом датапад: приказ Командования, «переместить десять тысяч аборигенов на Куат для исправительных работ в соответствии с указом A-СЛ-4557.607.232». Гарош выпрямился, датапад заскрипел в плотно сжатых пальцах. Никто не счёл нужным уведомить его лично. Цепная собака ИСБ приносит датапад, и адмирал Таркин немедленно исполняет. Раньше он, сцепив зубы, повиновался: речь шла о кровавых восстаниях, атаках Альянса и саботаже, но это… Это новая форма наглости. Когда-то сепаратисты вступили в союз с рабовладельцами Зайгеррии, но были остановлены Республикой. Той слабой, гниющей Республикой, на смену которой пришла закалённая войной Империя Палпатина. Но если первая хоть и вяло, но боролась с рабством, то вторая поощряла. Гарош надеялся, пускай и трусливо, что ему не придётся марать руки, а с годами, когда уляжется пыль, отпадёт нужда в невольничьем труде. Как наивно с его стороны. Один приказ Его Величества опустил его до рабовладельцев Зайгеррии. Он чувствовал себя грязным, с ног до головы облитым чужой кровью во имя цели, которую никак не мог достичь. Ладонь обожгло болью — стекло датапада треснуло, и осколки впились в кожу. Выругавшись, Таркин бросил датапад на стол. Телос IV, Храм Джедаев Шаак Ти ходила вокруг юнлингов, переводя взгляд от одного сидящего на траве ребёнка к другому. Эта группа юнлингов давно освоила медитацию. Ещё месяц, и каждый из них станет падаваном — в этом мастер-джедай не сомневалась. Мастера и рыцари приглядывались к ним в поисках потенциальных учеников, и большинство пришло к негласным соглашениям уже сейчас, до официальных испытаний. Осталось лишь двое юнлингов, которых старшие джедаи, казалось, обходили стороной — Скайуокеры. Груз ответственности за такую мощь пугал многих мастеров, и глубоко в душе Шаак Ти их понимала. Близнецы обладали невероятным, аномальным, пугающим даром: если Люк светился в Силе яркой звездой, дерзким вызовом окружающей Тьме, то Лея была пламенем — тёплым, но в то же время опасным и обжигающим. Она пыталась поговорить с Оби-Ваном на счёт мальчика, но тот упрямо отказывался. Асока Тано казалась тогруте неплохой кандидатурой, но она не имела опыта как учитель и была слишком загружена миссиями, чтобы таковой приобрести. А жаль. Шаак Ти взглянула на спокойное лицо Леи: девочка сидела на траве, скрестив ноги и прикрыв глаза. Её разум блуждал в потоках Великой Силы, и тогрута в который раз задумалась, насколько безумной её сочтут, если она выскажет свои мысли Совету. Она извлекла урок из своих прошлых ошибок, но передадут ли магистры Лею Скайуокер в руки мастера, потерявшего двух учеников? Внезапно нити Силы вздрогнули. На мгновение Шаак Ти показалось, будто температура воздуха упала на десяток градусов, как будто… Нет, быть не может. Тогрута посмотрела на юнлингов: дети сидели, всё ещё погружённые в медитативный транс. Все, кроме одного. Люк Скайуокер смятённо оглядывался по сторонам, старательно избегая взгляда наставницы. От мальчика исходили удивление и… Страх? Возможно, он потерял концентрацию и слишком резко вышел из транса, но такого не случалось уже почти два года — Люк освоил медитацию быстрее всех, даже своей сестры. Что-то его спровоцировало. Неприятное воспоминание, всплывшее в памяти? Чувства кого-то из юнлингов? Шаак Ти снова обратилась к Силе — тишина, остальные дети не проявляли беспокойства. Снова взглянув на мальчика, мастер-джедай приняла решение. Дотянувшись до незримых нитей, что соединяли учеников с Великой, она аккуратно потянула за каждую, подавая детям сигнал об окончании урока. Один за другим, они открыли глаза. — Очень хорошо, — заговорила тогрута. — Вы по праву можете гордиться своими результатами. На сегодня — свободны. Детвора зашумела и стала разбегаться кто по саду, кто на верхние уровни. Приметив в толпе белобрысую мукушку, Шаак Ти замешкалась: стоит ли? Только так и узнаешь. — Люк? Мальчик остановился и настороженно взглянул на наставницу. — Подойди на минуту.***
Жёлтый клинок проскользнул в сантиметре от плеча Вентресс. Морн без труда загоняла её в угол, снова и снова. — Ты едва используешь Силу. Датомирка зашипела и бросилась в контратаку. Морн с лёгкостью блокировала. — Мне хватает опыта. Их клинки скрестились: два золотых лайтсейбера с шипением заискрились. Вдруг джедайка исчезла — меч Асажж полоснул пустоту. Нечто толкнуло её сзади, и Вентресс рухнула на тренировочный матт. Морн ухмылялась, демонстративно подбрасывая лайтсейбер. — Опыт, говоришь. Проигнорировав протянувшую руку джедайку, Вентресс встала и подобрала клинок. — У тебя есть потенциал… — Сделай одолжение, помолчи, — сквозь зубы прошипела Асажж. — Я согласилась сделать одолжение Куро и помочь вам разобраться с ситхами, а не вступить в ваш культ. И поэтому не имеет ни малейшего понятия, зачем ей эти «тренировки» с джедайской принцессой. Морн сделала шаг вперёд, явно в попытке придать их разговору более личный характер. Нет уж, Асажж Вентресс на это не купишь. — Светлая Сторона Силы не принадлежит джедаям… Вот оно что, старуха Куро неспроста подобрела к иноверцам. — Мне всё равно, кому она принадлежит. Селеста улыбнулась. Иногда она напоминала датомирке Дуку: умением прятать эмоции за маской вежливости и странной любовью к антиквариату — одна только рукоять клинка джедайки сверкала дизайном тысячелетней давности минимум. Это злило. — Ты не сможешь вернуться к Тёмной Стороне, Асажж. Пришёл её черёд смеяться. — Убъёшь меня раньше? Снова вежливая улыбка. И никакого отрицания. — Люди, которых ты так ненавидела, мертвы. Ты сама не осознаёшь, что в тебе больше нет жажды мести. — Сидиус жив, — процедила Вентресс. — Но я не чувствую в тебе ненависти даже к нему, лишь презрение. — Одно и то же. — Нет. Ладони пронзила боль — Асажж неосознанно сжала кулаки, и ногти больно впились в кожу. У этой дамы талант её бесить. — Чего ты от меня хочешь, Селеста? Чтобы я упала в ноги твоему Совету, молила о прощении? — Я не требую от тебя покаяния. Я хочу, чтобы ты осознала, где лежит твой потенциал. Глупая, наивная джедайка. Не всем удобно в вашей шкуре, пора бы усвоить наконец. Её шансы стать джедаем испарились с последним вздохом Кая Нарека**** много лет назад. — Меня учили убивать джедаев, Морн, не спасать. Улыбка женщины померкла. — Не у тебя одной руки в крови, Асажж. Система Джината, орбита Вардоса, «Химера» Когда Пеллеон зашёл в кабинет адмирала, то застал Трауна поглощённым в изучение голографической реконструкции битвы за Камино. Это были последнии минуты сражения: полупрозрачная фигурка «Победы I» врезалась в разрушитель, и ошмётки флота повстанцев один за другим ушли в гиперпространство. Во флоте уже расползлись слухи о гневе Трауна после неудовлетворительной победы. Большинство были преувеличены или вовсе относились к глупым россказням, но заскучавшим солдатам годилась любая пища для мозга. Но ему ли судить. Адмирал едва ли выставлял свои эмоции напоказ. — Адмирал, два тяжёлых крейсера типа «Обездвиживающий-418»***** прибыли в систему и готовы к немедленной эксплуатации. — Хорошо, — чисс встал и принял из рук имперца датапад. — Гранд-мофф Таркин? — Прибудет через стандартную неделю. Траун отстранённо кивнул. — Это всё, капитан? — Нет, сэр, — Пеллеон помедлил. — Заключённый номер сто четырнадцать пришёл в себя. Его состояние стабильно. Чисс застыл на месте, сфокусировав взгляд на Пеллеоне. — Благодарю за информацию, капитан. Никто не должен получить допуск к военнопленному без моего разрешения. Я сам проведу допрос. — Так точно, сэр. Телос IV, Храм Джедаев Не проронив ни слова, Толм сел и положил на стол датапад с отчётом разведки. — Ты был прав, — сказала Тёмная женщина, расположившись в кресле напротив. — Папаноида не стоил нашего доверия. — Никто за пределами этого Храма не стоит нашего доверия, — отрезал джедай. — Мы должны были принять меры, а не надеяться на его лояльность. Ан’я потёрла костяшки пальцев. — Не имеет значения, что мы «должны были» сделать. Рам мёртв. — Его падаван так не считает, — ответил Толм. — Бывший падаван, — возразила Куро. — Связь ученика и учителя истончается с годами. — Не всегда. Я был не первым учителем Эйлы, но годы спустя почувствовал её смерть. — Сомневаюсь, что Рам разделял твои методы обучения. — Ты как всегда любезна, — Толм протянул ей датапад. — Но я понимаю твои опасения. Имперцам известно, что Рам находился в Восстании с самого начала. Если его взяли в плен, то само наше существование под угрозой. Ан’я нахмурилась, вчитываясь в строчки текста. Седьмой флот, прославившийся в битве за Камино, объявился на Вардосе****** — планете, где Империю любили больше, чем в Ядре, и куда повстанцы не смогли бы пробиться даже в лучшие времена. — Я тоже не чувствую Рама в Силе, — произнёс седой джедай. — Но если он всё-таки жив, и имперцы блокируют его связь искусственно, то его держат здесь. — Операция на Вардосе — самоубийство, — тёмная женщина отложила датапад. — Система Джината хорошо защищена и лояльна Империи. У нас нет там агентов. — Значит, нужно завербовать. Ан’я Куро ухмыльнулась. — В этом мы согласны. На минуту в комнате повисла тишина. — Альянс хочет, чтобы Орден прислал замену «генералу Коте», — произнесла Тёмная женщина. — Мы должны принять решение. — Я знаю. Я обсуждал это с Оби-Ваном и Роаном. — Кеноби туда дороги нет. — Разумеется. Как и Шрайну. Он не политик. Чувство, что ей известно, к чему ведёт джедай, Куро совсем не понравилось. — Это не твоя задача, Толм. Ты нужен здесь. В Ордене. Слишком многое зависит от тебя. Я могу отправиться… — Нет. — Почему? Джедай встал и, сложив руки за спиной, принялся расхаживать по кабинету. — Я был в Сопротивлении с самого начала, и Сидиус это знает. Ты, с другой стороны… Императору известно, что ты пережила чистку, но как и где? Это опасные вопросы. Как только ты или любой другой джедай объявятся в Альянсе, он задаст себе их снова. — И расследование приведёт его к нам? — Именно. Мы должны поддерживать иллюзию разрозненности, — вдруг Толм ухмыльнулся. — Я не смогу одновременно управлять разведкой Ордена и находиться в Альянсе, но Квинлан может занять моё место здесь. — Вос? Однозначно нет. Мужчина хрипло усмехнулся. Квинлан Вос осмелился обзавестись женой ещё в последние месяцы Войны Клонов, и Тёмная женщина не могла с этим смириться. — Ты не одобряешь его стиль жизни. — Нет, не одобряю. Ты слишком многое разрешал своим падаванам. — Может быть, но я нашёл его ещё ребёнком более сорока лет назад. Он знает и умеет не меньше, а то и больше меня. По той же причине, по которой ты взялась тренировать Асоку Тано и приютила Вентресс. — Я не продвигаю их в Совет. — Верно, — ухмыльнулся джедай. — Но ты знала, что они побывали во Тьме и нашли в себе силы оставить её позади. Ты уважаешь их за это. — Тано никогда не была во Тьме. — Но её боль и гнев не давали её телу исцелиться целых пять лет. Тёмная женщина вздохнула: хоть Толм никогда этого не признавал, однако упрямства ему было не занимать. — Я вижу его потенциал и силу не хуже тебя, мой друг, но в нём до сих пор есть Тьма. — Как и во всех нас, Ан’я. Борьба с ней делает нас сильнее. Разве Энакин Скайуокер не был силён? — Или ломает, — сказала Куро. Ей понятно, почему мастер-джедай стремился видеть бывшего падавана на своём месте: Квинлан Вос давно уже перестал быть своенравным рыцарем и обрёл ранг мастера ещё до войны, ему ли не знать методы своего учителя. Однако достоин ли он войти в Совет, занять опустевшее место Рама Коты? Она должна помедитировать. — Я обещаю поразмыслить над этим. Но окончательное решение за Советом. Планета Атоа В руинах атоанской столицы настала ночь. Когда Гарош впервые ступил на планету для «переговоров», это было невероятно красивое место: здания из желтоватого камня расположились в тени заснеженных гор и спускались к реке. В центре стоял окружённый садами храм, где суеверные атоанцы решили поприветствовать имперцев. Теперь город стал неузнаваем. Даже из джаггернаута было видно как место, где несколько дней назад бурлила жизнь, было изуродовано кратерами и обгорелыми руинами. Каллус зря опасался — немногие выжившие прятались от патрулировавших «улицы» штурмовиков, а сопровождавшие транспорт адмирала штурмовики смерти и вовсе приводили их в ужас. Джаггернаут остановился, и Гарош Таркин вышел навстречу ночному морозу и почерневшему от пепла снегу. Впереди лежала серая громада завода по производству атоанского топлива — орбитальная бомбардировка пощадила эту часть города, не разрушив огромные цеха. Два часа назад он послал сюда исследовательскую группу, чтобы оценить состояние завода. После положительного ответа адмирал решил наведаться сюда лично, для точности отчёта «наверх». У ворот его встретила тишина. Странно. Группа неоднократно рапортовала, пока он был в пути. — С Вашего позволения, адмирал, — заговорил капитан отряда штурмовиков, — будет лучше, если мои люди обыщут комплекс без Вас. Гарош не ответил. Его внимание привлекла чёрная полоса на металлической стене. Следы бластерного огня. Сзади прогремел взрыв. Его отбросило вперёд. Тело пронзила резкая боль. Сзади послышались выстрелы. И знакомый гул. Лайтсейбер! Гарош потянулся за бластером. Привстал и нажал на курок, не видя цели. Опять гул джедайского клинка. Слева от него упал замертво штурмовик. Адмирал наконец заметил цель. Мимолётно, лишь тень. И два белоснежных меча. — Джедай! — закричал кто-то. Он выстрелил: раз, два… Тень отразила заряды. В прицелившихся в неё штурмовиков. И вдруг исчезла. Гарош оглянулся по сторонам. Джаггернаут догорал, а вокруг него валялись трупы штурмовиков смерти. Он остался один. Вдруг невидимая сила опрокинула его на спину. Бластер вырвало из рук. Мгновение — к горлу был приставлен белоснежный клинок. На него смотрела, ухмыляясь, голубоглазая тогрута. — Адмирал Таркин. Какая честь.