Подмена.

      Джеймс Поттер сидел за столом, обхватив руками голову. Чтобы ни говорили окружающие, о чем бы они ни думали, но наследник древнего рода наивным дураком не был и прекрасно понимал, на краю какой ямы он оказался. Мужчина мрачно следил за своей супругой, тетешкающей зеленоглазого карапуза. Лили Поттер, в девичестве Эванс. Как его угораздило жениться на ней, сейчас он и сам не понимал, точнее, понимал, очень хорошо понимал. Амортенция на чистокровного мага, защищенного родовыми артефактами, действует совсем не долго, час – полтора, не больше, но этого оказалось достаточно для заключения брака. Полного магического брака, в котором не возможен развод. Лили всегда нравилась Джеймсу: яркая, рыжая, непокорная. Такие девушки влекут юнцов, словно свет ночных мотыльков, но на таких не женятся, по крайней мере, добровольно. Проблема грязнокровки была вовсе не в происхождении, ведь маглорожденные несли в себе свежую кровь, свободную от наслоений проклятий и генетических мутаций и тем очень ценную, и не в характере, слабохарактерная супруга – камень на шее супруга, вынужденного выполнять еще и её обязанности, а в слепом убеждении в своей исключительности. Девочка из среднего класса, выросшая в благополучной семье, внезапно поняла, что оказалась на нижней социальной ступеньке магического общества, и решила воспользоваться самым простым и доступным шансом. Наглостью подобное не считалось, от девушек требовали только знать, соблюдать и уважать традиции и обычаи магического мира: приезжаешь в чужую страну – будь добр соблюдать ее законы. Лили же смириться с подобным не хотела. Именно то, что Эванс не боялась бросить вызов окружающим, и привлекало к ней ровесников.       Но только сейчас Джеймс и осознал свою ошибку. Молодая супруга своей роли жены и матери не понимала. В ее сердце горело ясное пламя борьбы, ее не страшила смерть на баррикадах, риск горячил кровь, а разум туманили лозунги. Когда-то и сам он был таким. Когда-то давно, целых семь дней назад. Именно неделю назад Поттер принес сына в Поттер-мэнор, чтобы представить предкам и ввести в род. За день до этого вернувшихся с дежурства Джеймса и Сириуса Монтгомери пригласил на вечеринку в честь признания родом его новорожденного сына, и Поттер «вспомнил», что сам о подобном забыл. Импульсивный и взбалмошный, не любивший откладывать подобные дела на потом, молодой отец аппарировал в родовое имение, предвкушая, какой сабантуй закатит он сам. Желание не осуществилось. Род не признал малыша наследником, только членом рода. Самого Джеймса долбануло родовой магией так, что перед глазами еще долго в полной темноте висело мутное пятно света. Тело словно испытало на себе все прелести последствия применения Круцио, мышцы ныли, болела голова, конечности дрожали. В себя привел безыскусный напев с детства знакомой колыбельной, старая, едва держащаяся на ногах, домовушка укачивала туго спеленатый сверток. Гарри отчаянно вырывался, в свой год с небольшим он не желал лишаться обретенной свободы от тугих пут детских пеленок, но бунт буквально задавила эльфийская магия. Домовушка, вынянчившая не одно поколение Поттеров, бывшего воспитанника проигнорировала, а нового величала мастером, а не младшим хозяином, как должна была бы. На родовом гобелене, который взбешенный Поттер пристально изучал несколько часов, поминутно сверяясь с огромным справочником, Лили не отражалась как мать. Нет, брачные узы между ними на полотне присутствовали, вот только Поттер девушка была только на словах, род не принял ту, что не желала принять этот мир. Джеймс не поленился и притащил родовые хроники.       Маглорожденные входили в род Поттер регулярно, раз в четыре – пять поколений, и специальных ритуалов не требовалось, а одна, Мишель Смитсон, даже и обычного брачного ритуала не проходила. Маг быстро перелистывал страницы в поисках знакомого имени, учили его в свое время на совесть. Мишель Смитсон, 1348 год, магла, сама принесшая в дом своего бастарда. За давностью лет уже и не скажешь, чего именно она хотела: продать дитя родственникам отца, потребовать женитьбы или просто оставить на пороге, но встретили ее только двое малолетних детей, переживших «черную смерть», и неадекватные домовики. Не обладающая даром, не имеющая за плечами «породистого происхождения», распутная девица стала единственным шансом для выживания сирот и защитила поместье от разграбления. Через два года, когда от бушевавшей на островах чумы остались только воспоминания да сироты, вернулся из морского перехода Маркус Поттер, когда-то самый младший и никчемный потомок, а теперь единственный выживший взрослый. К его удивлению неизвестная магла, отражавшаяся на гобелене как Мать рода, воспитывала детей в традициях магической аристократии. Джеймс Поттер перелистывал древние страницы, вчитывался в рукописный текст и восхищался представительницей далекой древности. Полуграмотная дочь среднего торговца, конечно, должного представления о своих обязанностях не имела, но наняла детям гувернеров и учителей, следуя рекомендациям портретов, подписала договор на охрану поместья с отрядом наемников и добилась уважения гоблинов. Для того, чтобы знать и соблюдать чужие традиции, магом быть не обязательно, а родовая магия привечала действующих на благо рода больше, чем чистоту крови. Бастард Мишель Смитсон был принят в род, стал известным артефактором, а другие ее потомки стали вассалами и верно служат Поттерам до сих пор. На фоне давней истории непринятие магией Лили было особенно показательно.       Пока верная домовушка тетешкала Гарри, Джеймс консультировался с портретами предков, желая увидеть пиктограмму Лили рядом со своей. Флимонт и Карлус Поттер, никогда не возражавшие против принятия в семью маглорожденной, были удивлены не менее прочих. Через несколько часов споров и предположений, нескольких распознающих ритуалов над кровью и волосами невестки, за которыми пришлось аппарировать дополнительно, было выдвинуто шокирующее всех предположение. Верность Лили принадлежала вовсе не роду Поттер, а его врагам. Верить в подобное Джеймсу не хотелось, но предки и собственная гордость требовали проверки. Каждому аристократу с детства прививали терпение и выдержку, формировали умение мыслить, какое бы поведение он не демонстрировал в школе, но готовили из него будущего главу, члена Визенгамота, лорда, обязанного заботиться не только о семье, но и о множестве подчиненных людей и нелюдей. Поэтому Джеймс и не помчался обратно в Гордикову Лощину, а засел в отцовском кабинете. Через час к Северусу Снейпу отправилась неприметная сипуха с заказом на три дозы веритасерума, модифицированного под маглорожденного волшебника с защитой сознания. Как бы не относились к полукровке сами мародеры, но его талант и скорость работы уважали, а потому Поттер надеялся, что щедро оплаченный заказ с двойной переплатой будет выполнен в кратчайший срок.       Вчера та же сипуха притащила маленький бутылек с заказанным содержимым, и на завтрак Лили получила незапланированную добавку. Дождавшись, пока взгляд супруги расфокусируется, а лицо разгладится, Поттер приступил к допросу. Бесполезно спрашивать, кому принадлежит верность, хозяин Лили должен был позаботиться о своей безопасности и принять соответствующие меры. - Каково твое имя? - Лили Поттер. - Твое семейное положение? - Замужем за Джеймсом Поттером. - Назови имя своего ребенка от супруга. - Гарри Джеймс Поттер. - Верна ли ты роду Поттер? - Нет. Джеймс вздрогнул и нерешительно спросил. - Знаешь ли ты, что не можешь рассчитывать на защиту рода? - Нам это не нужно. - Кому принадлежит твоя верность? - Сыну. - Как ты планируешь учить его и воспитывать, будучи вне рода? - Гарри будет героем, мессией Света. - Готова ли ты пойти против супруга, если этого потребуют интересы Света? - Да.       Джеймс мешком осел на стул, руки его дрожали, а в голове царил сумбур. Его мир стремительно рушился. Растить из сына героя Поттер не собирался, герои Света не растут в благополучных семьях и не пользуются защитой родителей. Он хорошо знал легенды магов и понимал, что значит добровольная жертва. Хроники почти любого рода содержат упоминания о человеческих жертвоприношениях, юного аристократа с детства приучают к мысли, что род важнее личности, а большинство взрослых способно добровольно возлечь на алтарь ради блага своей семьи. Но это крайний случай, последний шанс. В темных родах принятых сирот растят в любви и благополучии, воспитывая в них почитание к роду. В благополучные времена они – верные псы, опора и сила рода, в тяжелые – добровольная жертва на алтаре. Тьма требует не просто добровольности, а ее осознанности и свободы мысли, заботливо выращенного жертвенного барашка она не примет. Свет же желает страданий и испытаний, он гораздо более безжалостен и бескомпромиссен, не приемлет оттенков и полутонов. Все старые рода – темные, Свет предпочитает юность. Для молодых родов испытание Светом самое трудное, немногие смогли его пройти и обрести Силу. Род Поттер был темным, Джеймсу потребовалось испытать страх за судьбу сына, чтобы вспомнить об этом.       Вот уже второй день Поттер думал о том, что ему предпринять. Лили ему не спасти, более того, она – угроза не просто благополучия, а самого выживания рода. Но и избавиться от нее нельзя. Связывающие их узы не позволят причинить вреда лично, подвергнуть внешней опасности, или оставить на милость Судьбы. Они связаны до конца жизни. В сердце все еще была жива любовь, Джеймс чувствовал ее, или, может быть, все гораздо банальнее, это просто похоть. Первая влюбленность на то и первая, у ее объекта банально не было опыта, и где его взять теперь, он и не представлял. Впрочем, брак был достаточно удачен, сын был красив и здоров, развитие ядра и каналов соответствовало возрасту. Хуже, что его мать все еще не оправилась и достаточно не восстановилась. Чистокровные ведьмы без вреда для себя приносили в род супруга двух – трех детей, после чего им требовалось длительное восстановление. Маглорожденным сил хватало только на одного, обычно этого и хватало для той цели, которая достигалась введением ее в род. Но Джеймс хотел минимум троих детей.       Лили навела палочку на бутылочку с молоком, призывая ее громкой вербальной командой. Объект сначала не шелохнулся, а потом с поразительной скоростью устремился к цели. Маг щелкнул пальцами, уничтожая бутылочку на подлете к супруге. «Грязнокровка, что с нее взять»,- мысленно поморщился Поттер. С едва слышным хлопком появился домовик и протянул Лили бутылочку. Джеймс с интересом посмотрел на лопоухое создание, домовики рода миссис Поттер обычно игнорировали, что не удивительно по отношению к чужакам, исключением был только период беременности. Осознав этот факт, Джеймс не обрадовался. Ситуация в стране была слишком напряженной, а беременность существенно ограничивала возможности. Гарри, цепко ухватив бутылочку, бодро зашагал по комнате, таща за лапу плюшевого пса. ***       Пухленькая розовощекая колдоведьма из Мунго беременность сразу двойней подтвердила, чем молодых родителей не обрадовала совершенно. Лили очередная беременность показалась костью в горле. Молодая ведьма была достаточно умна, чтобы соединить воедино упадок личной магии и рождение сына, а также просчитать последствия еще одной беременности. И выводы были неутешительны, жаль, абортов в магическом мире не было. Джеймса новость опустошила морально. Пока у него был только один сын, то чисто теоретически он мог себе позволить ходить в рейды, ловить Пожирателей, пьянствовать и рисковать. Сейчас все менялось. Нерожденные еще дети властно диктовали условия новой жизни, мать стремительно утрачивала магию, необходимую для развития плодов, и защитить троих было некому, кроме мужа и отца. Маглорожденная мать, еще не оправившаяся до конца от предыдущих родов, сама без внешней подпитки не могла подарить миру волшебника. Впрочем, решил Джеймс, нет худа без добра. Лили, как бы он ей ни любовался, для рода была пустым местом, важны были только ее дети. Сам Поттер не был способен обеспечить потребности нерожденных, поэтому принял решение о возвращении в мэнор. Молодые родители подошли к столику уличной кафешки, им нужно время, чтобы все осознать, новость буквально оглушила. «Род прежде всего», - думал Джеймс, держа на руках сына, ребенок попытался стянуть с отца очки и вывернуться из надежных объятий. Оказавшись на полу, он уверенно потопал к свободному стулу, а его отца принятие столь тяжелого решения подкосило. Древний мэнор чистокровного рода. Это не просто здание, а место Силы, в самом центре которого находятся непосредственно жилые помещения. Концентрация магии здесь так высока, что не подготовленных многими поколениями направленных мутаций разумных буквально выжигает. Поэтому маглорожденные невестки со своими супругами никогда не жили в самом мэноре, именно для них род содержал в иных случаях абсолютно бесполезный домик в Годриковой Лощине. Даже принятая родом магла Мишель Смитсон не избежала общей участи, но десять отмеренных ей магией лет она пользовалась уважением всего аристократического сообщества. Забияка и дуэлянт, Маркус Поттер смог вбить почтение к обычной женщине в глотку тем волшебникам, которые значимого благоволения родовой магии не заметили. Джеймс прекрасно понимал, что в мэноре Лили долго не проживет, потому и не хотел приводить ее в родовое имение, поддерживая над его землями иллюзию запустения. Теперь выбора не было. Или Поттеры остаются на прежнем месте, и близнецы вытянут из матери сначала магию, а потом и жизнь, но и шансов, что эта жертва не окажется напрасной, и малыши родятся здоровыми сквибами, не было. Или Поттеры переезжают в мэнор, что существенно сократит жизнь матери. На самом деле выбора и не было.       Лили о муках Джеймса и не подозревала, для нее необходимость на время отложить сражения с идеологическим противником была неприемлема, а несколько месяцев беременности - бесполезной тратой времени. С решением супруга укрыться в безопасности родового мэнора и выйти из борьбы она была не согласна. Впервые за последнее время она вырвалась из приевшихся интерьеров дома и собиралась получить все доступное удовольствие. Бархатная обложка меню заняла все внимание, сын занялся леденцом на палочке, и только супруг что-то мямлил, не решаясь взглянуть в глаза. Поттер, мучительно подбирая слова, попытался донести до нее информацию, в общедоступных источниках не упомянутую. - Нам нужно укрыться в мэноре. - Зачем? – Лили перевернула страницу, продолжая рассматривать изображения блюд. - Ты не сможешь выносить двоих. Они и тебя высосут, и сами не выживут. Колдомедик же тебе объяснял… - И чем поможет мэнор? - Там Источник, как в Хогвартсе. - Он же разрушен! – неприязненно произнесла волшебница . - Не совсем. Разрушен дом, но остались подземные уровни, там можно жить вполне комфортно. - И почему мы живем не там? – задала Лили вполне логичный вопрос. - Потому что когда там поселишься ты, над домом встанет полный купол. Мы не сможем выйти за его пределы целый год, - Джеймс осторожно заменил слово «появишься» на «поселишься».. - Именно я? – Она совсем по-снейповски изогнула брови. - Ты носишь наследника, - Поттер поспешил добавить, - и носила. Нежданная беременность, а гораздо больше известие о ее наличии, сделала Лили раздражительной. Почуяв, что сказал что-то не то, Джеймс поспешил добавить. - Там у тебя будут эльфы. И за Гарри присмотрят. - И они будут слушаться? – поинтересовалась она, все еще обиженная на пренебрежение, высказанное лопоухими уродцами к своей персоне. - Обязательно. У них не будет выбора. Джеймс покосился на сына. Хорошо, что откровенно лгать не надо, на территории мэнора у Лили в самом худшем случае будет гостевой допуск. - А год нельзя сократить? - Можно, - кивнул маг, тщательно пряча мысль о несчастном случае. Среди гриффиндорцев ходили слухи, что забеременев, ведьмы легко определяли ложь, - пойдем посмотрим? - Джеймс Карлус Поттер! Ты забыл, что профессор Дамблдор просил нас жить именно в нашем доме и никуда не уезжать? - С Флетчером я договорюсь, он ничего не заметит. - А Кингсли что скажет? Его дежурство завтра. Лучше мы все расскажем профессору Дамблдору. Он обязательно что-нибудь посоветует. Джеймс замялся. Интуиция, свойственная всем боевым магам, настойчиво советовала поторопиться. Беда была в том, что до сей поры ее голос он никогда не слышал, неприятное чувство комом встало в горле и ледяным змеем зашевелилось внизу живота. - Ты права, любимая. Орден Феникса надеется на нас и на Гарри. ***       Далеко от молодых родителей, в двадцати милях от курортного городка Илкли, в Поттер-мэноре происходило совещание портретов. Подземелья магического особняка могли пережить даже магловские бомбардировки, что в свое время доказали Беккеры, чей родовой замок был полностью разрушен при бомбардировке Гамбурга, но сохранил жильцов и сокровища в подвалах. Так и Поттеры в свое время озаботились обустройством подземелий, создав несколько вполне комфортабельных помещений. Поэтому несмотря на безжизненные руины на поверхности, Поттер-мэнор вполне мог защитить своих жителей. Портреты родителей Джеймса так и не ожили, нарисованные предки годами обсуждали произошедшее с Карлусом и Дореей, слишком внезапной и подозрительной была их гибель. После смерти главы, портреты больше не могли покинуть мэнор, а наследник, взбалмошный непоседа, не спешил восстановить дом и разрушить вынужденное уединение. Когда-то казавшаяся надежной система безопасности сработала слишком поздно и щит отрезал мэнор от окружающего мира. Только чудом уцелевшая пожилая пара домовиков не давала портретам забыться сном, они по мере сил поддерживали порядок в жилых комнатах. Неожиданный визит Джеймса с зеленоглазым карапузом словно всколыхнули застоявшееся болото. Хардвин Поттер с грустью созерцал своих потомков и все больше мрачнел, видя неудачные попытки определения ребенка в наследники. Вмешательство требовалось немедленно. Портрет вызвал домовика и что-то ему прошептал, тот потоптался на месте и перенесся в ритуальный зал. Маленькая ладошка коснулась центрального камня, губы прошептали несколько слов. Алтарь запылал ярким светом, во вспышке которого оборвалась жизнь верного существа. Старый эльф послушно выполнил приказ бывшего хозяина, родовая магия частично разрушила чужие чары на наследнике. Домовушка, вырастившая несколько поколений волшебников, подобрала горько плачущего малыша. Ребенок отчаянно не желал знакомиться со столь страшным существом, вопил и пинался, эльфийка, еще не осознавшая до конца свою потерю, ловко спеленала сопротивленца. Портреты ждали возвращения Джеймса, суетливо перемещаясь по полотнам, Хардвин сидел на обитом алой парчой кресле с таинственным видом бывалого заговорщика, рассказывать товарищам по нежизни суть произошедшего он не собирался. Гарольд Поттер, прадед нынешнего беспутного потомка, проверил, как выходит из поясной кобуры палочка, расправил манжет парадной мантии главы Аврората и холодно поинтересовался: - Сколько проживет мой правнук, достойный предок? - Мотылек он беспечный, а не правнук, - проворчал «достойный предок», - Лет семнадцать, если мэнор покидать не будет. Успеет наследника вырастить, да и эту свою ошибку на ноги поставить. - А от самого Джеймса что-нибудь останется? - тихо поинтересовалась Юфимия, при этом она нервно мяла в руках ленты. - Сожалею, леди, - грустно покачал головой Хардвин, - родовой контроль убивает личность носителя, не сразу, но человек меняется. На первое место выходит безопасность рода. Идеальный охранник. Флимонт с трудом втащил в свой портрет упирающегося Маркуса, толкнул на кушетку, прижал к горлу палочку. - Говори, шельмец! Это ты привез эту пакость? Откуда? - Оставь мальчика, Флими, - Хардвин говорил грустно и тихо, - привез и привез. Парня именно вы упустили. Перевоспитывать поздно. Но у нас есть этот… Гарри… - Этот милый малыш? – воскликнула богато одетая женщина, чей портрет не разговаривал, да и почти не двигался, - Что вы с ним сделаете? - Прошу вас, не беспокойтесь, мэм, - Хардвин, как и прочие маги-мужчины, немедленно подскочили со своих мест и низко поклонились, магла, ставшая Матерью Рода, пользовалась уважением и почтением, хотя большинство преимуществ портретов было ей недоступно, - малыш станет Защитником. Какие бы глупости не сделала его мать, Гарри из всех родовых даров доступна только боевая магия. Род его не бросит и вырастит, но нам нужен настоящий наследник, а не его суррогат. - А что будет с его матерью? – поинтересовалась Мишель Смитсон. - Забеременеет здесь, родит. А то, что мэнор ее магию высосет, так это не смертельно. И отката не будет. Проживет свою жизнь, короткую правда, но полностью сама. - Я ведь тоже не совсем волшебница, - обиделась Мишель, хотя ее изображение не шелохнулось. - Вы, моя леди, вообще не волшебница. Но вы – Мать Рода, семья вас поддерживала, как могла долго, а эта девчонка своей так и не стала. Сама виновата. Не переживайте. Вредить ей специально не станут, из-под защиты не выпустят. ***       Очередное собрание Ордена Феникса пробудило в Поттере непонятное раздражение. Просто так исчезнуть с женой и сыном ему не дадут. Мутное ощущение обеспокоенности все усиливалось, находиться в домике в Годриковой Лощине стало практически невозможно. Джеймс не находил себе места. В отличие от молодоженов Уизли и сквибки Фигг, Поттер интуиции верил, особое беспокойство вызывало спокойствие Флетчера. Не мог вор не почуять опасности, если только… для него ее не существовало. Поэтому Джеймс решил скрыться в родном мэноре. Лили уходить не хотела. Еще полгода назад она мечтала о балах, активном участии в военных действиях, требовала нарядов и драгоценностей, но вот на резкое изменение в поведении, домоседство и агорафобию супруги Поттер обратил внимание только сейчас. Сколько же усилий и уговоров было затрачено на то, чтобы только попасть в Мунго! Все это было более чем странно, а проверить подозрение не давало ощущение полной убежденности в неправильности своих действий. Помогло дополнительное посещение мэнора и притащенный портрет. Флимонт Поттер внимательно отслеживал поведение всех троих Поттеров на предмет их адекватности. Как бы то ни было, но уходить все равно было нужно, и так, чтобы не искали.       Хорошо, хоть Сириус подкинул идею в духе мародеров и полностью поддержанную Флимонтом. Джеймс, сам не зная почему, не рассказал ему настоящую причину, но к делу привлек. Джеймс и Сириус уже два часа бродили по магловскому Лондону, внимательно приглядываясь к малышам. Они искали темноволосого зеленоглазого карапуза лет двух. Малыша нашел Сириус. Карапуз в розовом комбинезончике был зеленоглазым и темноволосым, чем-то похожим на саму Лили. Он сосредоточенно копался в куче песка, что-то тщательно закапывая. За ним присматривала флегматичная женщина в том возрасте, когда сидящий рядом кавалер уже не заставляет забыть обо всем на свете. Джеймс, предварительно наложив на себя отводящие маглам взгляд чары, двинулся к ребенку и замер, пораженный открывшейся картиной. Малыш в розовом хоронил кошку, связанную живую кошку. Он упорно засыпал ее песком, но жизнелюбивая животина шевелилась, ерзала и злобно урчала. Джеймс оглянулся на маглу, присматривающую за ребенком, та ему улыбнулась. Поттер далеко не сразу сообразил, что его видят, в этом случае забрать ребенка было довольно сложно. Отводящие маглам взгляд чары не работали на магах и сквибах, особенно на сквибах, лишенным магии детям волшебников были доступны специфические вещи, вызывающие зависть у средних и слабых одаренных. Прежде чем магла (или не магла) сообразила, что подошедший к ее малышу мужчина вовсе не восхищен его красотой, подняла тревогу, Сириус применил Ступефай и к ней, и к ее кавалеру.       Лили портрет помершего Поттера не любила, причем взаимно. Склочный старикан, для вчерашней выпускницы любой человек, чей возраст превышал ее собственный хотя бы лет на пятнадцать, являлся древней развалиной, невестку не любил и игнорировал. Первую неделю она вообще считала его обычной неподвижной мазней, если бы случайно не увидела, как тот рассказывает Гарри сказку о трех братьях-некромантах. С тех пор она неоднократно слышала от него нелицеприятные отзывы в свой адрес, обращенные то ли к стенам, то ли к прячущимся от нее домовикам.       Когда в дом ввалились радостные от удачного похищения дружки-мародеры, таща с собой два неподвижных тела, Лили уже была на взводе. Противный портрет соизволил обратить свое сиятельное внимание на рыжую грязнокровку и заявил, что «этот дом – его собственность и покидать его он не собирается. А если некая приблуда не желает вести себя как должно, то пусть убирается вон. Одна». Именно поэтому Лили уже была готова убраться из этого дома либо… сжечь портрет. Флимонт Поттер со злостью следил за грязнокровкой, то, что он узнал, вывело его из себя, но он не решился рассказать обо всем последнему взрослому Поттеру и не мог решить, стоит ли вообще это делать. Совместно созданный портретами план ему прекрасно удалось воплотить в жизнь. Рыжая дрянь готова покинуть этот дом добровольно. Единственное, о чем он сожалел, так это о личных домовиках Джеймса. Ими придется пожертвовать.       Счастливый в своем неведении Поттер ни о чем не догадывался. Карапуза в комбинезончике он вручил супруге, с наказом накормить и обогреть. Пожилая, с точки зрения одаренной молодежи, пара должна будет заменить собой Поттеров. Непоседливый Сириус сразу споил маглам оборотное и «наградил» обливейтом. Устроившись прямо на столе с огромным талмудом из семейной библиотеки, он приказал домовикам поставить пленников перед собой на колени. Джеймс в это время под руководством Флимонта зачаровывал два медальона, предназначенные для поддержания иллюзии чужого облика на носителе. Наибольшую трудность вызывало не столько увеличение времени работы артефакта, сколько полная магическая несостоятельность будущих носителей. Монотонный бубнеж привлек внимание Поттера только через четверть часа. - Сири, что ты делаешь? – поднял он голову, вытирая мокрый от пота лоб. - Рабов, - отмахнулся Блэк – не мешай. - Угу, - кивнул Поттер, возвращаясь к работе, и только через пару минут поинтересовался, - а зачем? - Не отвлекайся, Джеймс Поттер! – Флимонт постарался вернуть внимание потомка к прерванной работе, - Маглы больше ни на что не годятся. - Иначе они сбегут. Чем мы здесь их удержим? Фиделиусом?! – Сириус перевернул страницу и, постоянно сверяясь с текстом, начал выписывать палочкой в воздухе сложную вязь чар, - Не сопротивляйся, дрянь! Больно эта старуха сильна для простой маглы… - Она сквиб, - проинформировал друга Поттер. - Да?! Тогда надо вот тут поменять. Эй, ты, эльф, подними ей голову. Пусть смотрит на меня. Молодец!       Закончили приятели одновременно. С трудом разогнувшись, Поттер поднялся и повесил на каждого пленника медальон, закрепляющий созданный оборотным зельем облик. Блэк удовлетворенно захлопнул талмуд. Домовые эльфы замертво упали на пол, Сириус не рискнул использовать собственную магию, справедливо считая, что не сможет в этом случае замести следы подчиняющего ритуала. - Теперь они отсюда никуда не денутся, - сказал Блэк, уничтожая трупы.       Но как бы два представителя древних родов не были равнодушны и жестоки ко взрослым маглам, ни одному из них не пришло в голову экспериментировать с ребенком. Выбранный по внешнему сходству малыш будет ухожен и накормлен точно так же, как и родной отпрыск. Пошатываясь от усталости, Джеймс с трудом поднялся по лестнице в детскую. По иронии судьбы он был лишен родового дара артефактора, и то, что для другого Поттера не представляло трудности, вымотало его до состояния сонного одурения. В детской в кроватке мирно посапывал магленыш, Гарри сидел на руках матери. Джеймс полюбовался открывшейся картиной, потом шагнул к кроватке и вытащил из внутреннего кармана мантии сверкающую зеркальную погремушку. Блестящая игрушка была надежно приклеена к детской ладошке слабым и абсолютно безопасным заклинанием, разработанным специально для маленьких сквибов. - Вот и все, мальчик. Кто бы к тебе не пришел, ты будешь в безопасности. - Это девочка, - сухо отозвалась Лили. - Что? Прости, Лили, что ты сказала? - Я сказала, что вы с Сири приволокли девчонку. - Ты уверена? – Джеймс перевел взгляд сначала на ребенка, потом на супругу, и, смутившись под ее насмешливым взглядом, предположил, - Может быть, никто не заметит? Я разницы не вижу… - Эй, - в дверном проеме появилась голова Сириуса, - нам пора уходить. Они сейчас очнутся. - Кто очнется? - Я тебе потом расскажу. Нам пора. Джеймс подхватил супругу и сына и аппарировал. Сири довольно хмыкнул и в свою очередь подошел к колыбельке. Малышка сонно зачмокала и перевернулась на спинку. - А ты красивый мальчик. Когда здесь все закончится, я тебя к себе заберу. Мне такой грум точно пригодится. Вот только не верю я в защиту этой блестяшки. Сириус порезал себе палец и кровью вырисовал на лобике ребенка защитную руну, прошептал несколько слов и удовлетворенно кивнул сам себе. - Так лучше будет. А потом я тебя себе заберу. Убедившись, что контур засветился мертвенным зеленоватым светом, а кровавый рисунок стал невидимым, он вышел из детской. Еще почти полчаса он стоял в коридоре, прислушиваясь к сонно посапывающему ребенку, пока магла не встала на ноги и не устремилась на второй этаж. С чистой совестью волшебник покинул дом.