Fiasco

Холод. Боль во всём теле. Она пульсирует и усиливается от любого, даже незначительного движения. Кажется, что и глаза открыть будет больно. Леонардо лежит на холодном полу какого-то подземелья и боится прокашляться. Не хочет, чтобы подреберье снова пронзило болевым спазмом. Сознание ясное, неповреждённое, в отличие от тела. Да Винчи помнит, как парочка громил под два метра ростом схватили его средь бела дня почти в центре многолюдной Флоренции и молниеносно утащили в заброшенный дом, где долго избивали. Не сильно, так, чтобы измучить, вымотать, заставить плеваться кровью из-за разбитых губ и выбитых зубов, чтобы там-сям на подтянутом красивом теле остались кровоподтёки. Леонардо не сопротивлялся, он не был врагом самому себе, бесполезная бравада раззадорила бы этих безмозглых дикарей ещё больше. Пока его тело принимало удары, Да Винчи размышлял. Он думал о том, почему ещё жив. Почему его кошель с флоринами всё еще при нём? Почему он не изнасилован, к примеру. Эти ребята точно были наёмниками, приказ «убить флорентийского мастера» они точно не получали. Всё, что от них требовалось — обезвредить Да Винчи. А как они это сделают — было их делом. Вместо того, чтобы упростить себе задачу и просто сунуть в рот кляп, связать мастера, наёмники избили его. Каждому своё. Над тем, кто был заказчиком, Леонардо подумать не успел, он получил удар по лицу и отключился.

***

— Идиоты. Какого хрена вы его так избили? Почему сразу не позвали меня?! — откуда-то издалека до слуха Леонардо доносится глухой голос. Да Винчи улыбается. Хозяин недоволен исполнением. Хозяин. Кто же он? Лео пытается открыть глаза. В горле першит, хочется кашлять, но боль… затмевает любопытство. — Поднимайте и несите его наверх. Быстро! И аккуратно! Сильные руки легко подхватывают безвольное тело Да Винчи. Свет. И снова темнота. Тепло. Лео больше не дрожит, когда тот, кто совсем недавно жестоко и безжалостно избивал его, теперь так бережно опускает мастера на мягкую кровать. — Вон отсюда! Дарию позови, — не проходит и минуты, как в комнате появляется смиренная служанка и покорно смотрит на того, кто так заботится о своём пленнике. — Наполни ванну тёплой водой и скажи Андреа, чтобы пришёл. Леонардо с трудом открывает глаза. Видит над собой белоснежный потолок, косится влево и упирается взглядом мутных глаза в большие окна. — Зачем я тебе? — голос Да Винчи слабый, хриплый и, возможно, его даже не слышат. — Artista… Очнулся, — в мгновение ока над ним нависает лицо, заслоняя собой свет и чистоту потолка. Огромные глаза смотрят с обожанием, и Лео понимает, что зачем бы он ни понадобился этому человеку, но домой вернется не скоро. — Я поставлю тебя на ноги, но лишь для того, чтобы затем опустить на колени, — одержимый взгляд зеленых глаз пугает больше, чем слова, которые говорит этот человек, но лишь на короткое мгновение. — Кто ты? — спрашивает Леонардо, но незнакомец не успевает ответить, потому что в комнату входят Дария и Андреа. — Господин. — Андреа, — мужчина отходит от кровати и, наблюдая за неторопливыми действиями своей служанки, говорит слуге: — Раздень его и опусти в ванную. Андреа кивает, повинуясь, подходит к лежащему мастеру и разрывает пропитанную кровью рубаху на груди Леонардо. — Простите, это для того, чтобы вы не поднимали руки, — Леонардо слышит, как за спиной слуги хмыкает его хозяин. Андреа поднимает на руки обнажённое тело Да Винчи, подносит к ванной и опускает его в тёплую воду. Лео закрывает глаза. — Прочь, — приказывает мужчина, и слуги, словно призраки за секунду испаряются из комнаты. — Я — граф Джироламо Риарио. — И что же, твой титул даёт тебе право похищать людей? — Лео приподнимает уголок губ в подобии ухмылки, но поврежденные мягкие ткани болят даже тогда, когда он просто облизывает губы, чувствуя привкус запекшейся крови. — Да, — звучит над самым ухом Да Винчи. — Правда, я не хотел, чтобы тебя так уделали. За это прости, Artista. Но синяки тебе не потрят. — Иди к дьяволу, — Леонардо не боится никого: ни Бога, ни черта, ни Риарио. Джироламо лишь улыбается стоя у головы Да Винчи. Он берёт мягкую белую ткань, смачивает ее в теплой воде, прикасаясь к плечу Лео и, выжимая, склоняется над лицом Да Винчи, проводит по щеке, стирая грязь и кровь. — Ты спрашивал, зачем нужен мне. Хочу любить что-то совершенное, чего нет больше ни у кого, — Джироламо не моргает, не отводит взгляд своих сумасшедших больших глаз от лица Леонардо, ожидая, когда же тот откроет глаза. — Что скажешь, Да Винчи? — Разве ты способен на любовь? — Лео открывает глаза и не испытывает ничего, кроме любопытства, что же будет дальше. — А ты точно такой, каким я тебя представлял, — Риарио отбрасывает тряпку и прикасается кончиками тонких пальцев к небритой щеке Да Винчи, нежно ведет дальше, трогает ранку на губе, сглатывает слюну, склоняется ниже и облизывает то место, которого только что касалась его рука. — Непокорный, — он шепчет в рот Леонардо, мастер чувствует аромат апельсинов и влажный язык, который легко проникает между его податливыми губами. Возможно, даже наверняка, Риарио жестокий и сумасшедший самоуверенный беспредельщик, который скрывает свои грехи и пороки за титулом, но его поцелуи безумно нежные, а губы мягкие и чувственные. Леонардо, кажется, даже не осознает, что притягивает мокрой рукой графа за шею ближе к себе, сам углубляет этот томительный поцелуй. Тело Да Винчи напрягается, боль усиливается, он стонет не в силах сдержаться. Стонет прямо в рот Джироламо. — Почему ты такой? — Риарио резко прерывает упоительные ласки, и в его глазах снова загорается безумие. — Почему не осыпаешь меня проклятиями, не требуешь, чтобы я отпустил тебя, почему принимаешь мою заботу и отвечаешь на поцелуи… Леонардо? Джироламо отходит от ванны и как-то обессиленно опускается на край кровати, невидящим отсутствующим взглядом смотрит на свои руки. — Я разочаровал тебя? — Лео ехидно улыбается. — Ты в очередной раз хотел насладиться своим превосходством и силой? А я сорвал все твои планы. Что ж, Джироламо, ты хотел любить кого-то особенного, так люби, — Да Винчи взмахивает руками, расплескивая успевшую остыть воду и смеётся, чувствуя, как болят синяки на лице. — Люби меня, если сумеешь. — Ты обыграл меня, Artista, — спокойно говорит граф, вставая с кровати. — Я ошибся. Я… запутался. Но, нет, ты не разочаровал меня. Оказывается, мне не нужна твоя покорность. — Ты привык ломать? — Да, наверное…- Джироламо медленно ходит по комнате, рассеянно глядит в пол, и не понять, то ли он сосредоточенно думает о чем-то, то ли растерян. — Ты можешь уйти, когда захочешь, Да Винчи. — Я больше не интересен тебе? — Нет, мы еще встретимся, — бросает Риарио, подходя к двери. — Твои губы слишком манящие, чтобы коснуться их единожды. Граф покидает комнату с мыслью о том, что мастер Да Винчи единственный человек, перед которым он признал своё поражение. А Леонардо никуда не собирается уходить. — Я буду ждать тебя ночью, граф! — кричит Лео ему вдогонку. — И тёплой воды не мешало бы подлить.