The Deal 2: Hell on Earth

Я провел большую часть дня прибираясь в квартире Вика в надежде, что он заметит и решит быть снисходительным в отношении меня, когда вернется с работы. Конечно, я хотел быть наказанным, в этом была моя основная цель, но после вчерашней моей выходки Вик направился прямиком к себе в спальню, и с тех пор мы с ним не говорили из-за того, как рано он ушел на работу. Мне начинало казаться, что, возможно, я зашел слишком далеко. Когда он наконец вернулся с работы, я выключил пылесос и застыл на месте, не потому, что он наконец-то был здесь, а потому, что он разговаривал по телефону и звучал раздраженным. — Никто не сказал мне, что я должен был остаться на какое-то совещание. И, нет, я не приду завтра пораньше, чтобы отработать что-то, о чем я даже не знал! Я с интересом наблюдал за ним. Он явно был зол. Эх, плакала моя идея прибраться, чтобы задобрить его. Провалилась на месте. — Мне похер. Скажи Смоллсу засунуть свое это совещание себе в зад, да поглубже, — он умолк, слушая ответ человека на том конце провода. Я обдумывал, стоило ли мне уйти куда подальше, пока он не начал вымещать свою злость на мне, но решил остаться. — Он не может меня уволить. Я лучший из всех, кто у него есть, — отрезал Вик. — Хуеплетство. И на этом разговор был окончен. Вик бросил трубку, с силой впечатывая телефон в кухонную столешницу, отчего я слегка подпрыгнул. Он разочарованно вздохнул и посмотрел на меня. Я все еще не мог сдвинуться с места. Я плохо переносил злость партнеров. По крайней мере, реальную злость. Злость в роли Дома, хорошая злость, это другое дело. Но настоящая, неприкрытая злость приводила меня в ужас. Его глаза потемнели, он обвел меня взглядом сверху вниз. Я не был голым. Я был в боксерах, но это лишь потому, что так было удобнее прибираться. Ему это явно не понравилось. Он быстро подошел ко мне, и, пусть я отошел на пару шагов, он был быстрее. — Время для твоего наказания, — процедил он. Он схватил меня за волосы, я поморщился от боли. Он затащил меня в мою комнату, толкнул на пол, и я упал, приземляясь на руки и колени. Я быстро развернулся, видя, как он захлопывает дверь. Все это явно было не из-за вчерашнего моего поведения. Он снова был раздражен, но в этот раз моей вины в этом не было. — Проблемы на работе? — Не смей препираться. Понятно? Только я услышу, что ты начинаешь — выгоню к хуям. Выгонит? Я не ослышался, и по его внешнему виду было понятно, что это было серьезно. Он действительно собирался меня вышвырнуть? Я что, и правда так далеко зашел вчера, что он больше не хотел, чтобы я был его сабом? — Ты понял меня?! — заорал он. Я пополз назад, быстро кивая. Не уверен, что именно я думал об этом. С одной стороны, внизу живота скапливалось тяжелое чувство, похожее на страх. Будто вокруг моего сердца что-то обвивалось, и я еле мог дышать. С другой стороны, я был более чем готов к тому, что мне предстояло получить, потому что именно наказания я и ждал весь вчерашний вечер. Он подошел ко мне и снова схватил меня за волосы. Я всхлипнул, когда он потянул вверх, заставляя подняться на ноги, и толкнул в сторону кровати. Его пальцы все еще были в моих волосах, и он дернул мою голову назад, испепеляя меня злобным взглядом с ног до головы. — Мне казалось, что я приказал тебе всегда ходить голым. Ты вообще когда-нибудь меня слушаешь? — огрызнулся он. — П-прости, — я неосознанно заикнулся, когда он сильнее потянул меня за волосы. — Молчать. Он отпустил мои волосы и с силой стянул с меня боксеры, бросая их на пол. Он отодвинулся от меня, позволяя мне на секунду вздохнуть нормально. Он подошел к тумбочке и так сильно дернул за один из ящиков, что тот чуть не выпал из направляющих. Я и представить не мог, что он был способен на такое настроение. Его лицо едва ли выражало что-то, когда он вернулся с веревкой в руках. Он схватил меня за запястья и обернул веревку вокруг них, так туго связывая их, что веревка передавила ток крови. Он подтянул меня к изголовью кровати и привязал веревку к нему. Каждое его движение было чрезмерно сильным и резким. Мне хотелось спросить, был ли он в порядке, но это значило неподчинение его приказам. Когда он наконец взглянул мне в глаза, я попытался молча выразить свой вопрос, но это ничего не дало. Он закончил связывать меня и снова слез с кровати. Я сидел на коленях, наблюдая, как он подходит к тумбочке и открывает другой ящик. Он что-то достал и вернулся ко мне. Предмет в его руках я видел лишь однажды, когда он только привез меня сюда, и я рылся в тумбочках. Это была какая-то палка, но явно не вибратор и не дилдо. Это было что-то другое. Подойдя ко мне, он поднял предмет, нажимая кнопку на рукоятке. Раздался до боли знакомый треск. Тем не менее, я не мог вспомнить, где я его уже слышал. Тем временем, он подошел еще ближе, направляя предмет в мою сторону. Вместо того, чтобы отстраниться, что, если подумать, я должен был сделать, я остался неподвижен. Он уткнул кончик палки в мое бедро и нажал на кнопку. Я вскрикнул от неожиданности, почувствовав удар тока, проносящийся по телу. Он повторил действие, оставляя красное пятно на моем бедре. Было очень больно, но удивление приглушало боль. Вот, что это было. Электрошоковая… штука. Я решил, что буду называть его трещоткой. — Знаешь, за что это? — спросил он. Знал ли я за что он наказывал меня, как какую-то дурную собаку? Не совсем. Было слишком много причин. Он снова ударил меня током, заставляя вскрикнуть от боли. В этот раз было даже больнее, чем в прошлый. Я присмотрелся к трещотке. На ручке был регулятор с тремя уровнями: низким, средним и высоким. Конечно же, был включен высокий. — Отвечай, — потребовал он. — Я н-не знаю? Из-за боксеров? Он склонил голову набок и провел трещоткой по моему телу до самой шеи. Я напрягся, ожидая удара током. Ничего не произошло. — Верно. Ты не подчинился моим требованиям, и получил удар током. Теперь, ответь, сколько раз ты не слушал меня вчера? Он ждал ответа, но я не знал. Слишком много, я сбился со счета, так что я просто пожал плечами. Он нажал на кнопку, и ток прошелся по моей шее и позвоночнику. — Ой, блять! — взвизгнул я, пытаясь отодвинуться как можно дальше. Он схватил мою ногу и притянул ближе к себе, заставляя развернуться так, что я оказался на животе. Он надавил мне на спину, удерживая на месте. Я взглянул на него через плечо. Он все еще стоял у кровати, не на ней. — Когда я задаю тебе вопрос, я ожидаю, что ты ответишь на него. Думаю, верным будет предположить, что ты заслужил, хм-м… давай подумаем… двадцать ударов. Он положил трещотку на мою ягодицу, и я напрягся, ожидая удара. Но он не сразу нажал на кнопку. Сначала, он решил осмотреть меня с толикой детского интереса в глазах. Он мучил меня ожиданием. Наконец, ровно в тот момент, когда я расслабился, думая, что он не станет ударять меня током, он нажал на кнопку, удерживая ее секунды на три. Я инстинктивно попытался отползти, но он очень крепко удерживал мое тело в исходном положении. Когда он убрал трещотку, я облегченно выдохнул. — Вот какая у меня для тебя сделка, Келлин. Ты не двигаешься, не кричишь, не говоришь, и я подумаю о том, чтобы не добавлять еще пять ударов к этим двадцати. Понял? Я кивнул. Я, конечно, любил наказания, и они меня возбуждали, но, честно, я вряд ли вынес бы больше двадцати ударов током. Было очень больно, и я не был уверен в том, что не отрубился бы. — Хорошо. Осталось девятнадцать. Он ударил меня трещоткой под коленом, одновременно нажимая на кнопку. Я удержался от движений и крика, хотя это было моим первым инстинктом. Восемнадцать. Он повторил то же самое на другой ноге. С каждой новой частью тела становилось все больнее. Будто моя кожа была особенно чувствительной сегодня. Семнадцать. Он прижал трещотку к моей пояснице на довольно долгое время, секунд десять, не меньше. Волны мучительной боли заставили меня крепко зажмуриться и сжать зубы. Хотелось заплакать. Но лишь хотелось, я смог удержать это в себе. Шестнадцать. Он продолжил ударять меня током: иногда коротко, иногда подолгу. Он двигался кругами по моей спине, заднице и ногам. Ноги были самым болезненным. Я часто дышал, не зная, сколько еще я смог бы вынести. Пятнадцать, четырнадцать, тринадцать, двенадцать, одиннадцать, десять, девять, восемь, семь… На глаза наворачивались слезы, и, к моему удивлению, я действительно был на грани слез. Я никогда не плакал из-за боли. Мне нравилась боль, но это все тянулось так долго, что доходило до точки, где я больше не мог это выносить. — Ж-жел-лтый, — мой голос дрогнул. Он остановился. Мои глаза были закрыты, и тело билось в конвульсиях. Когда его рука легла на мое бедро, по ощущениям, меня дернуло током еще раз. — Изв-вини, я н-не могу… не могу, — заикался я. Все мое тело тряслось. Было ужасно, но мне отчего-то нравилось это ощущение. Он не издавал ни звука. Он больше ко мне не прикасался. Я открыл глаза и робко посмотрел на него через плечо. Он смотрел на меня так, будто размышлял о том, что делать дальше. На его лице читалось еще что-то навроде сожаления, но я этого не хотел. Я не хотел, чтобы он думал, что мне не нравилось происходящее, потому что мне очень даже нравилось. Мне нравилось, когда он доводил меня до грани моих возможностей. В этом было все веселье подобных случаев: их новизна и необычность. Я заметил, как топорщатся его штаны. Он был возбужден. То, что он делал со мной, его заводило. Самое забавное, мой член тоже стоял колом и упирался в матрас. Я развернулся на спину, и его взгляд упал на мой стояк. Сожаление покинуло его глаза, и он удивленно поднял бровь. Одарив меня вопросительным взглядом, он будто молча спросил, можно ли было продолжать. Я кивнул. Мое тело тряслось, и я, наверное, не смог бы вынести еще больше пытки, но мне надо было, чтобы он меня выебал, и ему это было нужно не меньше. Он начал снимать с себя одежду: рубашку, затем штаны. Он все еще не был в лучшем расположении духа. — Кажется, тебе было приказано не двигаться, — заметил он. Я быстро вернулся в первоначальное положение: развернулся, перекрещивая запястья. Я мог видеть его краем глаза. Он достал смазку из ящика под кроватью, куда я положил ее после того, как он бросил ее валяться на пол вчера. Он забрался на кровать, садясь поверх моих ног. Я отчаянно нуждался в тепле, испускаемом его телом. Меня все еще трясло из-за электричества, и из-за этого появлялось ощущение, что мне было холодно, хотя в комнате было далеко не. Вик провел пальцами по моим ногам и заднице, уделяя особое внимание пятнам от трещотки. Он явно оставил довольно много отметин. Мне нравилось думать о том, что они есть. Я услышал, как он открыл смазку и выдавил немного. Несколько капель упали на мою спину, сильнее охлаждая ее. Он провел своим членом по нескольким пятнам. Кажется, ему это очень нравилось. У него все еще были способы меня наказать, и это было очевидно, ведь он решил не подготавливать меня, прежде чем со всей силы войти. Я всхлипнул, инстинктивно подтягиваясь на веревке, чтобы отодвинуться. Его руки удержали меня на месте. Он продолжил прижимать меня к матрасу, беспощадно выбивая из меня всю дурь, и я не преувеличиваю, говоря «беспощадно». Он не останавливался ни на секунду. Даже слетающие с моих губ стоны боли не останавливали его, и я был этому рад. Ощущение того, как он двигался во мне — жестко входя в меня и снова выходя, повторяя это раз за разом, — было просто невероятным. Вскоре я стонал в подушку, все еще немного волнуясь по поводу нарушения правила тишины. Он шлепнул меня по заднице, заставляя меня взвыть вслух, но звук опять заглушила подушка. Я хотел умолять его быть жестче и быстрее. Это все, чего мне хотелось. Это делало невыносимую боль, которую я испытал до этого, лишь слаще. Вскоре мое тело тряслось не из-за ударов током, а из-за удовольствия, поглотившего меня с головой. Впервые за этот день я намеренно не подчинился его правилам. Я больше не мог сдерживаться и не двигаться, как он того хотел. С каждым толчком я толкался ему навстречу. Я вошел с ним в резонанс, пытаясь заставить его входить глубже. Он зарычал, вбиваясь в меня грубее и грубее. Я задыхался. Мне все еще было холодно, и я отчаянно хотел кончить. В этот раз мне даже не надо было помогать себе. Он так сильно прижимал меня к матрасу, что мой член терся о простыни при каждом движении. Еще немного, еще совсем чуть-чуть, и я был бы готов. Я застонал в предвкушении. Мне это было нужно до смерти. Давление в нижней части живота накопилось такое, что я не выдерживал. Все мое тело затряслось, и я кончил на кровать. Облегчение растеклось по моему телу: он не стал наказывать меня еще больше, заставляя терпеть. Этого я бы попросту не выдержал. Он не среагировал на то, что я кончил. Не уверен, что он даже заметил это, ведь я так старался не шуметь. Он продержался дольше меня, значительно дольше. Я чувствовал себя использованным, лежа под ним и дожидаясь, пока он кончит. По итогу, мне было даже почти больно. Почти. Прежде чем мне все же стало неприятно, он вышел из меня. Он застонал, и, клянусь, я почувствовал, как теплая жидкость коснулась моей спины. Около минуты спустя он отодвинулся, и, наконец, освободил меня. Я схватился за обожженные веревкой запястья. Они пульсировали, восстанавливаясь от перекрытого на такое долгое время кровотока. Я перевернулся на спину: мне было все равно, если я запачкаю простыни. Их все равно пришлось бы стирать после сегодняшнего. Я тяжело дышал, но не так тяжело, как Вик. Я взглянул на него. Выглядел он так, будто я высосал из него все соки. Забавно. И это меня наказывали? Он не выказывал никаких признаков счастья, игривости или восхищения. Будто он все еще был расстроен, будто то, что он только что сделал со мной, совсем его не успокоило. Мне же казалось, что мне надо было побыть наедине с самим собой и обдумать, что же произошло, так что я поднялся, направляясь к выходу из комнаты. — Куда идешь? — спросил он. — Ванная. Я вышел из комнаты, и правда направляясь прямиком в ванную. Посмотрел на себя в зеркало. Спереди я выглядел нормально. Обернувшись, я посмотрел на то, что происходило на моей спине, и, ну, красных отметок было значительно больше, чем я ожидал. И мне все еще было холодно. Я развернулся обратно. Глаза все еще были красными и нездорово блестели. Кажется, они слезились значительно больше, чем я думал. Я выглядел так, будто ревел. Однако лишь одна вещь из всех, что сегодня произошли, была способна довести меня до слез. Я задвинул эту мысль куда подальше, когда Вик начал наказание, но сейчас она снова вернулась. Он сказал, что если я не буду повиноваться, меня здесь больше не будет. Я знал, что было что-то не так с этим его правилом. Я не хотел, чтобы он просто вышвырнул меня. Одна лишь мысль пугала меня. Мне здесь нравилось. Очень нравилось. У меня больше никого не было, и я так привязался к Вику. Да, я не знал его так уж долго, но я точно не собирался просто так уходить. Тем не менее, он мог заставить меня. В любую секунду. Вот теперь я плакал взаправду, чувствуя себя идиотом. Особенно когда Вик показался в дверном проеме. Я быстро повернулся так, чтобы он не видел моего лица, но было поздно. Он увидел: подошел ко мне и заставил развернуться и посмотреть на него. Я сглотнул слезы и стер их остатки с лица. — Что такое? — Ничего, — коротко ответил я, качая головой. Вот теперь мне было стыдно. — Сознавайся, — приказал он. — Нет, правда. Ничего такого. Я просто дурак. — Расскажи мне, — он снова терял терпение, но в этот раз мы были не в спальне и у него не было контроля надо мной. — Это не имеет значения, — отчеканил я, ясно давая понять, что мне не хотелось говорить об этом. К счастью, он решил не продолжать разговор. Он отошел от меня в сторону ванны, включая воду и возвращаясь ко мне. Он коснулся моей руки, и я отдернул ее. Он нахмурился, опуская руку. — Не бойся меня. — Я не боюсь, — честно признался я. Это из-за чертового тока меня дергало туда-сюда. — Извини. — Тебе не за что извиняться, — я слабо улыбнулся. Это было правдой. Да, то, что он сказал ранее, было неприятно, но все же, это не было причиной для извинений. Он отвернулся от меня, глядя на ванну. Затем, он зашагнул в нее, жестом показывая мне, чтобы я присоединился к нему. Я слегка улыбнулся. Чего он хотел? Просто принять ванну, или второго раунда? К последнему мое тело точно было не готово. — Что ты делаешь? — недоверчиво спросил я. — Забочусь о тебе, — сказал он, будто это было очевидно. Это было для меня в новинку. Я уж точно не привык к тому, что дом может быть агрессивным в спальне и просто выключать это, когда дело выходило за ее пределы, и становиться заботливым. Я все же повиновался ему и забрался в ванну с ним. Мы оба сели: я очутился напротив него, но ему это не понравилось, так что он взял меня за руку, притягивая к себе и усаживая так, что моя спина прижималась к его груди. Я сидел между него ног, и он оборачивал руки вокруг моего живота. Мне и правда было все это очень и очень в новинку. В животе скопились бабочки, и это ощущение было настолько сильным, что начала болеть голова. Меня почти что начало тошнить. Тем не менее, когда горячая вода поднялась выше, наполняя ванну, я расслабился. Дрожь прекратилась, и мне больше не было холодно. Было тепло, и даже немного жарко, особенно так близко к Вику. Какое-то время мы сидели молча. Звук текущей воды был единственным, что нарушало тишину. Потом ванна наполнилась, я закрыл кран, и стало даже слишком тихо. Я решил что-нибудь сказать. — Так… плохой день в офисе? — в этот раз он не начал язвить. — Да. Я почувствовал его теплые влажные губы на своем плече. Это заставило меня расслабиться окончательно, хотя все еще было какое-то ощущение уязвимости. — Я слишком далеко зашел? — спросил он. — Я что, сказал «красный»? Подловил. Я не был дураком. Если бы я не мог чего-то выдержать, я бы точно прекратил это. Я положил голову ему на плечо. Было очень хорошо. Мне стоило привыкнуть к тому, что Вик умел заботиться после секса. Для него это было как будто бы даже важно. Мне же это было все еще непривычно, пусть даже и случалось часто. — Келлин? — начал он. — М-м? Он замялся на секунду, будто не уверенный в том, что собирался сказать, но все же решился продолжить: — Ты — единственная часть моей жизни, которую я могу контролировать. Пожалуйста, не устраивай того, что ты сделал вчера, — выдал он, и я с удивлением отметил, что голос его слегка дрогнул. В этот момент я осознал, что совсем ничего не знал о его жизни и прошлом. Я двинулся, садясь чуть более вертикально. — Извини. Я просто решил, что так будет повеселее. Не хотел тебя расстроить. — Я не расстроен, — упорствовал он. Я оставил эту тему. Кивнул и собрался уже развернуться обратно, но он поднял руку и коснулся моей щеки, останавливая меня. Он резко подался вперед и застал меня врасплох, накрывая своими губами мои. Спустя несколько секунд я ответил на его поцелуй, и мы продолжили целоваться до тех пор, пока вода в ванне не остыла до того, что в ней было невозможно более оставаться.