По острому лезвию фортуны

      Занавески колышет теплый ветер, пробирающийся сквозь приоткрытую дверь балкона, по палате разбежались лучи вставшего солнца. Но когда девушка проснулась, она больше не чувствовала той легкости, с которой просыпалась все предыдущие дни. Теперь ощущалась тяжесть, будто что-то изменилось. Елена знала, почему ей так нелегко, но не хотела об этом думать, все её мысли оставались во вчерашнем вечере, она его так и не отпустила, не смогла. Укрытая одеялом, она лежала на боку, смотря на полностью закрытую дверь. А затем перевернулась на спину, устремляя свой взгляд на одевающегося Деймона.       — Сбегаешь?       Он повернулся к ней, застегивая ремень, и улыбнулся одним уголком губ. Подошел и сел на краешке небольшой кровати. Ему почему-то казалось, что сегодня карты подтасованы и игра пойдет не так, как планировалась. У врага будут козыри, а у него позорный проигрыш и ни цента в кармане.       — Выспалась?       — Ты опять отвечаешь вопросом на вопрос, — говорит она, приподнимаясь на локтях. — Собираешься уходить?       — Хотел покурить. Видимо, не сейчас.       — Я не против, — улыбнулась она, потянувшись к его щеке, но Деймон уклонился, и улыбка её сразу исчезла, словно её и не было. — Что… Что не так?       — Мне нужно знать, что будет дальше, Елена.       Они посмотрели друг на друга и каждый будто бы знал продолжение спектакля. Долго молчали, не прекращая играть в гляделки, а тогда отвели взгляд. Елена посмотрела в угол комнаты, не силясь отвечать, а Деймон всматривался в стену, пытаясь подобрать вариации каких-либо правильных слов. Но он не мог, как и она не могла сказать ему. Для них это была словно пытка, быть так близко друг к другу и уже так далеко. Всего пару часов назад они были единым целым, их мысли и желание сливались воедино, возвращая их в то время, когда все остальное казалось до глупого ясным. А теперь находились в одной комнате и не могли говорить. Все время находился кто-то, кто умел все испортить.       Деймон вдруг почувствовал, как сильно ему нужно покурить и запить горький привкус чем-то крепким, но именно в этот момент он не мог уйти. Не мог оставить её, потому что они пришли к тому самому пункту назначения, когда все должно было решиться: в какие стороны отправят поезда, в какое время, и отправят ли вообще.       Елена садится, подтягивая одеяло выше груди, прикрываясь. Это и оказалось самым сложным, поговорить с ним, сказать, что ничего не изменилось. Но пока из её уст вырывались ненужные слова, которые хоть и имели значение, но не столь важное.       — Вчерашний день был самым счастливым за весь год и все время, что я здесь. Ты сделал меня счастливой.       — А после этого ты скажешь, что твое счастье не долговечно и его затмят прежние кошмары.       — Ничто не долговечно. Но ты прав. Я бы так сказала, потому что во мне не осталось абсолютно ничего. Понимаешь, я как выжатый лимон, в котором не осталось ни капельки. Все выдавали, без остатка.       — Значит, когда я отпущу тебя, ты повторишь все заново?       — Да.       — А если не отпущу?       — Тогда я найду способ это сделать.       Деймон посмотрел на неё со злостью, сжал руки в кулаки, но сдержал себя, просто встал с кровати, схватил футболку и вышел из палаты, на удивление тихо закрыв за собой дверь. Некоторое время Елена просидела в тишине, недоумении и волнении. Все не должно было закончиться вот так, он не должен был уйти, ничего не сказав напоследок. А самым ужасным было, что она действительно не знала, вернется ли он на этот раз. Когда порыв его ярости перерастал в бешенство, он долго отходил, слишком долго для того, чтобы ждать.       Она оставила эти мысли, оставила его. Встала с кровати, оделась и думала выйти на балкон, но в этот момент для себя осознала, что не хотела больше видеть ни моря, ни отблескивающим золотом пляж. Больше ничего не хотелось. И она вернулась в кровать, поджав под себя ноги. Стены казались вдруг посеревшими, постельное белье стало холодным и солнце утратило свое тепло. Все вокруг потеряло свой истинный свет и начало гнить. Девушка закрыла глаза и глубоко вдохнула, начала считать до десяти. Раньше, в особые моменты ей это помогало, она успокаивалась. Будто за десять счетов или десять секунд все менялось и приобретало новый оттенок.       Только она проговорила «пять», дверь в комнату открылась и также тихо закрылась. Сначала Елена почувствовала привычный запах, затем почувствовала, как Деймон сел на кровать, и лишь тогда подняла голову и посмотрела на него. Его глаза горели, но внешне он оставался спокоен, старался злиться тихо, не выпуская дьявола наружу.       — Значит, хочешь умереть? — ядовито спрашивает он.       — Деймон, я…       — Смотри, — он показывает темный пакет, принесенный с собой. — Это вещь, которая избавит тебя от любых страданий. Устала, Елена? Всего одна ампула и несколько секунд.       — Зачем ты это делаешь?       — А разве я в силах спасать человека, который не хочет жить? Моей квалификацией всегда было забирать жизни, но не спасать.       В дверь постучались, и в палату зашла медсестра, однако перейдя порог, она остановилась, переглянулась с мужчиной и тут же поспешила выйти. Его здесь все знали, ни у кого никогда не возникало желания настаивать, перечить, спорить. Елена ощутила страх испарившейся женщины, и это заставило её саму напрячься. Голос Деймона был груб и полон стали, любые признаки той нежности, которую он дарил ей, попросту исчезли, словно этого и не было. На его месте сидел теперь тот убийца, которого она знала и которого никогда не боялась.       — И ты отдашь это мне? — спросила она, как можно упорнее стараясь скрыть некую надежду, которую и сама объяснить не могла.       — Нет, только не в твои руки.       — Тогда я решительно ничего не понимаю.       — Это сделаю я.       — Извини?       Елена выпрямилась и с ужасом и недоверием посмотрела на него, готовая вот-вот ударить его за эти слова. Она не хотела жить, она хотела уйти, уйти тихо. И последний человек, которому она бы позволила наблюдать за этим — Деймон Сальваторе, её искуситель, личный дьявол, подаривший все самые радостные моменты в её жизни. И всё это было таким абсурдным, таким нереальным.       — Елена, посмотри на себя и посмотри на меня. Я заядлый убийца, полностью запятнанный кровью, а ты… ты всего-навсего отчаялась, сдалась и не захотела больше бороться. Ты жертва обстоятельств. И хрен его знает, что по ту сторону и кто будет тебя судить, я не позволю тебе сделать это собственноручно. Пускай ты станешь жертвой дважды, в этот раз моей. И никто не будет тебя осуждать. Ты слишком чиста для этого.       — Нет!       — Нет? Тогда живи и радуйся жизни, — прохрипел он, хватая рукой её за щеки. — Но я знаю, кто ты такая. Я знаю, на что ты готова ради своих целей. Поэтому либо я посажу тебя на самую короткую цепь в буквальном смысле, либо, если не передумаешь, сам тебя убью.       Он разжал руку и отпустил её, Елена отпрянула. В её голове едва ли могла уложиться мысль, что он предлагает ей смерть, выдвинув всего одно условие. Всё выглядело таким безобразным. Она обняла себя руками и посмотрела в окно, на небо, стараясь найти в нем ответы, но оно упорно продолжало молчать. Пока она неподвижно сидела и пыталась осознать действительное, Деймон распаковал пакет, достал ампулу, шприц, и медленными движениями с равнодушием начала все готовить. Даже в самых страшных кошмарах нельзя было представить, что в один день все будет происходить вот так: они оба сидят друг напротив друга, он со смертным подарком, она с пустотой внутри себя.       Елена посмотрела на него с тоской. Она не знала, как поступают в таких случаях, ведь прежде еще никто не позволял собственному счастью убивать себя. Балансируя на грани между жизнью и смертью, она боялась сказать еще хоть что-то, не знала, что говорить. «Спасибо» больше было неуместным, за смерть не благодарят. Делает глубокий вдох, скорее пытаясь втянуть в себя силы, чем воздух. Теперь все кажется вдруг изменившимся. Комната стала меньше, а мебель ожила, с интересом наблюдая за происходящим, теснясь в маленьком пространстве. Стало трудно дышать. Она не боялась, просто не находила себе места здесь.       Пододвинулась ближе к мужчине, ладони вспотели. Снаружи выглядела довольно помятой и даже испуганной, хотя мысленно она предвкушала, предчувствовала приближающуюся свободу. Посмотрела на руки Деймона, он сидел в ожидании и уже держал готовый шприц с прозрачной жидкостью. Разве таким бывает конец? Неужели пришла к эпилогу своей жизни, собиралась поставить последнюю точку? Она недоверчиво усмехнулась: это всё? Вот так и уходят из жизни потухшие звезды? Елена поцеловала мужчину в щеку и, спрятав взгляд, подставила свою руку.       — Ты можешь передумать, — прошептал он, не смотря на неё, не думая о том, что сейчас происходит.       — Я… Мы… Деймон, ты понимаешь… лучше всех остальных.       — Не хочу тебя отпускать.       — Как-то раз отпустил, сможешь и теперь. Пожалуйста.       Сложно было представить, что однажды она начнет молить о смерти, более того, человека, которым тайно дорожила. И разве могла она себе представить, что будет так отчаянно бежать от жизни, моля о гибели.       — Готова? — тихо спросил он, держа её руку. — Все произойдет быстро, ты почти ничего не почувствуешь. Подействует через несколько секунд.       — Я не передумала, — прошептала она, словно старалась убедить в этом саму себя. Повторяла эту фразу про себя вновь и вновь, пока не почувствовала, что все начинает происходить.       Сглотнув, Деймон медленно и аккуратно ввел шприц под кожу, в вену, и начала отравлять ядом её кровь, убивать бьющееся сердце. Елена лишь смотрела на его серьезное лицо и старалась осознать, действительно ли он убивает её с таким холодом и безразличием, или это все неправда? Все происходило тихо и спокойно, как во сне.       Он убирает шприц и смотрит прямо в её глаза. В её взгляде не было страха, только удивление и непонимание.       — Знаешь, Деймон, я ведь любила тебя, всегда любила. Говорить в настоящем уже не имеет смысла.       Мужчина закрывает глаза, силясь побороть себя, подступающую ярость, ненависть, озлобленность, но берет себя в руки и снова смотрит на неё. Ему не хотелось верить в эту реальность. Он позволил себе убить единственного человека, за которого готов был бороться. Убийства — они в крови, полностью пропитали его плоть, мысли, связали с собой жизнь. И сейчас он делал это скорее из-за порыва несдерживаемого гнева, чем из-за желания подарить ей свободу, о которой она так мечтала.       — Я тоже, тоже люблю, — отвечает он, переводя в настоящее время.       Его слова вдруг что-то изменили во взгляде Елены, виднелась нелепая надежда и неузнаваемая боль, такая сильная, что все произошедшее в прошлом показалось ей пустяком. Её бледное лицо исказилось от ужаса и страха. Но она не успела ему что-либо еще сказать, ответить, она не успевает закричать. Глаза, приобретшие жизненные искры всего на несколько мгновений, потухли и оледенели. Взгляд стал стеклянным, фарфоровым. Тело безжизненно расслабилось на руках мужчины. Одно сердце остановилось, а другое продолжало биться. Солнце за окном заплыло за тучи, прекратив освещать палату, пропитанную горечью.       Этой ночью Деймон убил еще двоих человек. Всего лишь за то, что в отражении каждого из них проявлялся её образ, живой и омертвленный.