Владыка

      Появление нового Владыки многие арранкары и адьюкасы восприняли не очень радужно. Из памяти ещё не ушло как правление Айзена, так и регентство не слишком-то добродушного Баррагана. Никому совершенно не хотелось вновь идти войной на Готей и класть жизни на передовой за какие-то там закидоны какого-то там главного. А учитывая, что тот опять был шинигами и опять, по слухам, чего-то там с Сообществом Душ не поделил, подобный исход событий был вполне естественен.       Однако многочисленные ожидания вдребезги разбились о суровую реальность в первые же дни пребывания нового Владыки на престоле.       Начать следует с того, что на самом, собственно, троне Куросаки Ичиго сидеть отказывался. Нет, в тронном зале он был довольно часто, но на том самом массивном сооружении его ещё никто не видел. Чаще всего молодой правитель в позе лотоса сидел на полу со своим ненормальным даже для арранкара занпакто на коленях либо обсуждал какие-то вопросы с Эспадой.       И это тоже было необычным.       Айзен никогда не обращал своё внимание на Эспаду. Он её создал, погладил по головке, а потом благополучно забыл о ней. Иногда, конечно, вспоминал. Когда нужно было сделать что-то, сопряжённое с риском. Чаще всего этим занимался Улькиорра, ему без приказов было нечем заняться. Точнее, у всей остальной Эспады имелись невинные и не очень увлечения и слабости, а вот он в этом смысле сильно отставал. Однако рыжий Владыка с сильнейшими арранкарами общался постоянно. Да и вообще проявлял подозрительную активность.       Его можно было заметить на стройке у Сегунды, уточняющим какие-то детали, на тренировках Квинты и Сексты с нехорошей ухмылкой, обещающей наподдать всем отлынивающим. Он часто пропадал в лабораториях Заель-Апорро Гранца, не менее часто пинками отправлял Примеру с его шебутной сестричкой на патрулирование (удивительно здесь то, что Старк добровольно шёл), встречался с Халлибел в лазарете и вообще много времени проводил среди обитателей Лас Ночес. А на постоянной основе бывал в двух, ну максимум трёх местах: это его личный тронный зал и тайные лаборатории, местоположение которых покрыто мраком. Как ни странно, Ичиго помнил всех своих подданных. Нет, Македонским он не был, по именам знал лишь Эспаду и их более-менее приближённых нумеросов, но в лицо вспоминал всех, особенно если при этом что-то поручал.       Было ещё одно новшество.       С приходом нового Владыки самые слабые арранкары, что всегда приписывались к лазарету, получили невообразимый ранее карт-бланш на спокойную жизнь. Любого, кто попытался бы размяться на мед-персонале после лечения, ожидало незамедлительное наказание от Трес Эспады, после которого лечиться заново пришлось бы уже своими силами.       Это правило новый Владыка ввёл сразу же после происшествия в лазарете, где ему в тот момент приспичило прогуляться.       Тогда рыжий недо-шинигами шел по коридору, и прямо перед ним стенку пробило чьё-то тщедушное тело и, слабо дрыгая конечностями, осталось лежать в проеме. К нему из пролома, похрустывая костяшками, вышел какой-то мощный арранкар, нехорошо скалившийся вслед телу. За ним же, в помещении, жалась испуганная стайка медперсонала в зелёно-полосатых одеждах.       — Неплохо. — Арранкар потёр ключицу, на которой виднелся крестообразный, аккуратный шов. — Но слишком долго, у меня нет времени прохлаждаться в лазарете. — Масконосящий нехорошо улыбнулся, занося ногу, видимо, чтобы добить медика, и в этот самый момент его внезапно прибило к земле.       Сознание пронзило ощущение приставленного к горлу клинка. Лезвие медленно, со скрежещущим в голове смехом, пропитанным садистским удовольствием, вонзилось в горло, напитываясь алой кровью и проникая всё глубже в плоть. Арранкар захрипел, протянул руку к шее, но прошло мгновение, и всё исчезло. Лишь невероятно мощная, яростная реацу бетонной плитой продолжала давить к полу, заставляя саму его пустую сущность скукоживаться в ужасе.       Краем глаза арранкар видел две стопы в белых дзори, что остановились рядом, и висящее прямо перед носом лезвие многогранного клинка. И если дзори, присущие шинигами, ничего ему не сказали, то клинок заставил мгновенно проглотить рвущиеся наружу ругательства.       — Позаботьтесь о своем товарище, а этот парень уже никому не навредит. И кто-нибудь, позовите мне Халлибел, помнится, я её оставлял тут за главную...       — Владыка? — К гранитной реацу Куросаки добавилась недовольно гудящая бескрайним потоком силы Трес Эспада. — Я почувствовала ваше недовольство. — Учитывая, что Ичиго развернулся на полную мощь, то его "недовольство" ощутил каждый в пределах Лас Ночес.       — Да, Тиа. С каких пор арранкары тренируются на мед-персонале?       — Со времён Айзена. Некоторые любят за их счёт проверять качество лечения. — Трес отвечала совершенно спокойно, не проявляя лишних эмоций, но её реацу впилась в бедного арранкара жгучими струями, ясно показывая, что Эспаде совсем не понравилось, что из-за какого-то ничтожного нумероса её отчитывает Владыка.       — Всё ещё хуже, чем я думал. Чтобы больше такого не было. Любой, кто навредит медикам, будет наказан лично мной без права на дальнейшее лечение. Надеюсь, ты проследишь?       — Разумеется, Владыка.       Чёрно-белый клинок лениво качнулся из стороны в сторону, а потом легко и изящно вошел в распластанное на полу тело, отсекая одну из рук. Арранкар оглушительно взвыл, но прицельный пинок Трес отправил его в беспамятство и ближайшую стенку.       — Джагерджак оценит ваше наказание. — В бесстрастно голосе проскользнуло ехидство. Ичиго сначала непонимающе нахмурился, а когда понял, нахмурился еще сильнее.       — Упс. Не знал... Я думал он потерял руку в каком то бою.       — Если бы это было так, потеря руки не так сильно его волновало. Тем более, что оторванную конечность всегда можно пришить назад, но Тоусен сразу же её уничтожил.       — Надо было отрезать что-нибудь другое. Может то, что висит между ног. Уж это-то он запомнит надолго... И всё остальное тоже.       — Это правильно, Владыка. Так и нужно было поступить.       — Халибел, я в тебе не сомневался...       Разговор утих в поворотах коридора, оставшиеся мед-арранкары кинулись помогать товарищу. Отрубленная рука была аккуратно законсервирована в сохраняющим веществе, чтобы, может быть, когда-нибудь, вернуться обратно к хозяину, либо чтобы периодически его дразнить. Это будет особенно интересно с выданной столь щедро владыкой неприкосновенностью.       Это было одной из самых крупных изменений с появлением нового Владыки. Однако даже она ни в какое сравнение не шла с другим. Это перетряхнуло всё основу самого измерения Хуэко Мундо, затронуло частичку душ всех пустых, адьюкасов и арранкаров, и звоном отдалась в них, натянув неведомые раньше струны.       Всё началось со странных раскопок под предводительством Септимы эспадой сразу в нескольких частях Лас Ночес. Пробивая стены и полы подвалов неутомимые адьюкасы с остервенением вгрызались в толщи песка, а несколько таких групп были даже отправлены в Лес Меносов. Сутки и дни, что измеряли солнечным куполом Айзена, углублялись и расширялись ямы, а команды подчинённых Заеля нависали над работниками неутомимыми глыбами со странно попискивающими приборами.       А потом они что-то нашли.       Неожиданно быстро раскопки свернулись, шахты заделались и работы затихли. Вместе с ними затаили дыхание заинтересованные обыватели, но несколько дней ничего не происходило, лишь непонятное копошение лаборантов в разных частях открытого пространства под куполом. И вот появился Владыка...       Куросаки Ичиго постоянно где-нибудь мелькал и появлялся, но этот раз ознаменовался темя, что в руках он держал небольшую торбу с песком а по бокам от него шли Гранц и Леру. Песок странно серебрился и искрился, и испускал непонятные вибрации реацу. У груди рыжего Владыки смирно зависло Хоугиоку. Камень не сливался с телом, как это было у Соуске, а парил на небольшом расстоянии, равномерно испуская лёгкие струйки нежно фиолетового тумана.       Крыши и окна ближайших зданий наполнились копошением любопытных арранкаров. Даже на время затихли непрекращающиеся взрывы в стороне полигонов, и полыхнуло реацу Квинты и Сексты, заглянувших на огонёк.       Когда Владыка остановился на месте, уже один, ведь сопровождение почтительно замерло на порядочном расстоянии, показалось всего на одно мгновение, что измерение выжидающе вдохнуло.       Хоугиоку поднялось над головой Куросаки и мягкие тёплые клубы тумана окутали его фигуру, распластавшись вокруг по земле. Ичиго перевернул торбу, и сверкающий песок, подхваченный текущими жгутами его реацу, расширяющимися спиралью, смешался с безжизненным пеплом Хуэко Мундо. Губы Владыки шевельнулись, одна бровь дернулась, такое происходит только когда он разговаривает с созданием Урахары, не утруждая себя мысленным диалогом, а потом он чуть раскинул руки и его реацу взревела оглушительным шквалом снося с ног слабых и тех кто не успел зацепиться!       Черно-красная сила смешалась с разумным фиолетовым туманом, и ритмичной вибрации прошлась по окружающему песку, перемешивая его, словно гигантский блендер. Ичиго всё так же продолжал стоять в центре, и брови его с каждой секундой сходились всё сильней, ведь абсолютно ничего больше не происходило.       А следом небо раскололось...       Огромные трещины стремительно заполнили яркую синь искусственного купола. Они поделили небо на миллиарды осколков, словно неаккуратная рука бога случайно уронила тончайший хрусталь на землю, а связи между осколками ещё недостаточно ослабели, чтобы рассыпаться в прах. Тончайший хруст звоном отдавался в чутких ушах масканосящих, а глаза не отрывались то от неба, то от замершей фигуры Владыки, чья реацу вместе с Хогиоку продолжала перемешивать песок вокруг.       Но вот хруст усиливается, первые кусочки сыпятся на головы, покрытые белыми масками, Халибел лениво встряхивает волосами, с лёгким любопытством перетирая между пальцами голубовато-серую крошку, а Улькиорра вытягивает пальцы, прицельным серо уничтожив в прах один из крупных кусков, метящих во владыку. Песок начал в прямом смысле кипеть, Лас Ночес задрожал и внезапный поток совершенно особенной, ни на что непохожей реацу разметал купол по пустыне, мгновенно наполняя дворец холодом и темнотой вечной ночи Хуэко Мундо.       Кипящая земля забурлила, Владыка задумчиво хмыкнул и одним ленивым движением переместился к Гриммджоу и Ноиторе. Оба слегка потрёпанные, а Секста игриво машет кончиком хвоста ресурексиона и принюхивается, фыркая и морща чувствительный нос. Вибрация усилилась, Хоугиоку поднялось повыше, туманное реацу втянулась обратно в Камень, а потом само измерение свистящие, облегченно выдохнуло...       Потому что мёртвая, безжизненная пустыня впервые за миллионы лет с древней сокрушительной войны... ожила.       Верх стремительно взметнулись нежные побеги, корни прорубили себе место в мягком песке и камнях подземных этажей. Раскрылись бутоны и взорвались на ветках листья. Огромную стену, ограждающую Лас Ночес, пробило насквозь мощными деревьями и струя зелени, словно река, потекла в пустыню.       Но не это было так удивительно.       Хуэко Мундо всегда отличалось от других измерений. Сообщество душ принесло многое из Генсея, вернее, это принесли с собой многочисленные души из реального мира после смерти, но со своими уникальными особенностями. Никто уже не помнил, но в древних временах все три измерения выглядели совершенно иначе, кроме, разве что, ада. Он не меняется. Однако мир пустых несет в себе холод и злобу мстительных душ, которым претит свет и ясность настоящего мира. И это отражалось на всём измерении, и растительность не была исключением.       Полосы зелени серебрились. В прямом смысле. Странной формы листья, острые, угловатые, были серебристо-серыми, с голубыми прожилками, что сгущались к началу листьев и переходили в синий на стеблях и ветках. Чем ближе к корням дерева, тем темнее становилась кора, наполняясь черными вкраплениями. Стволы обвивали лианы, в которых доминировал легкий фиолетовый. Трава, шелковистая, стелющаяся по серому песку, искрилась чем-то теплым, но самое интересное было под защитой кустистых крон, в гуще появившихся почти-джунглей.       Цветы.       Невероятная, непривычная взору форма. Они покрыли и лианы и землю. Разной высоты, кустистость и видов. А ещё цвет. Чем ближе к земле, тем он ярче и насыщенней. Кроваво-красные, багровые, пурпурные, глубокий индиго. Все цвета отличались холодностью, легкой приглушенностью, но когда распустились бутоны, открылись взору сияющие белым и золотистым пестики, с которых стекали капли искрящегося нектара.       Песок вокруг сгустился, будто стал еще более белым, словно глина. А небо полыхнуло чернильной волной. Бессменный месяц вспыхнул мягким сиянием и будто... ожил, его свет смягчился, успокаивая, примеряя с действительностью, внося в то, что раньше было душами пустых, умиротворение и стойкость, уверенность в собственном существовании…       Хуэко Мундо выдохнуло.       — Твою...же... Блять ... — Тихий свист Гриммджоу над самым ухом заставил Куросаки фыркнуть и переместиться к кромки леса. Он перетер сорванный лист между пальцами и даже позволил любопытному Сексте, не отстающим от своего Владыки, слизнуть с них оставшийся сок. Кошак прорычал что-то матерное снова и смело переместился на ближайшее дерево, настороженно оглядывались. Вот только в уголках его глаз всё-равно проглядывал непривычный, священный восторг. Который был в лицах каждого из присутствующих.       Арранкары неуверенно приближались к зелени, некоторые держали руки на эфесах своих занпакто, а Ичиго только хмыкнул на их поведение и дивился получившему результату.       — Ну что ж, неплохо получилось. Заель, Зоммари, нам надо... Гранц, вытри слюни, нет, не тяни ручки. Так, Успокойся, Заель... Заель! Чёрт...       — Владыка, вам нужна моя помощь? — Улькиорра появился как всегда внезапно и как всегда вовремя. Ичиго молча передал ему еще одну торбу, которую нес до этого обезумевший ученый, и махнул своему сопровождению рукой.       — У нас еще три места. Хорошая, кстати, была идея. Хоть так разберусь со сторонами Света. Потому что я не понимаю как здесь можно ориентироваться.       — То есть, Владыка, вы хотели создать четыре сада?       — Почему в прошедшем времени, Улькиорра? Один я уже сделал. Поэтому места были определены заранее. Четыре точки близко к стенам, я, если честно, не думал, что растения их пробьют, но получилось неплохо. Сейчас пойдем к остальным точкам. На этот раз должно получиться быстрее... О, Хогиоку, объясни, с чего вдруг купол разбился?... A, значит постепенное восстановление измерение... И сколько оно продлится?... Векааа... Видно, у нас ещё куча времени. Давайте, парни, поторопимся. Ещё разрушенные комнаты восстанавливать.       — Мне отдать приказ Луизербану-сану, Владыка?       — Расслабься, Шифер, потом разберёмся...       Куросаки Ичиго вместе с эспадой скрылся в другой части дворца, оставшиеся арранкары с изумлением смотрели на мерцающие, странные фруктовые плоды, появившиеся на деревьях. На кустах заискрились миниатюрные ягоды, осыпавшие и некоторые лианы. Первый отчаянный экспериментатор пропищал что-то и застонал. Зрители испуганно шарахнулись, но это оказался стон наслаждения.       — Я... Будто... Кусок от эспады отхватил... Настолько чистая... Реацу ...       После того, как выяснилось, что плоды четырех садов Лас Ночес, пропитаны реацу и спокойно усваиваются организмом пустых, арранкары перестали поедать слабых масконосящих. Перед адьюкасами же всё ещё висел страх регрессии и поэтому на чудные фрукты они обращали мало внимания. Правда пришлось вводить ограничения на поедание плодов, потому что они восстанавливались хоть и быстрее чем в Генсее, но всё же недостаточно быстро.       Сады, кстати, начавшись с дворца, постепенно простирались всё дальше и дальше в пустыню, теперь Лас Ночес напоминал четырех конечную звезду сверху, лучи который постепенно истончаются. Название они получили как в Генсее; Северный, Южный, Западный и Восточный. А Хоугиоку, подтвердившие восстановление сущности Хуэко Мундо, заметил, что сады расположенные как и надо, по правильным направлением, и название у них оправданы.       В общем, новый Владыка не переставал удивлять своих подданных, с каждым разом переворачивая их понятие о привычных и правильных вещах. И как ни странно, ко всем приходило понимание, что именно так нужно и необходимо. А вечно холодные сути масконосящих постепенно наполнялись теплом и твердой уверенностью в будущем. Уж теперь они были преданы новому господину по самые гланды, потому что все знали — Владыка их не предаст, Владыка — всё делает по справедливости.       Потому что он, наконец-то, не просто хозяин, он — Истинный.