"Любовь - как приговор..."

      Нынче ветер бушует в городе Aen Elle — Тир на Лиа. Ветер, сильный ветер крутит вихри, подгоняет необычные черные облака, что рыдают крупными, прозрачными, словно слеза младенца, каплями дождя.       Надо ли говорить, что такая погода не была характерна для Тир на Лиа. Но сегодня… Сегодня такой день, когда только такой силы ветер должен бушевать, гнуть древние деревья, а молодые — вырывать с корнями. Именно сегодня должны идти такой силы ливни. Сегодня, именно сегодня…

***

      По всему темному лесу гулким эхом отдавались тихие шаги. Он ступал по гнившей листве, по сырой черной земле, в широкие, напоминающие озеро, лужи. Ему было все равно, где он идет и как идет. Сейчас это было абсолютно неважно.       Тихие и медленные шаги могли принадлежать только Аваллак‘ху, Знающему Aen Elle. Гулкое эхо собственных шагов пронизывало эльфа до косточек, но ни один мускул не дрогнул на лице Знающего. В глазах цвета аквамарина отражалась пустота.       Тихий, медленный и размеренный шаг. Именно так и ходят эльфы Aen Elle. Тихо и размеренно… Ходят также, как и живут.       На эльфе был надет темный плащ, а лица не было видно из-за капюшона. И накинул Аваллак‘х капюшон на голову не из-за боязни встретить нежелательных лиц, а из-за разбушевавшейся погоды, что словно яростно кричала и стонала весь день.       Еще несколько шагов… Взору аквамариновых глаз эльфа предстала та самая тайная полянка, о существовании которой знал только Аваллак‘х. Полянка была небольшой, но зеленела она ярче, чем самые богатые сады Тир на Лиа. Цветами заросла полянка, среди которых росла роза из Шаэрраведда, известная также как аэлирэнн. Цветок аэлирэнна, названный в честь освободительницы Элирэны… Аваллак‘х считал, что эти цветы обязаны здесь расти.       Полянка была милой, привлекательной и даже чем-то манящей… Но всю милоту картины портила одна невзрачная серая глыба, что стояла в самой середине полянки. Эта серая глыба была могильным камнем, на котором золотыми буквами было выгравировано имя любимой женщины Аваллак‘ха — Лара Доррен аэп Шиадаль.       Едва увидев могильный камень, Аваллак‘х замер на месте. Гулкое эхо шагов неожиданно стихло. Но небо словно привело в ярость колебание эльфа. На темном, мрачном небе засверкали молнии, во всем лесу зазвучали грозные раскаты грома. Пошел сильный ливень.       Гроза словно привела в чувство эльфа. Чуть покачнувшись, Аваллак‘х пошел дальше, смотря только на свою конечную цель, на эту серую глыбу, что была могильным камнем с золотой гравировкой. Эту гравировку Знающий делал сам несколько столетий назад. Dh‘oine могло бы показаться странным, что за несколько веков золотая гравировка не утратила свой первоначальный вид, но в этом не было ничего удивительного. Эльфы всегда выполняли свою работу так, чтобы она сохранялась долгие столетия, а эти золотые буквы Аваллак‘х выгравировал именно с целью как можно дольше сохранять память об одной эльфке, которую звали Лара Доррен.       Несколько шагов. Осталось всего лишь несколько шагов. Гулкое эхо вновь раскатилось по дубравам леса, но ненадолго. Эльф дошел до своей цели.       Едва Аваллак‘х приблизился к серой глыбе, как с тихим стоном упал на колени перед могилой любимой, опустив голову и закрыв глаза. Сорвав белый цветок аэлирэнна, Аваллак‘х положил его на белоснежную мраморную могильную плиту.       Капли дождя стали падать быстрее и, казалось, становились прозрачнее. Подняв голову и открыв глаза, Аваллак‘х увидел крупные золотые буквы. Каждый год эльф приходил на могилу Лары Доррен, чтобы в который раз проклясть себя, свою глупость и свой страх. Проклясть свое бездействие, когда Лара, его любимая Лара…       Больше в глазах цвета аквамарина не отражалась пустота. Наверное, только здесь, в этом темном лесу, на могиле Лары Доррен, Аваллак‘х мог выплеснуть все свои чувства, все свои эмоции. Сейчас в глазах цвета аквамарина плавала необъятная тоска, кипела пылкая страсть, сияла нежная любовь, и горела жгучая ненависть.       Капли дождя падали все чаще и становились все прозрачнее, словно хрусталь.       - Лара…- шептал Знающий, дрожащей рукой дотронувшись до могильного камня, который излучал лишь холод, — Лара…       Аваллак‘х неловким движением онемевших пальцев стянул с себя бордовый капюшон, показав свету треугольное лицо, на котором застыла невыносимая боль, тоска и горечь. Прошло столько веков… Погасли все огни в башнях Тир на Лиа. Но не погасла любовь Аваллак‘ха к Ларе в его холодном эльфьем сердце.       Шли минуты. Минуты отсчитывали часы. Эльф сидел на коленях, погрязший в сырой могильной земле, не убирая дрожащую бледную ладонь с золотой надписи. Голова Знающего была опущена, а глаза — вновь закрыты.       Ветер свистел все сильнее, сильнее гнул деревья, сильнее их вырывал. Гроза только по-настоящему начиналась.       Неизвестно, сколько прошло времени, а Аваллак‘х все продолжал сидеть на коленях. Но вдруг Знающий резко поднял голову и распахнул глаза, смотря в упор на могильный камень. Какая-то странная улыбка слабо заиграла на устах эльфа, а бледные пальцы тихим движением смахивали пыль с гравировки.       - Помнишь, Лара, как мы познакомились? — бархатным голосом шептал Аваллак‘х, не убирая слабую улыбку с лица. — Это было так давно… А может, это и вовсе было в прошлой жизни? А может, мы всегда были знакомы? А, Лара? Лара…       Ответом эльфу был звонкий свист ветра, подгоняющий облака на темном небе.       - Ты всегда была прекрасна, словно раннее майское утро — свежее, чуть холодное, которое обязательно станет теплым…       В мыслях Аваллак‘ха возник образ прекрасной женщины. Она была одета в белые полупрозрачные одеяния, подол платья волочился по зеленой весенней травке, темные волосы были распущены и переливались при свете солнца, румянец выделял женщину из толпы бледных эльфок, а изумрудные, как весенняя травка, по которой волочился подол платья, глаза горели безумным, игривым огнем. Широкая улыбка делала ее неотразимой, а звонкий смех…он был бесподобен.       - Я помню каждую минуту, каждое мгновение, проведенное с тобой, — продолжал шептать Аваллак‘х, не убирая пальцев с могильного камня. — Ты была для меня музой, была превыше всего на свете…- глаза цвета аквамарина вспыхнули лютой ненавистью, — Пока не появился он и не забрал тебя.       Знающий тяжело вздохнул, а в его голове крутились события давно минувших дней.       - Он…Пришел ниоткуда. Мерзкие, мерзкие Dh'oine! Пришли, загадили наши земли. Но, главное… Этот человечишка забрал тебя у меня, Лара! Забрал навсегда! ..- в голосе эльфа звучало отчаяние. Он до сих пор не мог смириться со своей самой большой потерей в его бесконечно долгой жизни…- А знаешь, что самое больное, Лара? Знаешь, что разбило мое сердце на миллионы осколков?       И вновь ответом послужил свист сильного ветра. Однако, свист становился тише.       - Боль причинила мне ты, Лара. Ведь ты…отдала этому никчемному Dh'oine свое сердце. — Аваллак‘х с трудом сглотнул, оперевшись рукой на могильный камень. — А затем… Затем тебя просто не стало, Лара… Ты просто ушла, оставила меня одного… Знаешь, как это несправедливо…       В голосе Знающего появились хриплые нотки, а на аквамариновые глаза навернулись слезы, но эльф этого не замечал.       - В ту ночь… В ту ночь небеса рыдали, Лара. Рыдали, как сейчас. Они оплакивали твою смерть, смерть дочери Старшей Крови. Но ты… Ты оставила после себя продолжение гена…       Ветер перестал свистеть. Ему словно было жаль эльфа, и он начал успокаивающе шептать, перестав вырывать деревья.       - И сейчас твоей дочери, которая носит имя Zireael, угрожает смертельная опасность. Эредин хочет заполучить ее в свои руки. Но я не позволю. Ради тебя, Лара, я буду защищать ее. Будь ты жива, ты бы спросила, почему я назвал Zireael твоей дочерью. И я бы тебе ответил… Для меня несколько поколений людей — это ничто. Ведь моя жизнь — это бесконечность. Каждый день кто-то умирает… А я продолжаю жить.       Аваллак‘х замолчал, резко отдернув руку от камня.       - У Zireael твои глаза, Лара, — шептал эльф, не обращая внимания на слезы, застилавшие глаза. — Она очень на тебя похожа… Этим она меня и привлекла. Я видел в ней твою дочь. Но сущность ее показала, что она — истинная дочь Крегеннана. Истинная Dh'oine.       Аваллак‘х медленно поднялся с сырой могильной земли, как-то растерянно отряхивая одежду.       - Что… Что это? .. — только сейчас Знающий обратил внимания на свои слезы. Одним касанием пальцев он смахнул слезу с щеки. Впервые за долгие столетия по щеке Аваллак‘ха катилась слеза. Впервые за многие века…       Эльф вновь накинул на голову капюшон, скрывая свое лицо. Он повернулся, чтобы быстрым, не медленным, шагом уйти с этой полянки, но напоследок прошептал:       - Я люблю тебя, Лара.       Аваллак‘х ушел. В аквамариновых глазах вновь отражались пустота и отрешенность. Только ветер шептал что-то ласковое, а прозрачные, словно слеза младенца, капли катились по серой глыбе, что была могильным камнем, где золотыми буквами было выгравировано имя эльфки — Лара Доррен аэп Шиадаль.