Одноразовый пироман

«Кто сделал это со мной?» Он задавал себе этот вопрос раз за разом, всё сильнее сжимая кулаки и ускоряя шаг. Сухие ветки вперемешку с почерневшей хвоей хрустели под ногами, а холодный ветерок пробирался под грязно-зеленую куртку, которая давно была изрядно велика. Никто не хотел отвечать на этот вопрос. Лес был способен существовать верным слушателем для таких, как этот парень, но говорить не мог. «Кто? Кто заставил меня так поступать на протяжении многих месяцев?» Внутренний голос переходил во внутреннюю истерику. От злости парень уже не следил, куда идет. Густые ели хлестают иголками по лицу. Плевать. Месяц. «Всё пройдет». Второй. «Всё будет хорошо». Третий замыкал парад, превращая его в цикл, и был неплохой отдушиной еще полгода, ибо жизнь имеет особенность останавливаться у тех, кто не хочет жить. «Кто?! Да кто, мать вашу? Кто разрушил всё, что я так долго строил?» Едкий запах бензина... Он едва смог открутить пробку от канистры замерзшими руками. Сначала дрожащие движения разбрасывали вокруг себя тонкие струи. Внезапно, словно получив сигнал от самого сумасшедшего, что только может существовать на нашей грешной земле, он закружился в бешеном танце болезненной свободы, сжимая спасительную ёмкость цвета почти совершённого преступления. Наказание. Это то, что ждет каждого рано или поздно. Не важно, насколько ты чист. Судьба непременно даст повод. Парень сломал несколько спичек до того, как смог зажечь одну из них. Пальцы были мертвенно-холодными и источали терпкий аромат коричневой серы, покрывающей коробок. «Преступник должен быть наказан». Наказан. Это было именно то слово, в лице которого молчаливый лес в последний раз услышал слабеющий с каждым днём голос одноразового пиромана. Для сиюминутного крошечного мирка полет легкой горящей спички был важнее Корсаковского «Полета шмеля» или полета Гагарина в космос. Потому что Римский-Корсаков описывал лишь сказки, а Гагарин так и не смог доказать отсутствие бога. Но это не полет решал жизнь, а жизнь решала полет. Человек совершает его либо на Луну, либо из окна. На считанные секунды, после долгого свинцово-мучительного времени, парень стал чуть ярче и громче серых ночей, которыми ему проходилось жить. Всё это неважно. Ведь говорят, что Икар, расплавивший восковые крылья и утонувший в море, всё равно бы сгорел, попав на солнце. Твоя надежда ничего не значит, если только надеяться.