Обещание

      Он равнодушно наблюдал, как женщина-квинси, чья кровь проистекает от него, вступает в бой с Пустым – защитить своего сына. Она знала, что проиграет. И всё равно сражалась. Не рассчитывала же эта женщина на его помощь? Ему всё равно. Давно уже нет никакого дела до чьей-то жизни. А, может, и не было никогда. – Мама! – мальчишка сорвал голос, зовя свою мать. А она лежала на земле и не отвечала. Бездыханная. И глупая, подумалось ему вдруг. – Сладкая, сладкая женщина! – хрипел Пустой по имени Удильщик, упиваясь своей добычей.        А мальчик плакал, сжимая в ладошках холодную руку матери. Даже удивительно, что столь слабое дитя обладает такой огромной духовной силой. Всё же, хорошо, что он сменил носителя. Она всегда его раздражала. – Я знала, что это случится однажды, – прозвучал за спиной тихий печальный голос. Он не обернулся. Какое ему дело до чьей-то боли? – Ты всегда была глупой, – озвучил он свою недавнюю мысль. – Да, наверное, – она подошла к нему, стала по левое плечо. В карих глазах была невыносимая горькая тоска. – Мальчишке ничто не грозит. Его сила ещё не пробудилась, – он сам не понимал, зачем сказал это. – Знаю, – тихо ответила женщина. – Но это сейчас. Ичиго станет сильным. Пустые будут охотиться за ним. И однажды поймают, если его никто не научит пользоваться собственной силой. – Мне нет до него дела, – он пожал плечами. – Твоя дочь Карин тоже сильна. Нет разницы, в какой тюрьме пребывать. – Вы всегда таким были, – она печально улыбнулась.       А рыжеволосый мальчишка всё звал и звал свою мёртвую мать. И что-то вдруг вспыхнуло, ярко и резко. Пировавший Удильщик отшатнулся, таким мощным был всплеск проснувшейся духовной силы ребёнка. И Пустой, как под гипнозом, двинулся на Куросаки Ичиго.       Он и сам не понял, как это произошло. И почему. Но только в следующее мгновение уже стоял между ребёнком и его гибелью, руками перехватив когтистые лапы Пустого на полпути к цели. Отброшенный на несколько метров Удильщик оторопел. Его дыхание было тяжёлым и возбуждённым от внезапно вспыхнувшей духовной силы. Так пьянит аромат вдруг раскрывшегося цветка. – Кто ты такой?! Это моя добыча! – прохрипел Пустой.       Глаза чудовища вспыхнули красным. Он прыгнул вперёд с намерением сбить с ног неожиданного противника. И будто наткнулся на стену. Но это лишь больше злило Пустого. Он никогда ещё не знал поражения! И никто не мог его одолеть! Одуревший от запаха новорождённой силы, Великий Удильщик уже плохо осознавал, кто стоит перед ним. Он ничего не видел, кроме испуганного мальчишки. Сладкого. Должно быть, такого сладкого на вкус!        Пустой даже не понимал, что сейчас похож на муху, бьющуюся о стекло. Между ней и свободой – лишь тонкая прозрачная преграда. Но нет ничего прочнее неё.        Он никому не позволит дотронуться до ребёнка. Странная мысль. Пришедшая, наверное, из прошлой жизни. Нельзя помнить того, чего никогда не знал…        Выбившийся из сил Удильщик упорствовал. Его хриплое дыхание, казалось, раздаётся отовсюду. Но сдаваться он не хотел. Не мог признать собственное бессилие. Они в чём-то схожи с этим Пустым. Забавно.       Вздохнув, он простирает вперёд руку – и Теневой Хлыст сильно бьёт сначала по лапам Удильщика, потом по его злобно оскалившейся морде, оставляя глубокие борозды. И, только спустя серию ударов, к Пустому возвращается жалкое подобие сознания. Мальчишка всё ещё близко! Он вкусный! Сладкий! Но очередной удар хлыста раскалывает его маску, оставляя на ней большую трещину. Воя от боли, чудовище медленно начинает пятиться назад.       А он спокойно стоит и наблюдает за отступлением Удильщика. Смешно. Будто эти Пустые ровня ему, почти-богу. В его руке появляется светящийся меч, созданный из духовных частиц. Взмах – и одна лапа падает на землю. Взвыв от непереносимой боли, Пустой с ужасом смотрит на него, прохрипев: – Так ты квинси?! Что тебе за дело до этого мальчишки?       Не удостоив его ответом, он просто двинулся в сторону напуганного Удильщика. Тот затрясся и исчез, будто его и не было. – Спасибо, – тихий голос женщины словно вывел его из транса. – Странный поступок для вас. – Мне безразличен твой сын и его судьба, – ответил он. – Будь здесь моя кровь, я просто выбрал бы другую тюрьму, а мальчишка – умер сегодня от руки Пустого. – Знаю, – она кивнула. – Но, всё же, вы спасли жизнь Ичиго.        Масаки Куросаки коснулась рукой его щеки. Её сила всегда ощущалась как лёгкий весенний ветерок, мягкий и тёплый. А взгляд сейчас так много говорил. Они безмолвно прощались.       Он был с этой женщиной очень долго.        Впервые осознав себя как квинси, она увидела его во сне. И с тех пор они часто беседовали до самого утра. А потом Масаки просыпалась, и ему казалось, что он иллюзия. Чей-то вымысел. У него даже нет имени. Тот, кем он был когда-то, канул в небытие. Но «тюремщица» всегда почтительно обращалась к нему, и постепенно в её глазах он увидел невысказанные вслух слова – невысказанные чувства. Странно. Но женщина молчала, и это устраивало их обоих.       Потом Масаки встретила шинигами Куросаки Ишшина, полюбила его. Они поженились. И первое же её дитя, даже не рождённое, он видел, обладало огромной духовной силой. И он оставил мать, перейдя в её сына. Больше они не виделись.        А вот теперь её душа стоит перед ним, тихая и печальная. И смотрит так же, как прежде. Словно это одна из тех ночей, когда они беседовали до самого рассвета. Только теперь Масаки стала старше.        И лишь он никогда не изменится.        Он повернулся к ней спиной, давая понять, что разговор окончен. Но женщина берёт его руку в свои и слегка сжимает. – Пообещайте, что присмотрите за Ичиго. И поможете, когда ему будет трудно. – Мне нет дела до твоего сына, равно как и до тебя, – произносит он холодно.       Она улыбается: привычные слова. – Да, – обходит, не выпуская из пальцев его безучастной руки. – Но посмотрите на меня.        Поворачивает голову, и женщина несильно тянет его руку, безмолвно прося наклониться. А потом почти невесомо целует его сжатые губы. – Пообещайте мне, что не оставите Ичиго в беде. – А твой муж-шинигами? – с презрением спрашивает он. – Ишшин хороший, – она ненадолго замолкает, – но он не сможет помочь Ичиго, когда придёт время. Поэтому я прошу вас, Император.       Она впервые так обратилась к нему, слегка склонив голову в почтении. И он отчего-то произносит: – Если сочту нужным. – Спасибо.       Масаки Куросаки улыбнулась и исчезла, а в воздухе повисло: Я любила вас…        Внезапно мир, до этого бывший ярким и красочным, стал чёрно-белым. А небо затянуло свинцовыми тучами. Пошёл дождь. Неостановимый. Холодный. Он ненавидит дожди.       Что ж, придётся сдержать обещание, данное этой глупой женщине. Куросаки Ичиго, отбрось свой страх. Смотри вперёд – и иди. Промедли – и ты состаришься. Остановись – и ты умрёшь. Будь сильным. Тогда смерть твоей матери окажется не напрасной.        И мальчик вдруг перестаёт плакать. Смотрит на мёртвую Масаки. Поднимается. И взгляд его – жёсткий и тяжёлый. Каким не должен быть взгляд восьмилетнего ребёнка. Я стану сильнее! И убью ту тварь! Я клянусь!        Он усмехается. Ещё рано, Куросаки Ичиго. Забудь, что было сегодня. Иди вперёд. Стань сильным. И если я сочту нужным, то помогу тебе однажды…