— Чё за дискотека-то? — спросила Мильва, еще от центра деревни заслышав громкую музыку, нестройное пение и женский смех. — Они дрова укладывают или что?
— Да это у Ольховых гулянка очередная, — пояснил Роше. — К ним тут дамы зачастили, вот они и развлекаются культурно: музыка, песни, танцы…
— Ага, водка, ебля и мордобой, — добавил Талер. — Сколько я Эредина с Имлерихом помню, они по-другому веселиться никогда не умели.
— Да-а, — мечтательно закатил глаза Роше, — Как вспомню, бывало, соберемся кодлой к вам во Флотзам в клуб на танцы, а потом стенка на стенку, наши деревенские против ваших городских… Эх, веселое было времечко!
— И это говорит участковый уполномоченный, — укоризненно покачала головой Мильва.
— Между прочим, нечестно было, — Талер тоже решил припомнить прошлое, проигнорировав замечание рациональной женщины, ничего не смыслящей в романтике стихийного мордобоя.
— Это еще почему? — обиделся Роше.
— Вы были читерами потому что. Трое Ольховых да еще двое ведьмаков. Эскель-то, насколько я помню, в клуб с младшим братцем всегда приходил, если драка намечалась. А кулаками махать он был мастак такой, что дай бог каждому. Впрочем, и Ламберт ему тоже ни в чем не уступал. Что сказать, хорошо их в Каэр Морхене научили. Ну и у Эредина, хоть он ни в каких ведьмачьих школах не учился, удар с правой был настолько хорош, что наверное быка свалить мог. Да и неудивительно, он уже тогда был здоровый, как лось. Вот сколько лет прошло, а я до сих пор помню.
— Это когда мы на ратушной махач с флотзамцами устроили? — продолжил предаваться ностальгическим воспоминаниям Роше.
— Ага. Из-за твоего закадычного знакомца Йорвета, между прочим. Помнишь, какой кипеж поднялся, когда ваш Йорвет стал встречаться с нашей Саскией? Ромео, блин, с Джульеттой. По Саскии тогда страдал наш Менге — сынок моего тогдашнего начальника. Ух, как его тогда взъебло, что ему, папенькиному звездному сынку предпочли какого-то неизвестного лесхозовского эльфа. Так, с другой-то стороны, ведь и Саския была не слепая, Йорвет же, пока ему рожу на войне не попортили, был малец очень симпатичный, в отличие от Калеба, который уже тогда всем своим видом напоминал мешок с говном, причем не только внешне, а и по сути-то своей был сволотой редкостной, поэтому с Йорветом один на один драться, разумеется, зассал, ну и подговорил дружков, мол, как только эльфяра сюда подъявится, мы его подкараулим и отобьем охоту наших девок приваживать. Но, вишь ты, Йорвету про планы Менге кто-то стукнул…
— Так я и стукнул, — гордо признался Роше. — Решил, что так негоже и вообще некрасиво, все должно быть по честнаку. Ну мы и явились, так сказать, во всеоружии, всей Биндюгой встали за своего.
— Понятно. В тот день как раз моя смена была. Вот я, вас разнимая, на кулак Эредина тогда и налетел. Незабываемое, скажу я тебе, впечатление.
— Может, это случайно Эредин Лорединых амбалов успокоил? — неожиданно предположила Мильва, которая начала внимательно слушать Талера, когда он вспомнил о специфике и силе ударов эльфа. — Судя по твоим рассказам, ему такое вполне по силам.
— Теоретически да, — согласился Талер. — Но ведь его не было во Флотзаме, он с братьями находился дома и готовился к приходу гостей.
— Очередная блестящая теория рассыпалась под напором фактов, — констатировал Роше.
— Да, факты — вещь упрямая, а против логики не попрешь, — вздохнула Мильва. — Хотя… А кто может подтвердить, что он вчера в момент нападения был в Биндюге?
— Да вся округа, — фыркнул Талер. — Ты сама-то послушай. Вообще охамели в доску эти Ольховы, хоть бы окна закрывали.
— Да ну, — отмахнулась Мильва. — Бабы дуры, поначитаются дамских романов да понасмотрятся всяких мелодрам по телику, потом копируют, как тамошние шалавы во время траха орут. Хоть бы что-то новенькое или свое придумали. А то верещат одно и то же: «еще», «давай», «не останавливайся». Тьфу!
— Эредин, да! Да! Еще! — как раз и донесся женский, страстный и с придыханием голос из открытого окна, мимо которого как раз и проходила следственная бригада.
— Вот, а что я говорила, — мрачно изрекла Мильва. — Слушать противно!
— Зато Геральту, наверное, спокойно, — заметил Роше. — Он слышит, что эльф занят, а значит на Цири лыч точить не будет.
— Что-то за троих братцев один старшенький отдувается, — весело сказал Талер, указывая на стоящий во дворе столик, за которым сидели Карантир и Имлерих и на котором одиноко стояла непочатая бутылка мутноватого самогона (приобретенная, несомненно, у Анешки).
— Похоже, Имлерих проводит среди брата разъяснительную работу, — хихикнула Мильва. — Предлагаю послушать, вдруг что интересное скажут. Может, как раз сговариваются молчать о том, что Эредин вчера в город ездил?
— Кто их знает, — неопределенно хмыкнул Талер. — Впрочем, уши не натрем, можно и послушать.
— Слышь, Карантир, хорош из себя целку-то разыгрывать, — втолковывал братцу Имлерих.
— Ну не могу я! — истерически вскрикнул Карантир. — Вот как хочешь, не могу — и все.
— А я говорю, надо! Вот тебе бутылка — пей. После третьего стакана тебе уже похуй все будет.
— Не могу! Я столько не выпью! В меня уже не лезет, — ныл Карантир.
— Брат тебя, идиота, выручает уже в который раз. А он опять — не могу! Ты мужик или что?
— Если меня с души от этого воротит, что я сделаю?
— Карантир, ты мне брат, но такие твои слова меня как-то настораживают. Ты не скурвился ли? Может, ты переметнулся? О чем вы вчера на улице весь вечер шептались? Мож, она тебя агитировала нас бросить и к своим податься? Ты смотри, Эредин бесконечно тебя выгораживать и свою шею за тебя подставлять не сможет.
— Да не агитировал меня никто никуда переходить! Что вы с Эредином подозрительные-то такие? — начал оправдываться Карантир.
— Потому что никому доверять нельзя.
— Так что, и этим нельзя?
— Угу. Может, они какие засланные или подсадные.
— Имлерих, тебе в дурку пора с такими мыслями, — убежденно сказал Карантир.
— Лучше в дурку, чем на нары, а то и ваще перо в бок — и хана, — Имлерих сделал красноречивый жест.
— О! А что я говорила, — с торжеством шепнула Мильва своим. — Они точно сговариваются о чем-то или планируют что-то незаконное.
— Мутный какой-то базар у них, — то ли согласился с ней, то ли просто констатировал факт Роше. — Говорят много, а о чем — непонятно.
— У них всегда так. Никогда никакой конкретики, — пояснил Талер. — На том стоят. Эй, братовья, — окликнул он враз смолкших при его появлении Ольховых. — А где Эредин?
— Занят. Сам что ль не слышишь? — ответил Имлерих.
— А что-то я его вчера вечером искал — не нашел, — вмешался в беседу Роше. — Утром-то я забыл ему дать протокол подписать, спохватился, пришел к вам — тихо, никого ни во дворе, ни в доме. Бабки сказали, что Эредин, мол, во Флотзам поехал.
— В Калмеведд на самом деле, — сообщил Карантир. — Магаз-то закрыли, ну он и отправился.
— Ага, хотел в Кейрановку сначала, но тролль мост ремонтировал, так что пришлось пешком в Калмеведд. Туда ж дорога такая, что и на танке не проедешь, — добавил Имлерих. — Лоредо, пидор гнойный, чтоб он был здоров, который год обещает дорогу сделать. И что?
— Слышь, Роше, так ты давай про́токол-то свой, мы его ща подпишем, — предложил Карантир. — Мы ж не лохи какие, тоже понимаем, что в доку́менах должо́н быть порядок.
— Не, ребята, в другой раз, — вежливо отказался Роше. — Брат ваш, я слышу, важным делом занят, а тут я, как записной кайфоломщик, со всякими про́токолами. Нехорошо так, не правильно.
— Кстати, Имлерих, твое пожелание-то в отношении Лоредо, похоже кто-то исполнил, — как бы невзначай заметила Мильва.
— В смысле? — не понял Имлерих. — Здоровья ему добавил?
— Ага, да так хорошо, что даже перебор немного вышел. Теперь от избытка того самого здоровья нашему мэру прямо ни сесть, ни пернуть.
— Довыебывался, — констатировал Карантир.
— В каком смысле? — насторожились сыскари.
— Да в прямом. Вы чё, газет не читаете?
— Ну-у, — несколько озадаченно переглянулась вся троица, внезапно почувствовав себя лохами и сообразив, что они, кажется, прозевали что-то важное и очевидное настолько, что оно просто лежало на поверхности, а гении сыска своим замыленным взором и не заметили.
— Так там Лоредо в интервью распинался по поводу новой кандидатки — Сианны из Кейрановки, типа, понаехали тут всякие и вообще, чё это за хрень — бабы в политику лезут, когда им место у плиты и у детской люльки, — просветил всесторонне подкованный и, как оказалось, живо интересующийся местной политической борьбой Карантир темных и дремучих в этих вопросах сыскарей. — Вы чё, с тундры? Такая полемика была — токо клочья во все стороны летели!
— Полемика, значит, — ошарашенно пробормотала Мильва. — Вот черт!
— Да-а, — охотно и радостно продолжил Карантир. — Потому что Сианна, не будь дура, с ответом медлить не стала и, не оставшись в долгу, Лореде заявила, что по мнению миролюбиво и доброжелательно настроенной к нему части избирателей, его-то место в аккурат на больничной койке, но большинство считает, что лучше бы сразу на погост. А ее главный помощник, координатор, начальник штаба или кто он там ей, ну, который Детлафф, так тот прямо сказал, что больничку может организовать Лореде без проблем и в кратчайшие сроки.
— Прямо так и сказал? — ахнул Роше.
— Газеты почитайте, там все написано, — посоветовал Карантир. — А я нисколько не вру. За что купил, за то и продаю. Что увидел, то и спел.
— Бля! — поскреб лысину Талер. — Вот просто бля!
***
— Фу-у, ушли, слава те яйца, — с облегчением выдохнул Имлерих, когда Талер, Мильва и Роше покинули их двор и направились к дому Геральта. — А я уже, грешным делом, подумал, что Сабрина таки настрочила на тебя маляву, и они по твою душу заявились.
— Когда б она успела?
— В перерывах между Эредином и мной.
— А отнести?
— Ну да, об этом я не подумал.
— Они про Эредина спрашивали. Выходит, подозревают его в избиении Лоредо. Интересно, почему? — задумчиво спросил Карантир.
— Хрен их знает. Умные, мать их так.
— Думаю, мне удалось их навести на ложный след, — не без гордости сказал Карантир.
— Пожалуй, да, мозги ты им запарил и глаза отвел, — согласился брат. — Что говорить, башка у тебя всегда варила, как надо. Если б не твои эти вечные захмыки с принципами — цены бы тебе не было.
— Ты опять за свое, — с досадой поморщился Карантир.
— Да, опять. Ты же видишь, баба с ума сходит. Хочется ей тебя.
— А мне ее — нет. Ну, не ндравится она мне, ну никак! Вот Филиппу я бы с удовольствием. Так она теперь уперлась и больше никому из нас давать не хочет. Даже Анешкино пойло не помогло. Бабу, говорит, мне давай. А где я ей возьму в три часа ночи бабу?
— Так вы с ней об этом всю ночь в палисаднике шептались?
— Я ее уговаривал, самогоном поил, ручки целовал, на коленях стоял, стихи, прикинь, читал. Ничего не помогло. Не дала. Прямо вот ни в какую. Я, говорит, согласна, но втроем.
— Так это… — воодушевился было Имлерих.
— Ни хрена! Ей нужна ее бывшая, какая-то Цинтия.
— В Кейрановке есть такая, приехала с той самой Сианной, — вспомнил Имлерих.
— Надо мне туда двигать, пока Сабрина занята. А то точно напишет на меня жалобу и подведет под статью об изнасиловании, разозлившись за то, что ее и пальцем не тронул.
— Ей не поверит никто, — покачал головой Имлерих.
— Почему ты так думаешь?
— Вся улица слышит, как она орет. Знаешь, насилуемые так обычно не кричат, вернее, может, они и кричат, но не то.
— Так она имя Эредина кричит, когда добавки просит. А маляву на меня писать будет. Выдумает еще какую-нибудь ересь слезливую, типа я ее любил безумно и безответно, а из зависти к брату изнасиловал. Эти же бабы сумашелые сериалов насмотрятся, а потом давай эту лабуду в жизнь претворять.
— Ладно, надо во-первых, Эредину сказать, что менты приходили, им интересовались. А во-вторых, точно мотай-ка ты в Кейрановку за Цинтией, с глаз Сабрининых долой, как говорится, и из сердца вон. А то, гляди еще, и эта Филиппа от неудовлетворенности задумает на нас какую-нить жалобу накатать. А у Анешки, если что, уже димедрол заканчивается, и Регис ей его отпускать в аптеке не хочет, а давить на его она стремается.
***
На подворье Геральта было оживленно. Сам хозяин колол дрова, Ламберт и пришедший помогать соседу Йорвет таскали охапки дров к поленнице, в которую их складывали Цири и несколько сонный и немного помятый Эскель. Весемир сидел на крыльце и осуществлял руководство. Ни Йеннифэр, ни Кейры нигде видно не было, скорее всего, они были в доме.
— М-да, — резюмировала Мильва, посмотрев на вялого Эскеля. — Видимо, одной рюмашкой у них вчера с троллем не ограничилось. Судя по физиономии, набрался он вчера у тролля если не до зеленых накеров, то уж точно до синих огурцов.
— Что-то вы к нам зачастили, — не преминул откомментировать появление сыскарей языкастый Ламберт.
— Да вот мы слышали вчера Эскель в Кейрановку ходил, — решил начать издалека хитрый Талер.
— Ходил да только путь у него коротким оказался, — ворчливо заявил Весемир. — Только до тролля и дошел. А там уж подстерегало его препятствие, которое он не смог обойти.
— Ну посидели мы с троллем, выпили, чё теперь? — раздражено бросил Эксель. — Целый месяц не успокоишься, пилить меня за это будешь. Я что, обокрал кого или убил? Или дитятко я малолетнее, что и выпить не могу?
Весемир только махнул рукой, что, видимо, означало: делай, что хочешь.
— Жаль-жаль, — сокрушенно покачал головой Талер. — А мы думали про Кейрановку расспросить, как там дела, как жизнь.
— А что может быть в Кейрановке нового? — подала голос Цири. — Вот в Калмеведд суккубиха опять приехала — это да. Слышь, Эскель?
— Когда? — к Цири разом обернулись Геральт, Ламберт и Йорвет. Эскель, для ушей которого и предназначалась эта информация, почему-то не отреагировал никак.
— Цири, только матери не говори, — предупредил Геральт.
— И Кейре, — попросил Ламберт.
— У нас делянка совсем рядом, — начал рассуждать и прикидывать Йорвет. — В принципе, я могу мужиков с утра работой обеспечить, а потом-то я не нужен, пока Киаран волок разбирает, а ребята ствол от веток чистят.
— Йорвет, там к ней наверняка очередь, — сказал опытный и рассудительный Геральт. — Точно тебе говорю, у нее уже все заранее расписано.
— А главное Элеасу-то своему ничего не говорите, — предупредила Цири. — Эта суккубиха — его несостоявшаяся невеста.
— Ну да, я помню, как мужики рассказывали, что весь Калмеведд ржал, когда Элеас явился предложение делать, а молодая… — начал было Лабмерт, но осекся и замолчал под сердитым взглядом Эскеля, который тогда тоже невольно поучаствовал в неудачном сватовстве Элеаса.
— Кстати, Геральт, Йорвет, вы не знаете, вчера вечером ваш сосед Эредин дома был? — спросил Талер.
— Не знаю, я не смотрел, — пожал плечами Геральт.
— И я внимания не обратил, — отозвался Йорвет.
— Он ко мне вечером заходил, — сказал Весемир. — Попросил косу отбить.
— Никак Эредин на покос куда-то собрался? — поинтересовался Роше.
— Ну да. Сказал, надо в заработки, а то, мол, деньги с прошлого калыма к концу подходят. Надо опять что-то думать.
— А нечего всяких прошмандовок дома привечать, поить-кормить и ублажать, изображая из себя богатея. Глядишь, и протянул бы подольше, — неожиданно язвительно заявила Цири.
— Цирь, да тебе-то что, пусть едет, куда хочет, и водит к себе, кого хочет. И он при деле, и нам с матерью за тебя спокойнее, — сказал Геральт.
— А мне их пьяные вопли и громкая музыка спать мешают, — парировала Цири.
— Вот скоро уедет — и станет нам всем спокойнее хоть на какое-то время, — выразил надежду Геральт.
— Ладно, пойдем мы дальше, — попрощался с семейством Весемира и Йорветом Роше.
— А чего заходили-то? — поинтересовался Весемир. — Случилось что?
— Во Флотзаме Лоредо избили, — не очень охотно сообщил Талер. — Как раз вечером. А еще раньше досталось его охране. Вот мы и расследуем.
— Ищете, кому медаль вручать «за заслуги перед отечеством от благодарных земляков»? — тут же нашелся Ламберт.
— Да, но сначала герою грозит…
— Чего ему грозит? — неожиданно заинтересовалась Цири.
— А хрен его знает, — честно ответил Талер. — Мы квалифицировать эти побои не знаем как, соответственно, и воздаяние зависло. Так что нет состава — нет дела, — развел руками Талер. — Вот таки дела.
— Кстати, о побоях и их квалификации, — задумалась Мильва. — Не навестить ли нам Кагыра? Надо бы глянуть, в каком он состоянии и как скоро можно ждать его выхода из запоя.
