***
Утро ворвалось в дом ярким солнцем во все окна, щебетом птиц, а вместе с ними и непривычным для слуха сельского жителя стуком каблуков по асфальту и гулом машин. Флотзам просыпался и спешил на работу, начиная трудовую неделю. Эредин неохотно открыл глаза, вспомнив, что он с нынешнего дня тоже должен влиться в стройные ряды трудового народа, и посмотрел на часы — девятый час, времени до начала работы был еще вагон, и эльф решил, что вполне может позволить себе еще поваляться в кровати. Правда, за ничегонеделанием к нему вернулись неприятные мысли о вчерашнем инциденте, и Эредин невольно поморщился. Рассудочно он даже признавал, что, пожалуй, Лита могла на него рассердиться — ведь было за что, но другая его часть, ответственная за ощущения, чувства и инстинкты — то есть та, которой он в основном и руководствовался в отношениях с женщинами — была против, тут же восставала против такой Литы. Ни разлюбить, ни рассердиться на него, неотразимого Эредина, Лита не имела права да и просто физически не могла. Ведь он сам помнил ее совсем другой. И сохранил бы эти приятные и теплые воспоминанию о любящей его женщине навечно, но Лита все испортила. Ему не хотелось знать ее такой, не хотелось, встречаться с ней глазами, видя в них лишь равнодушие, не хотелось слышать ее голос, в котором больше нет заботы и любви. Вообще-то Эредин неохотно впускал в свою душу воспоминания, считая, что в них нет ничего хорошего и полезного. Может, потому что помнить было особо не о чем, а трогательные воспоминания о том, чего уж нет, как он считал, лишь разъедают душу ноющей тоской по тому, чего не вернуть и чему никогда уже больше не произойти. Он был твердо уверен, что жить надо настоящим, не жалея о прошлом и не заморачиваясь думами о будущем. В этом и есть секрет простого сиюминутного счастья. А теперь эта теория, которая никогда раньше подводила Эредина, вдруг начала трещать по всем швам. Оказалось, он помнил многое. Ведь, к сожалению, нельзя забыть по желанию или по приказу. Как ни старайся, негодяйка-память напомнит о том, что тебе вовсе не хочется больше знать. И случится это, конечно, в самый неподходящий момент. Торувьель, Лита, Цири, Францеска — как оказалось, среди бесконечной череды незапомнившихся лиц и забытых имен его многочисленных подруг все-таки были и те, которые оставили след если не в душе, то хотя бы в памяти и — стоит признать — возможно что-то изменили в его жизни. А такое положение дел Эредину категорически не нравилось. Однако врать себе он не любил, считая это абсолютно бесполезным занятием. Уж лучше принять нелицеприятную правду, но не мириться с ней, а что-то изменить. «Клин вышибают клином, — решил Эредин. — А глупые мысли лезут в голову, если просыпаешься один, потому что спишь не с девушкой, а с книгой. Пример папы Авика — перед глазами: до чего может довести себя мужик, заморочившись на одной бабе. К счастью, мне это не грозит. Надо выбрать новый объект интереса, да такой, чтоб дала не сразу. Тогда в ходе соблазнения точно станет не до воспоминаний. Торувьель, если что, никуда не денется, о ней и переживать не стоит. Францеска, наоборот, никогда сюда не наведается. Литка как приехала, так и уедет. А по морде от Цирьки я всегда получить успею. Значит, надо взять — и завести служебный роман с Мистле. Вот достойная кандидатка в новые дамы моего сердца». С этими приятными мыслями Эредин бодро спустил ноги с дивана и пошлепал умываться и приводить себя в порядок, готовясь к своему первому трудовому дню.***
Мистле заявилась на работу в отвратительном настроении. Причины для этого было две. Во-первых, сам понедельник как начало рабочей недели не давал поводов для оптимизма, во вторых — и в главных — всю эту неделю Мистле предстояло работать в одной смене с Эредином, которого приняли на должность охранника, и сей факт вовсе не воодушевлял девушку. Наглый эльфяра выбесил Мистле с первой же встречи потому что оказался ее счастливым соперником в борьбе за любовь Цириллы и еще просто потому что был красивым, самоуверенным и нахальным, не допускающим даже мысли, что кто-то из женщин может быть от него не без ума. Такие типы всегда возмущали Мистле, а этот был просто образчиком мужского самодовольства и шовинизма. И вообще скопищем именно тех качеств, которые она особенно ненавидела в мужчинах. Узнав, что он будет работать в их заведении, Мистле была готова запаниковать и даже уволиться. Однако Филиппа категорически и в резкой форме запретила ей это делать, радостно заявив, что все складывается просто превосходно, а тот факт, что Эредин с Мистле будут теперь работать вместе, очень поможет делу. Однако Мистле, пребывая в смятенных чувствах, даже забыла поинтересоваться, что же все-таки за месть измыслила Филиппа, и какое место в этой задумке отведено собственно ей, Мистле. Немного опомнившись девушка для начала решила уточнить, совпадают или нет их с Эредином смены. И какова же была ее радость, когда выяснилось, что остроухий паразит будет охранять заведение в смену Гиселера, Искры и Кайлея (которого Мистле тоже терпеть не могла, хотя и немного меньше, чем Эредина). А потом грянул гром: наглая ушастая сволочь неожиданно заявилась в заведение и обрадовала всех заявлением, что он, видите ли, готов приступить к обязанностям на неделю раньше. Адам и Лето, услышав это, действительно едва не пустились в пляс от радости, а Мистле же подумала, что ей впору объявлять траур. За то недолгое время, что Эредин сидел в Кейране, он успел довести Мистле до белого каления, бессовестно пялясь на нее, многозначительно и намекающе подмигивая и отпуская двусмысленные комплименты и шуточки в ее адрес. Прикинув перспективы, девушка в этот же день прошла к Адаму с просьбой переставить ее в смену с Лето. Администратор сказал, что лично он не против, но с Кайлеем или Искрой договариваться придется ей самой. Идею договора с Кайлеем Мистле отринула сразу и пошла к Искре, с которой у нее сложились вполне нормальные рабочие отношения. Но к вящему разочарованию Мистле эльфка ответила на ее предложение вежливым отказом. Причина была более чем уважительная: супруг Искры Гиселер, брак с которым уже разок дал трещину из-за мимолетной и короткой интрижки Искры со все тем же Эредином. И Искра, и тем более Эредин уже давно про это забыли, а вот Гиселер до сих пор помнил и не упускал случая время от времени попенять супруге за ее измену. — Ты представляешь, как его рванет, если я скажу, что поменялась с тобой, чтобы специально встать в смену с Эредином. Да он меня запилит или вообще сразу на развод подаст, — сказала Искра. — Ну так-то да. Но ведь это дело-то прошлое, — попробовала все-таки убедить подругу Мистле. — Это мы с тобой знаем, что прошлое. А Гиселер непременно усмотрит в этой акции какой-нить скрытый смысл. Точно решит, что я ищу повод снова подкатить к Эредину. — Но ты же его не ищешь? — Я — нет. Но, между прочим, за этого ушастого черта я ручаться не могу. Кто знает, что ему может в голову прийти. Вдруг решит пойти на второй заход. — Да с чего бы? — А почему бы и нет. От скуки. — Но ты же не собираешься снова изменять с ним Гиселеру? — Не собираюсь. Но за свою стопроцентовую стойкость я поручиться не могу. Эта падла будто слово знает. Сначала зыркает своими глазьями зелеными, потом в слова завертит, а потом — опа… и ты уже с ним в подсобке целуешься-обнимаешься и все дела. — Ну на меня-то его слова точно не подействуют, — с уверенностью заявила Мистле. — И красоты мне его не сдались. — Тебе-то да, — кивнула Искра. — На него плевать. Ну так и чего ты тогда волнуешься? — Я терпеть его не могу! Он меня за полчаса своего сидения в зале достал! А что будет, если я его ведь рабочий день лицезреть буду? Я ж так нервный срыв заработаю. — Просто не обращай внимания, — посоветовала Искра. — Игнорь его, как будто его нет или он пустое место. Ему надоест и он отстанет. И быстро найдет себе другой объект для любовного интереса. А про тебя забудет. Мистле вспомнила совет подруги и решила, что так и будет поступать. Однако встреча с наглым эльфярой все равно тревожила девушку. Легко сказать: игнорь. Для пустого места этот Эредин слишком громоздок и горласт. Погруженная в свои невеселые думы, Мистле потянула на себя дверь комнаты, где женская половина работающих переодевалась к смене, да так и застыла на пороге, увидев прямо по курсу стоящего у окна Эредина. Эльф был раздет по пояс и держал в руках форменную черную рубашку, пристально разглядывая выбитую на нагрудном кармане эмблему заведения. Услышав, как открылась дверь, Эредин обернулся и увидел стоящую на пороге Мистле. — Привет! — эльф широко и радушно улыбнулся. — Чё в дверях-то встала? Смотришь так, будто призрака увидела. — Ты что тут делаешь?! — возмущенно взвизгнула Мистле, обретя наконец дар речи. — Переодеваюсь, — невозмутимо ответствовал Эредин. — А что, не заметно? — он развел руки, демонстрируя Мистле свой голый торс. — А почему ты это делаешь в женской гардеробной, придурок? — А я не знал, что она женская, — нахально ухмыльнулся Эредин. — Я думал, она общая. — Ты чё, совсем, что ли? — Мистле покрутила пальцем у виска. — Пошел вон отсюда сейчас же! Твоя раздевалка рядом. Если ты слепой или недоумок, или и то и другое вместе, пойдем, я тебя носом торну, чтобы впредь знал! — А чего вопить-то так? — спросил Эредин, стремительно сокращая расстояние между собой и девушкой, так, что Мистле слегка отступила назад и выставила руку, уперевшись ею в грудь эльфа, пытаясь отодвинуть его от себя, впрочем, разумеется безуспешно. — Отойди от меня, — запротестовала она, видя, что эльф собирается придвинуться еще ближе. — Да не бойся ты, я тебя не съем, — мягко сказал Эредин, пристально глядя на Мистле сверху вниз. — Я не злой. И не кусаюсь. И даже насиловать тебя не буду, что бы там тебе обо мне Филиппа ни наболтала. — Я не… Что за чушь ты городишь, — снова возмутилась она. — Судя по твоему испуганному виду, ты уверена, что это совсем не чушь, — с усмешкой произнес Эредин, делая шаг назад. Мистле, которая почему-то была уверена, что он сейчас либо погладит ее по щеке, либо вообще сделает попытку поцеловать, приготовилась давать отпор, но совершенно не ожидала, что эльф просто отстранится и освободит ее личное пространство от своего присутствия. — А… — только и смогла произнести она, округлив глаза. Ничего умного в голову ей как-то не пришло. — Я тебя прекрасно понял. Можно было сказать все это спокойно и без оскорблений. А ты развопилась так, будто я тут самоудовлетворялся у тебя на глазах. Подумаешь, двери перепутал. Я вообще-то всего первый день здесь. Могла бы и помочь новичку, а не орать, как потерпевшая. — Дверь — там, — Мистле открыла дверь и вышла в коридор, освобождая Эредину проход. Эльф, все так же продолжая держать в руках рубашку, молча прошел мимо Мистле, больше не глядя на нее, и скрылся за соседней дверью.***
День, начавшийся столь пикантно и боевито, потек час за часом своим чередом, уже без сбоев и приключений. Мистле успокоилась, настроилась на рабочий лад, хотя настроение было с утра уже испорчено. Однако Эредин больше не выкидывал никаких фортелей, спокойно сидел в холле на диване, изредка поглядывая на дверь, что-то гонял в телефоне и, главное, совершенно не обращал внимания на время от времени проходившую мимо него Мистле. Сначала девушку это настораживало, потом немного напрягало и наконец она поймала себя на мысли, что действительно просто не обращает внимания на сидящего в холле эльфа, бегая мимо него туда-сюда как ни в чем не бывало. «А может, и обойдется, — промелькнуло в ее голове. — Может, оно и ничего. И с чего я действительно взяла, что он что-то задумывает против меня? Скорее всего, ему до меня и дела нет. Да и действительно, на кой я ему сдалась, когда вокруг полно привлекательных и сговорчивых девушек, которые выполнят любое его желание стоит ему только подмигнуть. Я просто себя накрутила зазря. Наслушалась Филиппиных сказок и придумала то, чего нет». — О! Какие люди почтили своим высочайшим присутствием наше скромное заведение! — раздался тем временем из холла голос Эредина. Несмотря на вроде бы почтительные слова приветствия, в нем явно сквозили издевательские нотки. — А что же вы припозднились, ваше прокурорское светлейшество? Ваши уже отобедали. Или что, важные дела задержали? Ну да, оно конечно, мы понимаем. — Какие еще «наши-ваши»? Из холла до слуха персонала Кейрана донесся недовольный сварливый голос. — Все мои — в Вызиме. — О да, как я мог забыть, — продолжал вежливо изгаляться Эредин. — А что это вы сегодня так по-простому, без помпы, без секретности. Где ваши черные колготы? Неужели враги украли? Вас же разоблачат и инкогнито раскроют. Операцию провалите. — Я просто пришел пообедать, — сухо ответствовал оппонент Эредина. — Будьте так любезны, уберите свои ноги и дайте мне пройти. — Ой, это мои ноги проход перегородили? Какая неприятность. А почему вы не в Вызиму обедать ездите? Тут же у нас сельпо, дярёвня, еще накормят столь важную персону какой-нибудь дрянью… А тут почти у всех удобства во дворе, набегаетесь, животом-то маясь, еще и застудите что-нибудь. Не видать вам тогда невесты Тамары, как своих ушей. — За неимением лучшего, приходится ходить сюда, — проворчал Зигфрид (ведь занесло в Кейрана на обед сейчас именно его). — Сочувствую. Нечем нам поразить столичную знаменитость — захолустье, всюду одна простота. Никакого гламура, изыска и глянца. — Вы дадите мне наконец пройти! — возмущенно повысил голос Зигфрид. — Конечно-конечно. Эй, ребят, — крикнул Эредин, обращаясь к персоналу. — Ассе, Рееф, Мистле, к нам прибыла столичная знаменитость, сын того самого Эйка, гроза преступного мира Зиги-Черные Колготы. Так что обслужите его по высшему разряду: очистки пожирнее, помои посытнее. Постарайтесь для высокого гостя. А Адаму скажите, чтобы памятную доску начинал ваять. На видное место повесим. Пусть посетители ахают и завидуют. А то ж никто не поверит, что такие люди наш заштатный ресторанишко посещали. Заслышав Эредина, Ассе, Реес и Мистле переглянулись. — Зигфрид Денеслев, — скривился бармен Ассе. — Принесла нелегкая. Чё он тут забыл? — Ну оголодал. Пожрать наверное захотел, — предположил Рееф. — Хотя, помнится, в прошлый раз он ушел, плюясь и ругаясь, кляня на чем свет стоит наше заведение и заверяя нас, что больше ноги его не будет в нашей отбросной рыгаловке. — Блин, очень хочется, чтобы Эредин ему поджопника дал. А лучше выкинул вообще отсюда к чертовой матери. Сейчас опять начнет цмыгать и нудеть, — проворчал Ассе. В следующий момент троица имела возможность убедиться, что частично Эредин все-таки исполнил их тайное желание. Поджопник не поджопник, но кажется подножку Зиги он все-таки подставил, так как клиент появился в зале несколько сумбурно и с трудом удержав равновесие. Окинув сердитым взглядом бармена и стоящих у стойки официантов, он прошествовал к столику, уселся, сделал свою кислую мину еще более недовольной и страдальчески завел очи к потолку в ожидании обслуживания. — Мистле, иди ты, — шепнул Рееф. — Почему именно я? — возмущенно зашипела Мистле. — Монетку киньте, — посоветовал Ассе. — Если орел… — То идет Мистле, — сказал Рееф. — А если решка, то идешь ты, — девушка ткнула пальцем в Реефа. Ассе подкинул монетку, та, зазвенев, упала на барную стойку… — Орел, — торжествующе провозгласил Рееф. — Мистле, обслужи клиента. — Да лан, Мист, не кисни, — решил подбодрить официантку Ассе. — Может, он подобрел и поумнел, ща как отвалит чаевых — в двух руках не унесешь. — Ага. А потом догонит и еще отвалит, — проворчала Мистле. — От этого скалдыры дождешься. Вон у него лицо в какой лимон. И слово «жмодяра» у него на лбу аршинными буквами написано. Недовольная Мистле отправилась к клиенту, Эредин же, который по монитору в холле наблюдал за совещанием у стойки, покинул свой боевой пост и решил присоединиться к Ассе и Реефу, наблюдающими за тем, как будут разворачиваться события. Зигфрид же, в свою очередь, завидев Эредина — соперника по делам сердечным и заклятого врага, скуксился еще сильнее. — Здравствуйте, — Мистле изо всех сил старалась соблюдать вежливость. — Что будете заказывать? — А почему у вас горячее такое дорогое? — тут же высказал претензию Зигфрид. — В Вызиме мясо по-Темерски стоит около ста оренов, а у вас все двести восемьдесят! — Не пизди-ка ты, гвоздика! — подал голос от стойки Эредин. — Около ста оренов это блюдово стоило лет двадцать назад. Я на прошлой неделе в Вызиме был, там оно стоит триста сорок. Если подается в нормальном заведении и сделано из мяса. Из чего сделано твое мясо по-Темерски, которое около стошки стоит, я не знаю и даже думать не хочу. Токо точно могу сказать, что оно даже не гавкало и не мяукало да и вообще собственно мясом никогда не было. — Хорошо, и что у вас на гарнир? — сварливо поинтересовался Зигфрид. — Картофель фри, тушеные овощи… — начала перечислять Мистле. — Я читал меню, — перебил ее Зигфрид. — Если сам читал, чего тогда спрашиваешь? — вновь подал голос Эредин. — Или думаешь, она тебе сверх заявленного что-то предложит? — Я желаю заказать только гарнир, без горячего. Это можно? — с вызовом спросил Зигфрид. — Можно, — кивнула Мистле. — Да? — по тону Зигфрида было ясно, что он расстроился. — А кофе у вас вареный или растворимый? — Варим мы кофе. Видите, аппарат специальный стоит. — В прошлый раз тут мне подали отвратительный кофе. Если не умеете его делать, как положено, зачем вы продаете его посетителям? — Знаете, если наш кофе не нравится вам, это не значит, что он не нравится никому, и мы не умеем его варить, — заметила Мистле. — Во-во, нефиг тут базарить за всю Вызиму, — поддержал девушку Эредин. — Тоже мне, эксперт кофейный. А если тебе денег жалко, то так и скажи! — А что у вас входит в стоимость обеда? — Салат, суп, горячее, компот, сок или чай-кофе — на выбор. — А сколько времени обед у вас готовится? — Горячее, в зависимости от блюда 20-40 минут. — А почему так долго? — Потому что повар именно готовит, а не разогревает замороженные полуфабрикаты. — А пицца у вас есть? — Есть. Пять видов. — А шашлык? — Да. Из курицы, свиной, из баранины. — Почему из баранины такой дорогой? — Потому что баранина дорогая. — А креветки у вас какие? — Обычные. — Почему не королевские? — Они спросом не пользуются у посетителей. — А вот я хотел бы королевские. Что у вас за заведение? Самого необходимого нет. Вообще, чего ни попросишь — ничего у вас нет! — Ты вы пока что ничего еще и не попросили, — пожала плечами Мистле. — Знаете что, вы мне не хамите! А то я жалобу на вас напишу. И вообще, я желаю другого официанта. Вы меня не устраиваете. — Хорошо. Я позову Реефа, чтобы он вас обслужил, — не стала спорить Мистле. — Слышь, Мистле, погоди. Лучше я его обслужу, — предложил Эредин. — По высшему разряду. Только пусть сперва объяснит, когда ты ему нахамила и почему твое обслуживание его не устраивает. А то ведь мы тоже можем отказать в обслуживании без объяснения причин. — Я не желаю, чтобы меня обслуживало лицо нетрадиционной ориентации, — заявил Зигфрид. — Эта ваша Мистле якшается с распутными магичками и ведет аморальный образ жизни. Пусть мне пришлют нормального официанта. Я вам не какой-нибудь непонятно кто, я следователь прокуратуры по особо важным делам. — Ага, ксивой своей не надо тут перед нами махать, ладно? — заявил Эредин, подходя к столу и загораживая своей внушительной фигурой побледневшую и аж онемевшую от обиды Мистле. — И вообще, Зиги, а чего это ты такой нетолерантный-то? Прям как этот, приснопамятный лыцарь пылающей розы в далекие темные века. Еще плащик красненький напяль и обет безбрачия дай. Хотя, тебе и так ни одна девка не даст, с обетом или без. Поэтому ты, поди, и злобствуешь. — Я требую администратора и жалобную книгу, — заявил Зигфрид. — Пойду за Адамом, — со вздохом сказал Ассе. Не прошло и пяти минут, как бармен вернулся в зал вместе с Адамом Панграттом. — Ну, что тут у нас, — спросил администратор. — Этот хмырь Мистле оскорбил, сначала издевался, экзаменовал тут ее, гонял по всему меню, выспрашивал-выведывал, а заказывать ничего не собирался, потом нахамил ей, обозвал лицом нетрадиционной ориентации и вообще повел себя как мудак и козел, — тут же изложил ситуацию Эредин, в то время как Зигфрид еще даже рта не успел открыть. — Опять вы, — недовольно скривился Адам при виде Зигфрида. — В прошлое свое посещение вы сцепились с Кайлеем, поскандалили с Искрой и ухитрились даже Лето вывести из себя. Вас выставили из заведения. И вот вы снова здесь, и снова безобразничаете. Оскорбляете наших работников. Вы, позвольте поинтересоваться, именно за этим сюда всякий раз и ходите? Вам это удовольствие доставляет? Мистле, он заказал что-нибудь? — Ничего он не заказал, — ответил вместо Мистле Эредин. — Сидел тут и мозги девчонке ебал, выдрючивался, как муха на аэродроме. — Ну если клиент приходит, ничего не заказывает, а занимается мозгоклюйством… Не клиент он нам, в таком случае. Эредин, проводи, пожалуйста, гражданина. И проследи, чтобы ноги его тут больше не было! — Это я с удовольствием, — расплылся в широкой счастливой улыбке эльф. — Уж что-что, а проводить такую вип-персону — это честь для меня. — Я сам! — взвизгнул Зиги. — Я уйду! И ноги моей больше не будет в этом низкосортном шалмане и вертепе! — Нет уж, позвольте вам помочь. Проводить с почестями, так сказать, чтобы вы ненароком не заблудились, — приговаривал Эредин, вытаскивая из-за стола сопротивляющегося Зиги. — А то, мало ли, дверь не найдете. А я покажу да так, чтоб надолго запомнил. — Отпусти! Я вам еще покажу! Вы у меня узнаете! Я на вас… санэпиднадзор, ОБЭП, пожарную безопасность напущу! Вы еще пожалеете! Воры, коррупционеры, взяточники и расхитители! — М-да, хорошо неделя началась, — буркнул Адам, глядя, как Эредин действительно со всей возможной аккуратностью тащит упирающегося и вопящего Зиги к выходу. — По уму Эльтибальдыча бы к нему надо вызвать. А то какой-то он странный и буйный. Принесла его нелегкая. Надеюсь, Эредин охладит его пыл. И мы его здесь больше действительно никогда не увидим. — Ага. И угрозы свои он в действие не приведет, — заметил Ассе. — А то ж кто эту обиженку знает. Нажалуется папочке, а тот и вправду напустит на нас представителей всяких надзорных инстанций — точно тогда без штанов останемся. — Тут мы, увы, бессильны, — развел руками Адам, услышав, как хлопнула входная дверь — и громкость воплей Зигфрида резко снизилась.***
Рабочий день закончился. Персонал Кейрана собрался на площади перед крыльцом заведения. Адам звенел ключами, запирая дверь. Мистле, стоя у крыльца, слегка поёжилась от ночной свежести. Подошедший Эредин обнял девушку за плечи. — Может, проводить? — Меня встретят. — Ну смотри. А то время позднее… — Спасибо, но… обойдусь, — Мистле сделала шаг вперед, Эредин не стал ее удерживать. — Ну чё, вот и первый день недели подошел к концу, — сказал подошедший Адам. — С почином тебя, Эредин. И всем спокойной ночи. Я домой, к своей Джулии. Ребята, завтра не опаздывайте. — С меня простава, — сказал Эредин, провожая взглядом Мистле, которая в этот момент как раз пересекала площадь, направляясь к подъехавшей машине. — Ловим на слове, — переглянувшись, дружно сказали Ассе и Рееф. — Заметано. А чё, мужики, может, к Дэрэ? — предложил Эредин ребятам. — Да мы бы и не прочь. Только… Ну-у нас там не знают, — неуверенно промямлил Ассе. — Не боясь, я вас представлю девчонкам в лучшем виде, — Эредин ободряюще хлопнул Ассе по плечу. — Ну чё, идем? Там девок на всех хватит. Эредин уверенно зашагал в сторону дома Дэрэ. Ассе и Рееф переглянулись и поспешили за ним.