Три правила

      Свет мигающих софитов горит слишком ярко, а за кулисами — там, где я сейчас стою, слишком душно. Но это не останавливает меня — я по-прежнему буду здесь. Затуманенные духотою взоры всех этих модных критиков и дизайнеров устремлены исключительно на одежду. Они тщательно изучают и оценивают цвет, фасон и структуру ткани. Мой же завороженный взгляд прикован лишь к тебе. Смотрю на тебя, точно на божество, невольно отмечая про себя то, как восхитительно ты выглядишь в этом длинном зауженном пальто с леопардовым принтом. Твои алые пряди, подобные спелым зернам граната, разлетаются в такт музыке и твоим легким, уверенным шагам. Грациозная поступь гордой лани будто заставляет меня вспомнить всё заново. Оживить в памяти картины той страстной и по-интимному прекрасной ночи. Снова и снова я начинаю корить себя за то, как низко и ужасно я поступил с тобой тогда, несколько месяцев назад. Наверное, я никогда не смогу простить себе то, что позволил тебе уйти. Стук каблуков, ритмично отбиваемый тобой о лакированную поверхность подиума, звучит будто приговор для моей уставшей, насытившейся терзаниями души. А беспристрастное нежное лицо точно говорит: «смотри, милый, кого ты упустил!». Да, я был тем еще придурком. Но сегодня вечером я обещаю все исправить, любовь моя.       Когда шоу завершается под бурные аплодисменты, и Джерард покидает подиум, посылая соблазнительные воздушные поцелуи восторженной публике, я, не теряя ни минуты, направляюсь в гримерную. Заранее обо всём договорившись с организаторами, достаю запасной ключ от гримерки Уэя. Один оборот в замочной скважине — и вот я в обители моего красноволосого чертёнка. Теперь остается дождаться лишь его самого, моего сладкого Джерарда.       В темноте все чувства обостряются — это знает каждый. Тело становится расслабленным и податливым, будто масло на сковороде, а здравый смысл отходит на второй план. Также и в случае с Джи. Стоит только прекрасным стройным ножкам парня пересечь порог этой комнаты, как я тут же набрасываюсь на их обладателя, словно изголодавшийся ястреб. Терзаю сладкие губы, в то время как Уэй отчаянно пытается вырваться из моих жарких объятий. Ну уж нет, милый, я не дам тебе этой привилегии! Теперь ты мой. Любовь ударяет в голову, точно бокал крепкого вина, и от ощущений такого нужного сейчас тепла желанного тела я теряю контроль над собой. В эту же секунду включается свет, ослепляющий нас обоих. Будто фары автомобиля зажигаются для того, чтобы поразить собой двух испуганных оленей. — Фрэнк?! — удивленно восклицает парень, проводя пальчиком по искусанным мною же губам, не решаясь произнести большего. Сейчас он напоминает мне больше шокированную лань с широко распахнутыми глазами, нежели самоуверенную модель. — Я знаю, дорогой. Знаю, каково тебе сейчас — видеть меня после стольких месяцев разлуки… Позволь же мне объясниться.       Беру ничего не подозревающего Джи за руку и усаживаю на кремовый кожаный диванчик у противоположной стены. В зеленоглазом взоре все еще таится непонимание происходящего, но я не вижу в нем отвращения или намека на что-либо подобное. Сей факт уже безмерно радует меня. — Я пришел просить прощения, Джерард, — вымолвил я, все также не выпуская руки из плена своих цепких пальцев и нежно проводя по изящной, чуть женственной ладошке. Милый ротик Уэя уже было раскрылся, чтобы — я нисколько в этом не сомневаюсь — обругать меня самыми грязными словами, но я не даю ему этого сделать, приложив свой указательный палец к пухлым маленьким губкам. Так-то лучше. — Не перебивай меня, любовь моя, позволь продолжить, — ласковый шепот на ушко, и парень тут же успокаивается. — В ту ночь, перед отъездом в аэропорт, я ощущал себя странно. Крайне растерянно и обескураженно. Мне ещё никогда ни с кем не было так хорошо, как с тобой. В поле зрения попадает лежащий на полу ковер, отчего я принимаюсь разглядывать всевозможные хитросплетения узоров на нем, таким образом пытаясь сосредоточиться на главной теме своей мысли. — Я просто испугался, — хрипло произношу я, медленно поднимая свой взгляд и сталкиваясь с внимательным взором чарующих глаз. — Никогда ещё мне не приходилось быть с мужчинами вроде тебя. Которые не боятся быть теми, кто они есть, — ладонь мягко сжала острое колено, обтянутое сетчатой тканью. — Я встречал многих людей после тебя. И ни один не затронул мое сердце так, как это сделал ты. Тогда я понял, что влюбился. Придвигаюсь чуть ближе, едва касаясь губами тыльной стороны ладони. — Я люблю тебя, Артур, — краткий поцелуй между костяшек. Знаю, что Джерарду безумно нравится, когда я зову его вот так. Этим нежным и одновременно до умопомрачения страстным именем с придыханием на начальной «А». — Люблю все твои причуды, — переворачиваю кисть, целуя тоненькое запястье. — Твои фетиши, — веду языком едва ощутимую дорожку вдоль до локтя, после чего поднимаю совершенно невинные глаза в немом вопросе. — Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить? — мне действительно важно это знать. На минуту парень кажется мне озадаченным. Будто в нем борются одновременно темная и светлая стороны, и он не знает, какую из них выбрать. В конечном итоге, я не успеваю ничего сообразить, как ножка в лакированном сапоге уже оказывается по ту сторону моих колен, а сам Джи гордо восседает сверху, вынуждая обхватить руками стройную талию, обтянутую тканью пальто, между полами которого стыдливо и вместе с тем чертовски соблазнительно проглядывает тонкий слой кружева. Корсет. Тот самый белый гипюр и нежно-розовые подвязки… Воспоминания о давней ночи накатывают с головой, будто цунами, и я едва ли не стону в голос от постепенно растущего во мне желания. Ох, Артур, что же ты делаешь со мной! — Ты уже давно прощён, мой сладкий, — жар его шёпота опаляет мне шею, заставляя сильнее сжимать округлые мягкие бёдра. Кончики длинных волос щекочут мои губы. — А теперь… — облизывает и без того влажные, покрытые ягодным блеском губы. — Я хочу, чтобы ты поцеловал меня. Снова.       В комнате становится чертовски жарко. Воздух раскаляется до предела, пока я плавлюсь под умелыми руками, ласкающими мое тело сквозь промокшую ткань футболки. Детка, я так скучал по тебе! Завожу руки парню за голову, попутно озвучивая жаркие мысли в слух: — Я так соскучился, малыш, — отчего-то мой язык произносит эти нежные слова чертовски грязно. Кажется, будто вся атмосфера способствует тому, чтобы я взял Джерарда прямо здесь, на этом дорогом кожаном диване. Градус похоти в моей крови повышается практически моментально. — Но для начала, — к моему огромному разочарованию, Уэй резко встает с моих колен. — Мне следовало бы наказать тебя, — мурлыкающий голос парня заставляет меня таять, а резвящиеся бесята на глубине зелёных глаз — подрагивать и нервно облизывать губы. — За то, что заставил так долго ждать. — И каким же образом ты собираешься это сделать? — хриплый от лёгкого возбуждения шёпот вырывается из моего горла, а глаза покорно блестят в приглушенном свете настольной лампы. — Три правила, Фрэнки, — лисья ухмылка украшает почти идеальное лицо, а длинные пальцы сжимают края ярко-розовой атласной ленты. Склонившись к моему уху, красноволосая бестия продолжает соблазнительно нашёптывать: — Правило номер один, — берёт за руку, обводя замысловатые татуировки на моих пальцах. — Смотреть, — мурлыкающий тон мгновенно приобретает повелительные нотки, после чего тугой узел из ленты стягивается вокруг моего запястья. — Это на тот случай, если ты вдруг захочешь позволить себе лишнего. Предвкушение того, что последует дальше, вынуждает меня шумно сглотнуть. Джи, удовлетворенный моей реакцией, тем временем продолжает свою сладкую словесную пытку: — Правило номер два — не трогать, — ощутимый шлепок по ладони следует сразу после того, как я свободной рукой начинаю оглаживать его бедра в прозрачных чулках. — Держи руки при себе, дорогуша! — А что, если я ослушаюсь и не стану это выполнять? — дерзкая улыбка ознаменовалась на моем лице. — Тогда я прекращу все свои действия, оставив тебя наедине с твоим неудовлетворённым желанием, — сразу же после этих слов колено Джи оказалось между моими бедрами и слегка надавило на мой внушительный стояк. — Мне тебя трогать можно, — пояснил с ухмылкой этот красноволосый змей-искуситель, уловив мой сладострастный стон. — И, наконец, последнее правило, — моя вторая рука также оказалась в плену атласной ленты. — Не стонать. Что бы ты там ни увидел — тебе придется держать свой ротик на замке. Иначе… Максимально сократив расстояние, так, что не осталось даже лишних сантиметров, мой чёртов мучитель провел носом по моей шее, отчего адамово яблоко судорожно заходило вверх-вниз. — Ммм… мой любимый одеколон, — прохрипел Джи, шумно втягивая воздух около моего подбородка, а его язык принялся хозяйничать в ушной раковине, медленно оттягивая и посасывая мочку. — Я всё ещё помню этот запах. Такой не забыть, — прошептал Уэй напоследок, прежде чем плотная леопардовая ткань обнажила точёные плечи, изящно соскользнув на пол.       Усевшись на бежевый пуфик посреди душной, обитой красным бархатом гримёрной, Джерард принялся освобождать себя от тесной и неудобной обуви. Черные ботфорты с глухим стуком тут же приземлились рядом с пуфиком, открывая вид на чудесные, гладко выбритые ножки в ажурных чулках. Шаловливые пальчики нетерпеливо водили по кромке кружева, время от времени проскальзывая под тонкую сетчатую ткань. Своими острыми ноготками Джи то и дело поддевал стягивающие бедра подвязки, играясь с ними, будто озорливый котёнок с маленьким клубочком шерсти. — Не снимай их, оставь, — я не узнал собственного голоса, которым произнес эти слова. Хриплый, возбуждённый, чертовски наполненный желанием. — Я хочу любоваться тобой. На что мой чертёнок тихо усмехнулся и стыдливо закусил губу, а руки отчаянно заскользили по бёдрам, стаскивая ставшие ненужными к тому моменту трусики. Отбросив в сторону лишнюю вещицу, Джерард раскрылся передо мной во всей своей греховной и одновременно невинной красе. Ноги широко расставлены, так что моему взору открывается умопомрачительный вид на твёрдую, эрегированную плоть с блестящей, чуть покрасневшей от возбуждения головкой. В этом неверном приглушенном свете Уэй напоминал мне рокового ангела, порочного суккуба, посланного для моего же искушения. — Матерь Божья! — тихо всхлипываю, когда Джи медленно проводит рукой по всей длине своего разгорячённого органа, после чего алые губки широко раскрываются от наслаждения. Повторив свои нехитрые, но чрезвычайно возбуждающие манипуляции с членом, Уэй потянулся к столику позади него. Столик был завален всевозможными кремами, лосьонами и средствами для снятия макияжа. Обмакнув пальцы в стоящую баночку с кремом, моя красноволосая бестия с вызовом глянула на меня. — О нет, Джи, только не говори, что… — договорить мне не дал мой же сдавленный полустон, который я благополучно успел сдержать, едва ли не прикусив нижнюю губу до крови. Скользкие пальцы коснулись узкой дырочки ануса, после чего один из них проник в жаркое нутро парня. Совсем скоро к нему добавился еще один палец — и вот уже целых два пальца разрабатывали тесное колечко мышц, щедро смазывая нетронутые стеночки изнутри. От столь развратного действа у меня перехватило дыхание, а член неистово дёрнулся, больно упираясь мне в джинсы. Я попробовал потереться головкой о грубую ткань. Не помогает. Мне нужны руки. Ничто не сравнится с его руками.       Созерцая похотливый взор, брошенный парнем из-под полуопущенных ресниц, блестящие капельки пота, стекающие по шее и оголенным бёдрам, и, буквально ловя губами шаткие вздохи и развратные стоны парня, я и думать не мог о том, что существует нечто более эротичное и сладострастное, чем это. Но я снова ошибся.       Стоило мне хотя бы ненадолго привести в порядок сбившееся дыхание и утихомирить бешеные скачки сердца, грозившегося вот-вот вырваться наружу, как новая лавина вожделения окатила меня с ног до головы, вышибая к чёртовой матери весь драгоценный воздух из легких. Парень поднес широко раскрытую ладонь ко рту, проводя по ней всей поверхностью языка. Это отчасти безобидное движение смотрелось со стороны настолько пошло, что похоть тугим узлом скрутилась внизу моего живота. Когда влажная от слюны рука Джи легла на вздыбившийся пенис и принялась усердно ласкать его, я почувствовал, что вот-вот потеряю контроль над собственным телом. Я непроизвольно дернулся, но узлы вокруг подлокотников прочно держали мои запястья. Испустив нечто, походившее на рык дикого разгневанного льва, я пуще прежнего стал пожирать свою «лань» голодным взором.       Как завороженный, я жадно глядел на то, как пальцы правой руки размазывают сочащуюся из уретры смазку по всей длине ствола, постепенно ускоряя поступательные движения. Любовался тем, как узкая кисть парня время от времени перемещается ниже и мнёт чувствительные яички, как бёдра с неимоверной силой вколачиваются в туго сжатый кулак. Но больше всего подкупало меня то, что пальцы левой руки ни на миг не замедлялись, продолжая свой сумасшедший танец похоти, то выходя, то вновь погружаясь в разгорячённое лоно ануса. «Вот же развратный сучёныш!» — на секунду промелькнуло у меня голове, но я даже не думал прерывать столь сладкую и мучительную для нас обоих игру. Игру соблазна и неуемного плотского желания. Когда к парочке пальцев добавился третий, погрузившись на полфаланги, я не выдержал: — Когда ты развяжешь меня, я оттрахаю тебя так, что тебе и не снилось, — процедил я сквозь зубы, за что был награжден протяжным гортанным стоном. От такой бурной реакции я довольно облизнулся и решил продолжить пытку, заводя и себя и Джерарда одновременно. — Насажу твою аппетитную сладкую задницу на свой член и буду долго и методично втрахивать в каждую горизонтальную поверхность в этой комнате, — мои глаза потемнели от желания, а голос сел от возбуждения. — Ах, Фрэнк! — простонал Уэй мое имя, резко сбиваясь с ритма, и с сумасшедшей скоростью начал двигать бедрами навстречу своей же ласкающей руке. Головка члена в преддверии оргазма окрасилась в тёмно-розовый, возбуждённые вершины сосков призывно торчали сквозь тонкую ткань кружева, а пряди мокрых алых волос прилипли ко лбу. Прекрасное зрелище, свидетельствующее о том, что Джерард уже давно на пределе, как и я сам. Знаю, долго он не продержится. Нужен всего лишь небольшой толчок к яркой запоминающейся кульминации. — Ты только мой, слышишь? — серьезно произнёс я напоследок, глядя в эти затуманенные страстью глаза, расфокусировано смотрящие на меня. — Моя маленькая похотливая шлюшка. Любимая шлюшка, — контрольный выстрел сделан. — Фрэнки, ох, Фрэнки! — стон наслаждения, плавно переходящий на крик, разрывает вязкую тишину, и Джерард кончает себе в руку, забрызгивая полупрозрачным семенем кружевной корсет и верхнюю часть чулок. Сперма тугими белыми нитками выходит из него, пока парень не прекращает стимулировать обмякший орган, выжимая всё до последней капли. Голова Джи откинута назад, глаза прикрыты, волосы разметались по лицу, а сам Уэй пытается восстановить дыхание после пережитого оргазма.       Какое-то время он просто лежит, молча отходя от ошеломительной кульминации, после чего, видно, уловив краем уха мой выражающий недовольство стон, поднимается на ноги и нетвердой походкой идёт ко мне, то и дело облизываясь будто кот, наевшийся сметаны. — Развяжи меня, — шепчу из ряда вон севшим голосом, который отчаянно пытаюсь сделать строже. Но мой красноволосый демон предпочитает молчать, лишь ухмыляясь мне в ответ краешком своих прелестных накрашенных губ. Подойдя ближе, Уэй встает передо мной на колени. Его тело мокрое от пота, а на животе красуются брызги постепенно засыхающей спермы. — Тсс… Спокойствие, детка, только спокойствие, — в знак тишины Уэй подносит указательный палец к губам, после чего погружает его полностью в рот, слизывая беловатое семя. Парень стонет вокруг собственного пальца, изрядно причмокивая от удовольствия. Боже, как же мне хочется вновь ощутить этот забытый вкус. Его вкус. — Развяжи меня сейчас же! — хриплый шёпот срывается на требовательный крик, чем ощутимо пугает сбитого с толку Джи. Ничего, этот красноволосый развратник ещё и не того заслуживает!       Стоит длинным пальцам Джерарда потянуть за край атласной ленты, как хитросплетённый узел тут же распутывается, давая волю моим затекшим запястьям. Сгребаю в охапку столь желанное тело, моментально впиваясь в губы Уэя собственническим поцелуем, полным животной страсти и похоти. Сплетенные языки касаются нёба, а поцелуй получается настолько мокрым и грязным, что тут же выходит за пределы полости рта. Джи бесцеремонно закидывает свои ноги мне на бедра, надежно сцепляя их за поясницей, на что я молниеносно реагирую, несильно сжимая гладкие упругие ягодицы парня. — Хочу тебя, мой мальчик. Безмерно хочу, — сладостный шёпот на ушко становится чем-то похожим на звериный рык, пока я продолжаю грубо посасывать нежную кожу на шее, которая вскоре покроется розоватыми отметками от моих сбивчивых и быстрых ласк. Реакция Джи не заставляет себя долго ждать. Парень простонал от моих слов и начал сильнее тереться своей вновь возбужденной плотью о мой затвердевший стояк, имитируя фрикции. Боги, еще немного и я трахну его через одежду, честное слово! — Возьми меня, — протяжно заскулил красноволосый, пока я продолжал терзать его сладкие губы и на ощупь распутывать сложную конструкцию узлов на корсете. — Умоляю, детка, выеби меня скорее! Я больше не могу терпеть! — под конец хаотичный шепот парня сменился чередой новых постанываний, когда мои ладони отбросили бандаж в сторону и принялись изучать нежные и чувствительные бока. Его слова разожгли во мне огонь с новой силой, и я просто повалил Джерарда на диван, нависнув сверху и пристально глядя в глаза. — Теперь ты в моей власти, прелесть, — обманчиво ласково промурлыкал я, прикусывая розоватое ушко парня, на что получил ответный всхлип. — У меня тоже есть свои условия. Прокладывая дорожку из поцелуев от ключиц до самого живота, я ни на секунду не переставал дразнить своего мальчика, распаляя все больше его и мое желание. — Ты кончишь без рук, — заявил я, стаскивая мешающуюся мне футболку через голову. — От одних моих толчков, — прохрипел я, касаясь мягкой кожи на щеке. Звук расстегивающейся молнии прорезает собой накалившуюся до пределов атмосферу, заставляя сердце Джи биться все чаще от предвкушения. Снимаю влажные джинсы вместе с боксерами, оставаясь абсолютно обнаженным в неярком свете лампы.       Обхватываю губами самую головку возбужденного члена, начиная медленно посасывать. Одновременно с этим поглаживаю затвердевшие яички, перекатывая их в своей ладони. Комната мгновенно наполняется пошлыми причмокивающими звуками и нашими вожделенными стонами. Мне стоит весьма больших трудов удерживать бедра Уэя на месте, прежде чем парень, забывшись в сладостных ощущениях, начнет самозабвенно толкаться мне в рот своим немаленьким достоинством. Набухшая головка продолжает упираться мне в заднюю стенку горла, слегка подрагивая от моих вибрирующих стонов. Ну уж нет, милый, я не собираюсь останавливаться только на этом! С хлюпаньем выпускаю эрегированную плоть изо рта, которая тут же шлепает Джерарда по животу. Тоненькая ниточка слюны соединяет раскрасневшуюся головку с моими припухшими губами. Облизываюсь, будто довольный кот, прежде чем приставить свой член к разработанной смазанной дырочке. — Помни, Джерард, без рук! — очерчиваю контуры любимых губ со смазавшейся на них помадой, после чего сразу вхожу на всю длину. Уэй тут же выгибается, подобно кошке, наконец получившей свою заветную долгожданную ласку, а зеленые глаза мерцают в полумраке своим неверным сиянием. Один Бог знает, как я мечтал прикоснуться к этому роскошному телу, взглянуть хотя бы на минутку в эти чарующие глаза, манившие меня с самой первой встречи подобно ярчайшей путеводной звезде. Руки Джи, словно маяк, ведущий меня сквозь туман и тернии соблазна. Подобно Еве вкушаю запретный плод, волею судьбы оказавшийся в моих руках, не боясь быть отравленным его смертельным ядом. Ласкаю своего мальчика, будто перебирая струны певучей и своенравной арфы, за что в награду слышу самые прекрасные звуки в мире.       Каждый новый толчок приносит неописуемое удовольствие, подводя нас к черте наслаждения, после которой нет дороги обратно. Мы оба уже на пике, я это чувствую. Безжалостно вжимаю горячее, извивающееся подо мной тело в обивку дивана, которая стала до неприличия влажной от наших любовных игр. Уэй сладко стонет, а мышцы живота подрагивают в легких конвульсиях от подступающего оргазма. Буквально наваливаюсь на Джерарда сверху, желая быть как можно ближе в тот момент, когда его настигнет долгожданная разрядка. Хочу ощущать его оргазм каждой клеточкой своего тела. Хочу стать с моим возлюбленным одним целым. Стоит моим губам накрыть собой влажную горячую плоть парня, как темно-розовая головка начинает едва заметно подрагивать, а затем выстреливает своим сладким семенем вглубь моего рта. Сперма стекает по задней стенке горла, вязкие капли попадают мне на язык, и я послушно все проглатываю, с удовольствием смакуя нектар, источаемый моей прелестной розой. Какой же ты всё-таки вкусный! — Артур! — единственное имя, которое я выстанываю будто в предсмертной агонии, спустя пару минут изливаясь на кремовую обивку дивана.       Мы ещё долго лежим в объятиях друг друга, пока я вдыхаю аромат твоих влажных и спутанных волос. В гримерной до сих пор витает атмосфера секса, а наше ложе становится чем-то вроде места совершения сакрального таинства, о котором знают лишь двое. — Правду говорят, что красноволосые любовники самые лучшие, — констатирую факт, целуя тебя в макушку, после чего ты, в свою очередь, одариваешь меня милой улыбкой, стыдливо прижимаясь все еще обнаженным телом. — Чего я там не видел, а? — непонимающе улыбаюсь, пока ты заливаешься громким хохотом, указывая пальцем на приоткрытую дверь. — Фрэнки, мне кажется, мы забыли дверь запереть… — О Господи, — прикрываю глаза ладонью, краснея, будто вареный рак от смеха. — Надеюсь, никто ничего не заметил. — И еще мне кажется, нам все-таки придется заплатить за испорченный диван, — киваешь на засохшие белые пятна на сиденье. — Поверь мне, оно того стоило! — хитро улыбаюсь в ответ, после чего увлекаю нас в сладкий ленивый поцелуй.