Вечная пристань моего сердца

      Ну, здравствуй, моя любимая улица, ну, здравствуй, мой любимый дом. Я снова пришёл сюда, в очередной попытке увидеть вашу обладательницу. Тяжёлая входная дверь приветливо впустила меня внутрь, всё слишком родное. Медленными шагами я направляюсь к заветной двери, на секунду замираю с поднятой рукой, в надежде, что сейчас я увижу тебя. Пара быстрых ударов и тишина, я прислушиваюсь к каждому шороху, что вокруг и слышу лишь торопливые шаги твоих соседей. С тяжёлым вдохом я опираюсь на дверь и скатываюсь вниз.       Прикладывая ухо к двери, я будто слышу твой смех на мою глупую шутку, я слышу наши разговоры по вечерам и твоё, такое уютное: «Возвращайся скорее, Бэки». Но сегодня 365 день без тебя, 365 день, как я промолчал, 365 день, как я позволил тебе уехать. Как это было? Это было так глупо, я струсил тебе признаться, я просто побоялся сказать тебе всю правду, а ты ведь ждала, правда? Ты ведь ждала, что я скажу это? Что я люблю тебя? До безумия сильно люблю твою улыбку и даже то, как ты плачешь от этих дорам. В такие моменты я мог обнять тебя, сняв маску друга, я мог прикасаться губами к твоему лбу и тихо тебя утешать, нашёптывая смешные глупости, но это лишь мгновение, лишь мимолётное и быстрое мгновение, я не мог постоянно держать тебя в своих объятиях. Мне не хватало мужества, я был слишком слаб, чтобы рассказать тебе, исповедать свою душу, рассказать о каждом затаившемся чувстве в этой тьме. Я забил их глубоко в себя и повесил огромный замок, я боялся оттолкнуть, я боялся, что сняв маску друга, я потеряю тебя.       — Бэки, мне нужно уехать, — глаза девушки смотрели прямо на меня, на мгновение я потерял счёт времени.       — Что? Зачем?       — Я просто хочу домой, — девушка тянула слова и словно ждала, что я остановлю её. Действительно, я хотел подскочить и возразить, я хотел кричать, что я люблю её. Люблю так сильно, что больно. Я боготворю её, чёрт возьми, но всё, что я сделал, так это пожелал ей удачи. Чёртов слабак.       Я вновь будто эхом слышу отголоски её смеха за дверью. В наше последнее Рождество я подарил ей того милого щенка, и она назвала его Пампи. Такое смешное имя, но для такого неуклюжего и маленького сорванца оно было к месту. Помню, как просил его присматривать за ней и всегда оберегать, а он так задорно залаял, будто бы понимал меня и утешал, что он будет рядом, что защитит её. Всё так же подпирая дверь, я кинул взгляд на огромное окно, и триада звёзд ослепила меня своим блеском. Я, словно звездочёт, всё пытаюсь прочитать по ним: как ты там далеко, всё ли у тебя хорошо? Каждый раз молю их оберегать твой сон, а солнце — освещать твою дорогу ещё ярче и согревать так, как согревал бы я, прижимая всё ближе к себе. Если бы я только мог, если бы только была возможность отмотать время, я бы заставил обливаться своё сердце кровью, чтобы только показать тебе, чтобы только ты узнала. И неважно, что бы ты сказала, посыпала бы мои раны солью или исцелила их своими алыми губами, я бы принял любой твой приговор и подписался под каждым твоим словом. Я словно одинокий маяк, что каждый раз посылает яркие лучи света в эту тёмную пучину и ждёт, просто ждёт, непокорно и непоколебимо верит, что потерянный корабль вернётся к его берегам, что потерянный не покинул его.       Я повторял себе, что должен забыть её, отпустить и пойти уже, наконец, дальше, но в конце концов всё равно возвращался обратно. Искал её в каждом встречном, откликался на похожий голос, ходил по тем местам, которые она так любила. Постоянно, когда я давал себе задание забыть, каждый раз система моего головного мозга выдавала ошибку «миссия провалена», запуская всю программу заново. Нельзя просто так взять и забыть её, нельзя. Моя надежда живёт и трепещет в груди, тихо шепча мне: «Подожди, слышишь? Она вернётся, она обязательно вернётся. Ты рассказал ей всё в песне, ты смог». Но верю ли я? Моя надежда горела ярким пламенем огня, что ослеплял меня, но сейчас, пламя еле колышется и отдаёт последние отголоски жизни. Услышит ли она, как я, словно молитвой, зову её к себе? Как я открываю ей всю свою душу и прошу вернуться ко мне? Как я из последних сил зову мою потерянную в свои объятья? Поднявшись, я кинул последний взгляд на дверь. Я скоро вернусь сюда вновь, я буду ждать, я буду верить, что однажды постучав, я увижу её глаза и почувствую этот нежный аромат лаванды. Я дождусь, даже если на это уйдут годы, я дождусь свой потерянный корабль.       Не покидая своих мыслей, я открываю тяжёлую дверь и на мгновение замираю, спиной ко мне стояла девушка и подпирала рукой огромный чемодан. Неужели? Неужели она вернулась ко мне? Неужели она услышала мои мольбы?       — Молодой человек, простите, но Вы не поможете мне? Сумка очень тяжёлая, а мне нужно на третий этаж?       Это была не она, моё еле живое пламя всколыхнулось и остался лишь дым, когда-то горевшей надежды. Мой маяк окончательно потух. Моё судно больше никогда не вернётся к этим берегам, его обломки лишь временами будут прибиваться прибоем и память будет причинять боль. О том, что когда-то всё было возможно, что когда-то я мог быть счастлив.       Я, конечно же, помог девушке и на автомате ответил: «Не за что», даже не слыша, что она сказала. Снег вновь, покрывал меня белым покрывалом и, словно обезболивающее, действовал на моё ещё горячее сердце. Присев на лавочку, я положил голову на руки, прикрыл глаза и просто отдался этому холоду, позволил проникнуть в каждую клетку моего тела, позволил ему замести этот маяк, ведь он больше не нужен, он больше никому не нужен. Но вдруг неожиданно мой нос стал влажным. Открыв глаза, я увидел перед собой довольно большую собаку, что сидела и, радостно виляя хвостом, смотрела на меня. Мой взгляд упал на ошейник – «Пампи». Резко подскочив, я посмотрел в сторону. Девушка стояла в пару метрах от меня и также радостно улыбалась мне. В этот момент, как будто сотни звёзд неба сошлись воедино и одарили её ярким светом, будто тысячи ярких лучей фонарей сейчас святили только на неё, словно она и была этим ярким и пламенным светом для меня, она была моим пламенем. Через мгновение я уже обнимал её и вдыхал этот родной запах лаванды. Вперемешку с эмоциями я шептал ей, как сильно люблю её, как я каждый день ждал, что она вернется, как верил и уже почти потерял надежду. С каждым моим словом я чувствовал, как вновь горит моя душа, по коже бегают тысячи мурашек, а внутри уже полыхают бабочки, я вновь чувствовал себя живым.       — Бэки, я тоже... Я тоже скучала, я очень сильно скучала по тебе, — отстранившись от меня, девушка аккуратно скинула с моих прядей белые снежинки.       — Я больше не отпущу тебя никуда, слышишь? Больше никуда и никогда я не позволю тебе уйти от меня, я люблю тебя, я до боли в горле готов кричать это для каждого прохожего. Да какой там, я готов всему миру кричать об этом.       — Бэкхен, я хочу, чтобы ты не боялся шептать это для меня, — глаза девушки всё так же пристально смотрели в мои, и теперь я понимал, о чём так просили эти трепещущие в ночи огни её души. Убрав прядь с её лица, я медленно коснулся её тёплых губ.       И пусть снег заполняет всю землю, пусть метели и вьюги набирают силу. У них был свой мир. Ведь маяк горел ярче любого солнца, а сердца полыхали сильнее, чем звёзды на ночном небосводе. Для них не существовало ничего, кроме друг друга, для них не было мира, кроме, как своего. Потерявшийся корабль больше никогда не покинет своей гавани.