***
Вместо этого они направили дула друг на друга. «Ты был хранитель, стал предатель, Ведь ты тогда отрекся от меня…» Англия был достаточно истощен. Это вздорный подросток, возомнивший о себе невесть что… Дыхание периодически вырывалось из истерзанной боем груди. За ним следили десятки настороженных взглядов. На него направлены десятки дул с прикрепленными штыками. Керкленд не мог, просто не мог уйти без боя. Он знал, что заведомо проиграет, но теплилась призрачная надежда на удачный исход, надежды на то, что Америка облагоразумится. Рывок. Почти синхронно военные направили ружья на врага, но тот за секунду оказался возле их командира. Штык сверкнул ярким световым зайчиком по щеке Альфреда. Джонс сглотнул. Горячие речи британца, горячие речи американца. Ничего не привело к обоюдному согласию. Он вырос. Он не вернется. «Мой ангел, скажи, о чем же думал ты в этот день. Мой ангел, о чем ты думал в эти доли секунд». - Я независим! «Я понял, это была твоя месть За то, что тебя забывал слишком часто».***
Дверь распахнулась. В дверь вошел он, первый президент Соединенных штатов Америки. Альфред на миг поднял голову от письменного стола, на котором лежали какие-то бумаги. Но Джордж Вашингтон прекрасно знал, что Джонс не имеет сейчас работы. Обросший щетиной, он больше походил на холостяка-отшельника, чем на страну. Глаза немного влажные. Обычно, такие долго стоят в глазах при скорби, но они победили. К чему слезы? - Мой мальчик, все закончено. Теперь мы построим новое государство. Свободное государство. Прекрати корить себя. - Я прошу Вас дать мне еще немного времени. Еще день. Я соберусь и смогу приступить к полноценной работе, - голос немного срывается, слышна хрипца. - Альфред, сначала приди в норму. Нам нужна страна со светлой улыбкой, а не подзаборный пьяница. Резкие ноты в голосе. Боссу надоело ждать, когда же Джонс выйдет из состояния депрессии. Неужели настолько дорог может быть этот парень с имперскими амбициями? «В твоих глазах отблески слез И острые иглы вины». Стоило президенту уйти, как Альфред метнулся к небольшой коробке возле дивана. Вот она. С ярким пером, черная словно смоль, лихой Джек скалит зубы. Джонс снова вдохнул его. Смешанный запах пыли и его, его аромат: морской бриз, порох… Сдавленный всхлип. Американец резко убирает пиратскую шляпу обратно. Его руки нащупывают нечто твердое, гладкое. Джонс подносит к лицу солдатика. Артур сделал их специально для него. Пальцы внимательно ощупывали каждый миллиметр фигурки, и тут подушечка немного оцарапалась. Деревянной руки не доставало. - Ветеран, - не смог сдержать улыбку блондин. Крепче, но вместе с тем бережно стиснув солдатика в руках, Альфред кинулся к письменному столу. Взял какой-то лист. И начал писать… Он старался выводить каждую букву. Клякса из-за катившейся влаги с щек. Почему так больно писать ему? Их более ничего не связывает. Большие тексты – нет, не то, средние – клякса! Маленькие – черт, о чем это вообще?! «Англия, почини ветерана, а? Хочу, чтобы здоровым ветераном стало больше.» Джонс откинулся на спинку стула. Под ногами шуршали кучки смятых листов. Обычный мешочек, туда солдатика и письмо. Джонс собрался с духом и выглянул из кабинета. Жестом поманил к себе секретаря. - Береги, как саму Америку. Деньги не имеют значения, - горячий шепот на ухо, возбужденные голубые глаза. - Хорошо, мистер Джонс. Секретаря немало напрягала эта затея с Британией, но… Как можно не согласиться помочь военному товарищу? Юному еще мальчишке. - Я рад, что Вы снова в строю, мистер Джонс!***
Англия едва не пристрелил посланника Америки. И посоветовал немедленно убраться из страны. - Солдатик, он серьезно?! – удивлению Артура поначалу не было предела. Но потом черты лица смягчились, узкую полоску губ тронула улыбка. – Мальчишка. Англия работал над солдатиком долго и кропотливо. Бережно очистил от краски. Выпилил новую руку. «Чудак, как можно называть куклу ветераном войны?! Совсем еще ребенок!» Керкленд получал от работы немалое удовольствие. Вихрем неслись воспоминания. Последний штрих – голубые глаза. Высохнет и готово. «Ты мне плеснул в лицо весельем, И я глотнул надежды зелье Себе осмелясь что-то обещать». Внезапно зеленые глаза заострились, стали похожими на глаза наемного убийцы, который наконец увидел жертву. Или же отца, который понял, из-за кого ушло единственное дитя? Эта женщина. Черноволосая, крепко сложенная, эта свинья! Она была няней Альфреда. Она воспитала в нем эти демократические глупости. Она, никто иной! - Клянусь, мистер Керкленд, я просто присматривала за малышом, я… Седые проплешины, жуткие морщины. - Дрянная старуха! Ты воспитала в нем все это! Ты ему выдумала сказки о птицах, которые летят туда, куда хочется, хоть за море! – раздраженный удар кулака по столу. Пожилая женщина вздрогнула. Сейчас Артур казался ей сущим дьяволом. - Малышу очень нравились птицы… - Молчать! – голос Керкленда взвился едва ли не до истерических высот. «Она, конечно, она! Не мог же я довести его до войны… Конечно не мог! Ему было хорошо со мной! Хоть и редко, но…» - Шваль! – щелчок предохранителя. – Ты забрала у меня Альфреда! Сука! Выстрел. Дни няни, одной из самых любимых, практически заменившей мать, открывшей мир неизведанного и прекрасного, волшебного… Окончены. «Ты ветерком звенел весенним, А я молился о спасении Всех тех, кого не думал я прощать». Внутри груди британца что-то заклокотало. Что-то недоброе, но вместе с тем до жути отчаянное. Пальцы вцепились в волосы. Пистолет упал на пол. Эта женщина… Разве она виновата? Вдруг это просто игра судьбы? Дверь отворилась. Хрупкая нога ступила в кабинет и тут же замерла. Сдержав крик, секретарь, всегда сдержанная, позвала: - Мистер Керкленд… - Мери, тело. Убери тело, закажи нужных людей. Ты знаешь, кого. Пусть придет уборщица и все тут вымоет. Тоже проверенная. Англия обожал эту женщину за ее понятливость. Или же пофигизм. Или следование приказам. Вряд ли нашлась бы секретарша лучше. Артур брезгливо, стараясь не наступать на кровавую лужу, пошел прочь из офиса. Он не помнил, как миновал улицы Лондона. Он помнил только то, как завалился на кровать и забылся в глухой ярости, стремительно сменявшейся отчаянием, самобичеванием и снова яростью. - Альфи, разве я не мог уделять тебе немного больше внимания? Немного больше времени? Немного, немного больше, - скороговоркой слышался шепот в темноте комнаты. «Мой ангел скажи, о чем же ты думал в этот день Мой ангел, о чем же ты думал в эти доли секунд».***
Подросток с непослушными блондинистыми волосами, в снова испачканной рубашке подбежал к Артуру и крепко того обнял. Англия с теплой улыбкой погладил мальчика по голове. Морской воздух, сегодня очень мягкий, дующий с порта, приятно окутывал двух стран. - Как ты тут, Альфред? Как развивается хозяйство? – официальным тоном спросил Артур, за что получил ощутимый тычок в бок. - Англия, не говори со мной, будто ты мне не брат вовсе! Все классно, можешь не беспокоиться! Я со всем справляюсь! Керкленд хотел было сделать выговор слишком непокорному юноше, но, увидев эту улыбку, ничего не ответил и довольно усмехнулся. - А я тебе говорил же, что стану героем Нового Света? Говорил? А ты мне не верил! До ушей Артура донесся неповторимый смех. Как же он хотел подольше протянуть этот миг. Слушать успехи Джонса и не думать ни о каких официальностях. Увы, время не умеет ждать. «Я понял это, была твоя месть За то, что тебя я любил слишком мало».***
Улыбки, хлопушки, разноцветные ленты, украшающие едва ли не каждый ларек. Люди веселятся и радуются, дети играют в игры, многие вовсю машут американскими флажками. День Независимости, несомненно, один из ярчайших праздников в Америке. И сейчас Альфред Джонс, облаченный в официальный костюм, официально поздравлял всех собравшихся. Он не пользовался никакими бумажками, все его слова шли от чистого сердца. Его как никогда заряжал энтузиазм горожан, граждан его страны. Англия во фраке стоял в тени и спокойно слушал речь. На губах уже успела запечься кровь, слишком много тут упоминалось о независимости. Осмелившись и сжав руки в кулаки, Артур пошел ближе к трибуне, пропихиваясь через толпу. Альфред тем временем закончил поздравление и праздник начался. Керкленд едва успел настигнуть американца прежде, чем тот полностью окунется в праздник. - О, Артур? Мы давно не виделись! - Давненько, Америка. Я хотел поздравить тебя с днем незав… Договорить Керкленд не смог, к горлу подкатила едкая кровь, пришлось выкашляться в руку. - Ты в порядке? – осведомился Джонс, протянув Артуру свой платок. - Да, спасибо, - вежливо отозвался Англия и вытер кровь с губ. – Я потом отдам, ладно? – спросил он, разглядывая заляпанную кровью ткань в клетку. - Без проблем,- отозвался Америка и снова хотел было уйти, но рука британца крепко сомкнулась на его плече. - Прости меня. - Чего? Англия шикнул. Почему бы этому пацану хоть раз не включить мозг сразу, чтобы услышать фразу?! - Прости. Как страну ты простил, но и… Как человека прости. И как опекуна. Я не справился. Я хотел быть с тобой единым целым, мы бы вдвоем создали единую сверхдержаву… «Хранитель мой, я прощаю тебя. Лети, к свободе распахнута дверь. Я столько лет ненавидел, любя, Прими же прощенье теперь.» - Довольно, - словно ведром с холодной водой, окатил Америка Англию резким тоном. – Мы – не единое целое. А я близок к тому, чтобы стать сверхдержавой. Чего бы я добился с тобой? Времена империй ушли, Британия. Настало время научного прогресса, индустриализации… Прошу, давай как-нибудь потом встретимся. - Но почему?! Англия сам не заметил, как сорвался на крик. Он вцепился тонкими пальцами истинного джентльмена в грудки Америки. В зеленых глазах плескалась истинная боль. Почему он не желает принять его? Принять его ошибки? Понять его? Однако Альфред был уверен, пока что в нем не рассеялись сомнения о том, что старый пират лишь ищет наживы. И хочет сделать его, независимую страну, Соединенные Штаты Америки, марионеткой в своих тонких руках. Американец дернул плечом и высвободился. Сверкнув очками, он поспешил скрыться в толпе празднующих. Даже сейчас он был прекрасен. - А ты повзрослел, - с некой теплотой в голосе прошептал Англия. Ему потребуется еще время, чтобы принять. Еще время, чтобы осознать, что их ничего более не связывает, ничего совершенно. Сопливый волчонок вырос матерым волком. Он его вырастил таким. И одновременно с этим он, Артур Керкленд, привел его к этому пути. Он должен был привести. Видимо, судьба властна даже над странами. Она рушит Империи, она взращивает могучие державы, она же их уничтожит. «Мой ангел скажи, о чем же ты думал в этот день. Мой ангел, о чем же ты думал в эти доли секунд. Я понял, это была твоя месть За то, что я вспомнил тебя слишком поздно».