Чистый четверг.

И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается. «Евангелие от Луки».

Осень. Слякоть, дожди и холодный ветер — все это вместе дает самую что ни на есть отвратительную смесь. Хуже, чем бывало у меня в стакане. Кроваво-красные плоды рябины покрывают, кажется, все деревья вокруг, да так, что глаза начинают болеть и неприятно пощипывать. А если вдруг буря или сильный ливень — эти чертовы ягоды все падают и падают на землю, словно избивая ее поверхность своим приземлением. Я умер в четверг. Я уже и не помню, как ввел очередную дозу героина себе в вену, как обычно откинувшись на незастеленную кровать и прикрыв глаза. Сначала было все как по маслу, но уже через какое-то время я стал чувствовать сильнейшую нехватку воздуха, однако пошевелиться у меня не было сил. Мне оставалось только слушать редкие удары сердца и чувствовать, как мои пальцы сводит жуткий холод. Умер я не от аспирации рвоты. До этого просто не дошло. Мне хватило пары минут, чтобы задохнуться, так и не успев позвонить в скорую или хотя бы родителям. Затрагивая Библейские мотивы, мне был интересен вопрос о том, можно ли считать этот четверг Чистым? Я имею в виду, умер ли я напрасно или во имя очищения всего мира? Конечно, никому не хочется услышать это, но, скорее всего, так и есть — умер я, будучи совершенно бесполезным. Меня не навещали друзья, их попросту не было. Никто и не знал о моей смерти. И первым узнал лишь один. Любой нормальный человек подумает на коллегу или приятеля, возможно, даже прохожего, а, может, почтальона. Но нет. Видишь ли, я уже знал, что когда-нибудь такое случится, поэтому не стал утруждать своих родных лишними заботами о прогнившем теле, которое бы пролежало неделю, а, может, две на этой чертовой кровати. Я сделал все намного проще. Как-то раз, возвращаясь с очередной пьянки, где даже знакомых мне людей то было трудно найти, я обнаружил в своем подвале удобно расположившегося бездомного, по-видимому, безработного и абсолютно обедневшего. Тогда я было хотел возмутиться, но придумал очень хороший план — дать ему немного денег для того, чтобы каждый день он заглядывал в мои окна и периодически следил за мной, жив ли я. И да, как вы видите, это очень пригодилось, и он выполнил свою работу на отлично. Я даже запомнил его имя. Его звали Стив. По виду он был средних лет, с отросшей бородой и дырявой одеждой. С ним вообще у меня много историй. У него также остались пара моих растянутых свитеров. Мне было жаль видеть его вечно простуженным, надеюсь, ему пригодилась моя одежда. Меня начинает трясти; синеватые губы ловят последнюю порцию кислорода, затем и они не могут двигаться. В этот момент в голову приходят мысли о том, какой гроб я бы себе хотел и хотел бы вообще? А вдруг меня не станут хоронить, а просто выкинут куда-нибудь, скажем, в лес, в качестве удобрения. В тот момент как навоз я бы сошел уж точно. Кто-то сказал, что смерть есть благодатная легкость, которую обретаешь в последствие. Но это не так. Сам процесс смерти довольно долгий, а для меня он был еще и мучительным. Грудную клетку сжимает до такого состояния, что кажется, будто твои глаза сейчас лопнут. Впрочем, не буду об этом. Просто знайте, смерть — совсем не здорово. Этот Чистый Четверг (позвольте называть его так) вошел в память как некий перелом между моей мерзкой жизнью и возрождением. Я восстал не просто из земли. Я восстал из самого грешного существования на этой Земле — существования бесполезного, безнравственного и совершенно монотонного. Я восстал, чтобы совершить Благое Дело.