Большие маленькие страхи

Помнишь, как в детстве, родители рассказывали тебе страшные истории, про монстров, что живут под кроватью и утаскивают непослушных детей, про барабашек и волчков, которые навестят тебя ночью, если быстро не уснешь? Когда казалось, что за углом темного коридора обязательно скрывается кровожадное чудовище: наблюдает и ждет, а единственный способ победить его — успеть щелкнуть кнопкой выключателя. Но даже в тот момент, когда электрический свет заставлял пугающие тени исчезнуть, сердце продолжало учащенно биться о грудную клетку, ведь еще бы секунда и узловатые длинные пальцы сомкнулись на руке или лодыжке, утаскивая тебя туда, где родители никогда не найдут. В мире Элли все эти монстры были, отнюдь, не страшными сказками, а реальностью, в которой приходилось выживать независимо от того взрослый ты или четырнадцатилетняя девочка. Встреча в узком переулке с зараженным или мародером одинаково не оставляла шансов увидеть рассвет следующего дня. Кроме этого были шальные пули, голод и рассыпающиеся здания. С каждым прожитым днем дети и взрослые учились не бояться темноты, привыкали всегда быть готовым к тому, что в ней скрывается. Однако, рыжеволосая девчонка, даже несмотря на всю свою дерзость и упрямый характер, не могла похвастаться отсутствием страха. Да, не счесть сколько раз она пыталась сбежать из военных школ, передающих ее с рук на руки, не упомнить, сколько ей было сделано замечаний и поручено штрафных заданий, и, все же, она вздрагивала от полуночных выстрелов глухим эхом доносящихся с границы карантинной зоны, от жестяного грохота перевернутых мусорных баков на ближайших улицах и безумных криков сломленных несчастных. Но страха, сдавившего горло в эту секунду, она не знала раньше. Черная гладь сомкнулась над головой прежде, чем она смогла почувствовать тяжелый запах застоявшейся воды. Элли не умела плавать и понимала, что ровно через одиннадцать секунд, когда она более не сможет задерживать дыхание, смрадная жидкость с резкой болью ворвется в легкие и вытолкнет последнюю жизнь, которая разбежится легкой рябью на поверхности. Странно было только то, что не от страха перед этим мгновением разрывалось сердце девочки, а от того, что пальцы беспомощно хватались за ледяную пустоту, насмехающуюся над ее отчаянными попытками выбраться из пучины. Тугое сопротивление воды и больше ничего — пустота, безысходность и одиночество. Нет ничего, за что можно было бы ухватиться, нет никого, кто протянул бы ей руку. Она совершенно одна. Элли проснулась от кошмара, но еще несколько секунд не дышала, оставаясь во власти иллюзии сновидения, и смотрела на свой рюкзак. Он подставил потертый бок лунному свету, проникавшему в комнату через узкую щель, оставшуюся у верхнего края окна, заколоченного листом фанеры и, совершенно точно, ничего не боялся. Постепенно, сквозь затихающий шум воды в ушах, стали пробираться звуки, которыми школа жила изо дня в день: вот мимо двери похромал Йохан — он еще зимой упал с обледенелой крыши сарая и сломал ногу — мальчишка очень боялся, что его отчислят, не дадут оружие и он не сможет убивать Цикад. Из дальнего конца коридора раздался скрипучий голос командира и смех пославшей его нахрен Саманты. Пусть она тут же захлопнула обклеенную газетами дверь, приказ вымыть к рассвету все сортиры их восточного крыла школы, слышали все. Если она ослушается, то накажут уже ребят из ее учебной группы, и они точно научат Сэм держать язык за зубами. Но предварительно вымоют им все сортиры восточного крыла. «Этой сучки неделю нет. Сожрали уже давно и высрали». — Ее определенно нужно научить держать язык за зубами, — пробормотала Элли вспоминая, как на утренней пробежке коротко стриженная девочка с волосами цвета высушенной травы, едко бросила в спину свое мнение об исчезнувшей Райли. Но, стоило признать, что в этих словах был смысл. Райли не было почти шесть дней. Сто тридцать девять часов. Все это время в голове Элли невидимые стрелки отсчитывали минуты с того момента, как подруга скрылась в сумраке переулка, оставляя за собой лишь всплеск грязных апрельских луж. «Это ты во всем виновата!» «Из-за тебя меня не взяли в Цикады». «Ты только мешаешь». «Зачем я только связалась с тобой?!» Сожаление о том, что она смогла проснуться от столь реального по ощущениям кошмара, влезло между слов Райли звучащих в ее голове снова и снова, с каждым щелчком тяжелых невидимых стрелок. Отнюдь, они вовсе не казались Элли мерилом времени, что она не слышала нахального смеха подруги. Наоборот, это был неумолимый обратный отсчет до того самого момента, когда подтвердится смерть дорогого ей человека. Она готова была согласиться со всеми обвинениями, звучавшими в ее адрес, но стать причиной гибели Райли… Элли оборвала страшную мысль прежде, чем успела ее закончить, как делала уже много раз за последнюю неделю, и откинула посеревшую от времени простынь. Пальцы тут же нащупали рядом с подушкой тонкую кофту с длинным рукавом, а минутой позже девочка застегнула пуговицу единственных джинсов, протертых между ног и накинула на плечи рюкзак. Уже готовая выскользнуть в тишину коридора, Элли метнулась обратно к кровати, доставая из-под подушки нож матери, который несколько недель назад ей вручила Марлин — от ощущения гладкой рукояти в крепко сжатой ладони становилось спокойнее. В коридоре, в моменты, когда на пути возникали дрожащие полосы желтого света из-за приоткрытых дверей или стертые подошвы разбитых кед девочки прилипали к грязному полу, Элли замирала, как если рядом с ней вдруг оказался зараженный, но нескольких секунд хватало, чтобы понять, что никто не собирается ловить ее: старшие закончили обход, а следующая смена заступит не раньше, чем через час. Пятнадцать шагов до лестницы, два пролета вниз и полный лунного светом холл здания, где располагалась военная школа, был единственным препятствием, отделяющим Элли от залитых чернилами ночи улиц Бостона. Девочка выдохнула через приоткрытые губы и, исчезла в темноте чуть левее от главного входа – там, за неплотно прилегающими к стене шкафчиками, находился лаз, ведущий наружу, в заросли кустарника — судя по засохшим ветвям, он уже давно спал вечным сном. Пробраться сквозь него и нырнуть в стоящий неподалеку хозяйственный сарай тоже не составило труда. Найденная же там лестница была прямым билетом за пределы школьных стен. А после, затаив дыхание и боясь выдать себя слишком громким стуком сердца, она шла дорогой, которой совсем недавно в особенное место ее вела Райли: очередной лаз в заборе, грязь, цепляющаяся за исхудавшую обувку и выщербленные ступени крыльца заброшенного дома, в глубине которого Элли — она могла поклясться — видела какое-то движение. Но даже это не заставило ее отказаться от безумной затеи. Стены осиротевших квартир, через которые следовала подросток, кричали о грызущем их одиночестве. В заколоченных окнах, в придвинутых к дверям шкафах и диванах, в кровавых следах детских ручек на обоях с цветочным рисунком, навеки застыли безысходность и смирение с охватившим их мир кошмаром. — Черт… Когда Элли выбралась через окно первого этажа в воняющую сыростью и гнильем подворотню, вынырнувшие из-за угла подворотни, выпуклые фары патрульного автомобиля едва не выцепили из темноты ее щуплую фигурку и девочка еще некоторое время простояла, вжимаясь в облупленные до кирпича стены — если ее вот так вот поймают, то одной чисткой туалетов она не отделается, это совершенно точно. Вопрос самой себе о том, зачем она это делает, неуверенно прозвучавший в голове, тут же пропал без следа — глаза, после яркой вспышки вновь привыкшие к темноте, жадно впились в выцветшие обещания о шоппинге и развлечениях для всей семьи на рекламном плакате торгового центра. Ранее яркие буквы Liberty Gardens Boston и счастливые лица фальшивой семьи перекрывали символика и лозунги Цикад. Она добралась. Тот самый торговый центр, куда Райли привела ее в первую их совместную вылазку. Ночью было не просто разобрать изменилось ли что-то в этом районе, но пожарная лестница с мусорным контейнером под ней оставалась на месте — это было самым важным. Когда подросток забралась на крышу и перепрыгнула на близстоящее здание, перед ней открылся вид на крышу торгового центра — просевшую и сильно пострадавшую от бомбежек. Разбежавшись и стараясь не смотреть вниз, она перемахнула через узкий переулок. Приземлившись не так идеально, как она то планировала, Элли ушибла колено и, выругавшись, отметила, что на джинсах появилась новая дырка. Девочка согнулась и пробежала, до места, где в глубине под разрушенной крышей собралась плотная чернота: сердце стучало у самого горла и от страха казалось, что не хватает воздуха — впервые она забиралась в подобное место одна. Вновь прозвучали отрывистые выстрелы: два почти один за другим, а третий через несколько секунд. Торговый центр находился совсем рядом с границей карантинной зоны и оружейный грохот заставил Элли задержать дыхание перед тем, как сесть на край обрушенной крыши, включить фонарик и прыгнуть вниз. Не слушаясь дрожащих рук, желтый свет выхватывал из сумрака то дверь в дальнем конце подсобного коридора, то просевшие картонные коробки, потеки на бетонных стенах и брошенные груженые товаром рохли. Дверь в просторные торговые залы поддалась без усилий и Элли окружили покосившиеся вывески бутиков, нечеткие в тусклом свете прожекторов, проникавшем внутрь сквозь разбитую стеклянную крышу. Под ногами хрустели осколки разбитой киноафиши. В любой другой день девочка бы не преминула возможностью рассмотреть плакаты и прочитать каждое слово на них, даже те, что мелким шрифтом пишут в самом низу — о защите прав, — но сейчас она только щурила глаза, вглядываясь в далекий сумрак и старалась вспомнить какой дорогой они с подругой шли в прошлый раз. Заметив из-за угла эскалатор — железная лестница, так она называла его в детстве, — Элли не сдержала довольной улыбки и ускорила шаг, однако, сиплый голос и щелчок затвора за спиной, послужили сигналом повременить с победным кличем. — Ты что за черт? Торговый центр — закрытая зона, не говоря уже о том, что сейчас комендантский час. Назовись! — Я — Элли! Уинстон, не стреляйте, сэр! — Она узнала его по кашлю и хрипотце в голосе. — Какая такая Элли? — Подруга Райли. Вы учили меня ездить на лошади. В звенящей тишине было слышно, как мужчина опустил винтовку и устало выдохнул, но Элли не позволила себе ни шевельнуться, ни тем более обернуться. — Подруга говоришь, — прихрамывая, Уинстон прошел мимо и одним движением головы подал ей знак следовать за собой, к эскалатору и вниз, на первый этаж магазина, где была разбита палатка с аббревиатурой Агентства по Регулированию Стихийного Бедствия на ней — дом старика. Конечно же, сержант Уинстон Ашер не был таковым, но в свои почти сорок лет он был изнурен многолетней борьбой за выживание, а его темная борода была полна серебристых волосков. — Зачем сюда притащилась? Мужчина потянул носом и заглянул под крышку кастрюли, где кипело нехитрое варево. — Я… Я хотела спросить, не знаете ли Вы, сэр, где Райли? Впервые Уинстон бросил цепкий взгляд на ночную гостью. — Эта оторва опять влипла? — Уже неделю в школе не появлялась... Мужчина на минуту задумался и вернулся к бурлящей похлебке. Даже его, не до конца протрезвевшему глазу, без труда было видно, что соплячка за спиной трясется от страха, но то, как она держалась, было достойно уважения. — Ты смелая девочка, но эта авантюра — редкая глупость. Здесь неспокойно последнее время и лучше бы не высовывалась из школы, если не хочешь сгинуть в безвестности. -… значит Райли…? — Что? О нет, я не знаю, куда она подевалась. Здесь появляется только, если ей что-нибудь от меня нужно. Но, с тех пор как Райли впервые привела тебя и украла мою рацию, я ее не видел. — Ясно, — Элли прикусила щеку и перевела взгляд на задорно играющее под жестянкой пламя. Почему-то она возлагала большие надежды на эту опасную ночную прогулку. С чего-то она взяла, что Уинстон должен знать, где Райли и только сейчас она поняла всю несуразность своих предположений. — Эй, есть хочешь? — Уинстон протянул ей помятую алюминиевую тарелку. — Поди ужин в вашем заведении давненько был. Давай-давай, я даже здесь слышу, как у тебя в животе урчит. — Спасибо. — Девочка кивнула и, сев на пол, поставила горячую посудину на расколотую плитку здесь же, рядом с военным. — Уинстон, если Вы ее увидите… — Она себе на уме девица и никто ей не указ. Ты ж подруга ейная, должна знать. Элли поежилась и кивнула, соглашаясь с прозвучавшими словами: если Райли больше не хочет ее видеть — хорошо. Она проглотит все обвинения, прозвучавшие во время их последней встречи. Пусть только с ней все будет в порядке. Подув на дымящуюся в ложке жидкость, она, продолжая ловко маскировать не отпускающую ее грусть, вновь обратилась к мужчине, уже сделавшему приличный глоток горячительного из фляги. — Уинстон, а расскажите еще что-нибудь об этом месте, или о Бостоне. О том, какими Вы их помните. — А ты такая же, да? Из приставучих? — Он сделал еще один глоток и поскреб бороду. — Я уже рассказывал тебе про Рождество, верно помню? В праздники не только этот магазин, но и весь город грел тысячами разноцветных лампочек, а люди, как полоумные, бегали из магазина в магазин, чтобы купить подарки для родных и друзей… Ашер запнулся, наверняка, подумав о том, какими глупыми казались проблемы прошлых дней, по сравнению с насущными бедами. И о том, как не хватает того света и тепла, даже в летние ночи. — Тогда самая шикарная елка стояла на небольшой площади в центре Куинси Маркета. Огромная, мать ее, ёлка. Все пытались заглянуть ей под лапы, проверить настоящая ли. Я тоже заглядывал, уж больно сказочная она была. Но нет! Настоящая ёлка. Красавица! И запах такой, закачаешься… Мы с Робертой Коэн только начали встречаться и до утра пропадали на катке, что в бостонском парке, напротив Капитолия… Жаль, не бывать такому больше. Уж точно не на моем веку. Ту часть города знатно обстреляли еще в первые годы этого безумия. Жаль. Очень жаль… И даже не на твоем веку, Элли. А что здесь творилось на День благодарения… То и дело прикладываясь к фляге, а потом и к бутылке, военный неспешно вел свой рассказ, а Элли сидела слегка раскачивалась взад-вперед, обхватив себя за локти и устремив взгляд в пролом в крыше, через который виднелись звезды — яркие, как рождественские огни из сумбурного рассказа старика Уинстона. Она надеялась, что Райли их тоже видит.