Edit

Эта безумная тоска и была счастьем.

Джесоп тянется к ноутбуку, и перематывает эти секунды еще раз, замедляя видео, а потом ставя его на паузу. экран мерцает, отображая монохромную гамму цветов и подсвеченное вспышкой тело Кисопа - его грудь и руки, и кубики пресса. Джесоп закусывает губу, когда вспоминает мягкость этой кожи, линию ключиц, плавно перетекающую в плечи, молочно-белые бока с выступающими ребрами. Он сглатывает, щелкая клавиатурой, и Кисоп смотрит прямо на него - сквозь экран, расстояния и злоебучие часовые пояса. Его взгляд взволнованный и растерянный - совсем как любит Джесоп. Ему нравится песня - ритм, музыка, слова. Новый маннэ. Они пробуждают в нем что-то старое, давно забытое и потерянное, и Джесопу от этого немного не по себе. Он понимает это, когда мурашки скользят по его спине, и Джесоп вздрагивает, разгоняя нахлынувшее возбуждение. - Бля. Он хотел успеть написать Сухёну своё мнение, но та тревога в глазах Кисопа сводит все на нет, и Эйджей щелкает по соседней вкладке, с открытой страницей тамблера и закольцованной гифкой. Он зачарованно смотрит, как Кисоп вскидывает голову, встряхивая волосами, и ослабляет лямки на домашних шортах, просовывая руку в трусы. Джесопу, если честно, на самом деле до лампочки на ценности, приоритеты ли какие-то моральные принципы - он сжимает пальцами твердеющий член, устраиваясь поудобнее и прикрывая глаза. Где-то там, на периферии его сознания, Кисоп - гибкий и жаждущий, с потемневшими от страсти глазами, забирается к нему на диван, снимая футболку через голову и отбрасывая её в сторону. - Джесоп. - Он шепчет его имя и нависает над ним. Джесоп чувствует запах его туалетной воды, и, словно кот, неотрывно следит за этим злоебучим кулоном, который был на Кисопе в последней фотосессии. - Джесоп. - голос Кисопа мягкий и требовательный, и Эйджей ощущает его нетерпение, когда кладет ладони на подрагивающие бока. Он приподнимается и вцепляется зубами в цепочку, откидывая голову, и Кисоп наклоняется к нему по инерции, тяжело дыша на ухо. - Джесоп. Кисоп снова повторяет это, и Эйджею хочется взорваться и заорать "дадада, блять Джесоп, и хуле?!" - ему хочется так, что кажется, что всё дымится на расстоянии километра. Он не собирается больше слушать это невнятное бормотание, и скользит пальцами на задницу Кисопа, обтянутую черными брюками, сжимая и комкая её в ладонях. Кисоп низко стонет ему в ухо, и ведет себя словно нимфоманка, потираясь о его стояк и закусывая мясистую мочку. Кисопу очень хочется схватить его за волосы и потянуть, но там, в округе Колумбия, Джесоп больше не айдол - он коротко стрижет волосы в местных парикмахерских и больше не полирует ногти. Он не видит смысла в отбеливании кожи, в макияже, в диетах и правильном питании. Именно здесь и сейчас он чувствует себя мужчиной, и внутри него зарождается какая-то первобытная жажда обладания. Эйджей поворачивает голову и кусает Кисопа за шею. Стон, вырывающийся у него из губ, не оповещает о наслаждении - ему больно, и он пытается уйти от этого прикосновения, но Джесоп сильнее, гораздо сильнее, и Кисопу никогда не одолеть его, сколько бы он не ходил в тренажерку. Он дергается всем телом, потираясь о Джесопа, и тот низко, хрипло выдыхает, чувствуя, что оргазм близок как никогда, вжимается бедрами до невозможного тесно, пока не кончает, разжимая зубы. Тихий скулеж Кисопа возвращает его к действительности, увеличиваясь и обрастая новыми звуками, оказываясь сигналом вызова. Джесоп облизывает пересохшие губы и поднимает руку в монитору, разглядывая в тусклом свете заляпанные спермой пальцы. - Хей. - Джесоп слышит голос, ставший ему родным за все годы, проведенные вместе, отделенный от него 13 часами. - Хей. - Он улыбается и гладит пальцами оконную фрамугу, глядя на чернеющий за стеклом город. - Звоню тебе из прошлого. Сухён тихо смеется и Джесоп слышит шорох щетины, когда тот трет ладонями лицо и зевает. - Выходной? - Ага. - Сухён еще раз зевает. - Почему не по скайпу? Джесоп пожимает плечами, а потом спохватывается и неопределенно хмыкает в трубку: - Денег дохрена. Мне понравился клип. Очень классный. Сухён снова смеется, и Джесопу кажется, что расстояние убивает всё, что было между ними, и им остается неловко смеяться в трубку, обмениваясь незначительными короткими фразами. Он не слышит вопроса, скрытого между нелепыми разговорами о погоде, о промоушенах, о том, что их новый маннэ - Джун - вливается в их компания неторопливо и плавно, и что они виделись с Донхо на празднике цветения сакуры, и что... - Я скучаю. - Прерывает поток чужих слов Джесоп и замирает, ожидая, потому что он слышит, сколько тоски он пропускает, не фильтруя. Он слушает чужое молчание и короткие выдохи в телефонную трубку, и где-то далеко, на заднем фоне, мягкий шепот, и вопрос, повторенный чуть более громко и настойчиво голосом Кисопа. Эйджею не хочется знать абсолютно ничего, но он уничтожает себя секунду за секундой, пока Сухён прикрывает ладонью микрофон и что-то отвечает, и Эйджея пугают эти новые, грубые и жесткие интонации. Он бормочет короткое и безликое "Деньги заканчиваются, я перезвоню", и сбрасывает звонок, не прощаясь. Через три минуты подсветка его телефона озаряет мягкий полумрак комнаты, и он с безразличным лицом читает три слова, от которых внутри всё переворачивается и болит, словно облитое кислотой. "Он тоже скучает". Эйджею кажется, что он наказывает себя, раз за разом просматривая эти короткие видео с выступлений и передач, маленькие милые интеррекшены Сухёна и Кисопа, когда они обнимают друг друга за плечи и Кисоп трогает, трогает, трогает волосы Сухёна, не в силах остановиться. Джесопу хочется взвыть, или закурить, или напиться, но он стал так далек от этого, и поэтому всё, что он может сделать - это закрыть ютуб и достать тетради с лекциями, чтобы забить голову под завязку. Это прокатывает только несколько раз, а потом Джесоп ловит себя на мысли, что думает о том, каким может быть запах Кисопа - на спине, между лопатками, и в сгибах под коленками и на локтях, где кожа нежная, словно шёлк. Он думает и думает, силясь представить, но представляет только то, как Кисоп лежит под Сухёном, и его сбитое дыхание взъерошивает чужие волосы, влажные от пота. Он больше не может выносить непристойные картинки, забивающие его голову до отказа - напряженные плечи, покрытые тонкой пленкой пота, раздвинутые бедра, покрасневшие от поцелуев губы, жаждущий взгляд. Всё это проскальзывает в мысли Джесопа, когда он ест, моется, ходит в магазин и на учебу. Он просыпается среди ночи и сбивает в сторону сырое, от пота, одеяло, но перед его глазами до сих пор видение, как Кисоп вздрагивает под ним всем телом и стонет, прижимаясь спиной к его груди. И ощущение кожи под его руками и языком настолько живое и настоящее, что Эйджей пугается, окончательно просыпаясь. В Сеуле четыре вечера, и он может быть где угодно - на съемках, дома, у родственников, в студии, в грёбанной параллельной вселенной или соседней галактике, но Джесоп звонит Сухёну, судорожно ероша волосы и вытирая лицо, стянувшее пленкой пота. - Да? - На заднем фоне слышен гул голосов и шум машин. Джесоп узнает голос Илая, а потом взрыв смеха, и он различает: Кевин, Хунмин, Кисоп, и снова Илай, а потом Сухён просит всех заткнуться, возвращаясь к телефонному разговору. - Джесоп? Эйджей, даже будучи за сотни злоебучих километров, физически ощущает напряжение, скопившееся в воздухе и повисшее над ним, словно грозовая туча. - Я. - Голос срывается, и он откашливается, облизывая пересохшие губы. - Мы спали с ним? Сухён снова молчит, и это молчание бесит даже посильнее, чем фанатское видео, где Кисоп обнимает Сухёна и прячет лицо в воротнике его пальто, и Джесоп сжимает ладонь на колене, вдавливая пальцы в кожу. Он слышит только своё тяжелое дыхание, а потом всё те же взволнованные интонации в голосе Кисопа, и напряженные - Кевина, перерастающие в скрип отодвигаемого стула, и тяжелый глухой стук, словно на деревянный стол бросили посуду. - Сухён. - Джесопу больно, так больно где-то внутри, что он чувствует подкатывающую кислоту, сжигающую его изнутри. - Я так больше не могу, Сухён. И Эйджей чувствует, как что-то ломается внутри Сухёна - лёд или его лидерские принципы, или какая-то невыносимая, страшная тайна, обещающая, что сердце Джесопа не выдержит всей правды признаний. - А как ты думаешь, нахрена тебя отправили учиться в Америку? - Джесопу кажется, что Сухён выплевывает эти слова - они сочатся, переливаясь через край, захлестывая Джесопа, словно тьма. - Генеральный директор не очень радовался тому, что вы двое начали встречаться. Джесоп не хочет слушать, но слова всё льются и льются из телефонной трубки, и он чувствует себя героем дешевой второсортной драмы, где его заставляют забыть всё то светлое и глубокое, что было между ними с Кисопом, и его будущее становится четким, определенным и идущим в том русле, которое указано ему свыше. Его режут и выращивают, словно бонсаи. Эйджея всё еще трясет, когда он отключает телефон и откидывается обратно на кровать, закрывая глаза и сглатывая. Может так действительно лучше, когда кто-то знает, как правильнее? Когда решает что-то за него? Солнце, встающее над городом, заливает светом окна и крыши высоток, и новый день наползает на него, как неотвратимость.