Персонифицированная Тьма

Западное полушарие столицы Империи скрывала темно-синяя ткань вечера с бесчисленным количеством блесток, рассыпанных в беспорядке. Корускант — город-планета, центр Старой Республики, когда-то был солнцем всей галактики. Свет жил здесь, разбегаясь разноцветными лучиками во все уголки бескрайней Вселенной. Мягкие белыe струи, похожие на горный ручейки, мерно текли и чуть-слышно журчали, начинаясь от водопада Силы, коим был храм джедаев. Но их время прошло, как и время света. Тьма переехала жить в этот фешенебельный район, называемый центром мира. Вечер наступал в половине Столицы, и вот почему, как это ни странно, зал дворца Повелителя Ситхов Дарта Вейдера был пуст. Тьма растрачивала свою бесконечность на шумные залы ресторанов, на роскошные платья и драгоценности, на вино, изысканные кушанья, на музыку и бесконечные танцы. Весь вечер, вся ночь — это её сплошной праздник. Под утро, уставшая от очередной череды развлечений она приходит сюда, во дворец Дарта Вейдера, место, которое стало её теперешним домом. Бравые парни в белых доспехах несут её под руки, ибо сама она не в состоянии идти. Простой патруль, штурмовики, получившие приказ доставить её сюда в тот самый момент, как только увидели… Штурмовики, которых она обожала в своём веселом, пьяном состояния. Они приносили её сюда, возвращая владельцу, а затем забывали, о всём, что связано с ней. Был день, Империя как всегда продолжала жить, упиваясь собственной самодостаточностью, пережевывая железными челюстями военного организма, врагов себя любимой. Империя, созданная по воле Палпатина, Империя — как желание иметь всё больше и больше власти. Она созерцала жизнь Империи, день за днём. Зло и Тьма, воплощенные в женщине, прекрасной, совершенной. Она лежала на мягком ковре, кои были устланы мраморные плиты. Мягкого бежевого цвета колонны устремлялись ввысь, овитые редкими лозами плюща. Она грелась на солнце и улыбалась мягкой довольной улыбкой сытой и чуть ленивой кошки. И как кошка она наблюдала за Империей, за альянсом… Солнечные лучи наполняли светом комнату, но этот свет нисколько не мешал ей, хотя она сама и была воплощением тьмы. Тепло солнца было ей приятно, лучи словно скользили по её обнаженной коже, не оставляя грубых следов загара, который так не шёл к её аристократическим манерам. Она любила этот солнечный свет, как и всякое разнообразие, ибо тьма надоедала и ей самой, иногда. И тогда она нежилась здесь, наблюдала, наслаждаясь мягким вкусом красной россыпи амброзии — пищи древних богов. Тьма прекрасна, но не многим она открывает свою красоту, расстегивая пуговицы своего дорогого платья, вытаскивая ленты обмана и лжи из своих волос, позволяя сползти тонкому кружеву… и оставить только драгоценности, кольца на пальцах, да серьги в ушах. Оставить лишь макияж, слишком яркий, как всегда. Тьма прекрасна… когда одежда медленно растворяется на ней и вместо пустых слов и идей остается обнаженная вечно- молодая женщина, у которой оказывается весьма извращённый вкус. Она выбрала Дарта Вейдера. Палача Империи. Тёмный Ужас Галактики. Это была какая-то странная, искаженная эстетика: отражаться в темном металле его искусственных глаз, которые вовсе и не глаза, а по сути, часть шлема. Это было какое-то необъяснимое влечение к жестокости и силе: наблюдать, как он одной силой мысли душит свою жертву, слушать хруст ломающихся костей, поддающихся сжимающей их руке в чёрной перчатке. Мерное дыхание Повелителя Тьмы вызывало в других страх, а для неё это была музыка, услышав которую её сердце замирало в предвкушении счастья. Эстетика Тьмы… ей нравилась его обожженная кожа болезненного цвета. Она любила пробегать пальцами по его рваным шрамам, нежно и безболезненно, невесомо, но вместе с тем уверенно и чуть властно. Любила целовать эти обожженные губы, которые давно потеряли свой вкус. Это было странное очарование не менее странной красоты, которую никто кроме неё более таковой не считал. Она любила его прикосновения (через Силу или же через кожу перчаток, сплетение проводов, токов электричества и пластов металла, механики, что поддерживала жизнь его человеческого тела) к своей коже, чуть дрожащей от космического холода, что оседал на его костюме. Она, такая нереально красивая, дополняла его мощь, скрадывая весь ужас, что вложили ситхи в его доспехи.