***
В свои далекие девятнадцать лет Ким, как и многие студенты, подрабатывала в свободное от занятий время. Выросшая в семье среднего достатка, она не чуралась любой даже грязной работы. Весьма недешевую учебу в престижном университете оплачивали родители, но на любимые сладости, развлечения, и всяческие мелочи приходилось зарабатывать самой. Она училась на втором курсе, а по вечерам работала простой помощницей на кухне в ресторане, расположенном в одном из самых дорогих отелей города. Вычурном отеле, в псевдовикторианском стиле. Горничные носили накрахмаленные чепцы, длинные коричневые платья из хрусткого шелка, и кружевные панталоны, выглядывающие из-под подола. Ужины и обеды в ресторане проходили при свечах, и было еще много разной пошлой мути, смешившей и вызывающей недоумение у Ким. Её сокурсница — соседка по кампусу — убирала номера, ненавидя свой тяжелый и жаркий прикид. Но был один плюс — денежное вознаграждение было весьма приличным и ради этого стоило терпеть неудобства и закрывать глаза на причуды хозяев. Ничего особенного или запоминающегося не происходило, пока сумасшедшей грозовой ночью в конце августа они с подругой не влипли в неприятную и страшную историю, воспоминания о которой даже сейчас, после бессчетного количества выездов на место преступления и осмотров трупов разной степени изувеченности и растерзанности, вызывали отвращение и ужас. Гроза бушевала больше часа, заливая улицы и бульвары водой, широкие проспекты превратились в бурные реки, а дождь всё лил и лил, и не торопился прекращаться. Под близкими ударами грома сотрясались толстые стены старого отеля, негромко позвякивала посуда в столовых шкафах, звенел хрусталь. Неоновые лампы под потолком то почти гасли, то вспыхивали ярким светом, отвратительно воя. Обстановка не располагала к приятному времяпровождению, но Ким, яростно натирающую кафель, все эти погодные шалости мало волновали. Домыв полы на кухне, она сняла большие и неудобные резиновые перчатки, бросила их в мусор, сладко потянулась, разминая спину. Напарница Ким загуляла, и ей пришлось пахать за двоих. От усталости ныло все тело, казалось, стоит прикрыть глаза на минутку и, забывшись в тяжелом сне, она свалится на пол. Смена Ким, подходила к концу, и она то и дело поглядывала на большие настенные часы, ожидая момента, когда сможет стащить с себя пропотевшую униформу — сатиновую в пол трехслойную юбку, просторную блузу, с длинными рукавами и клеёнчатый передник, нырнув под теплый дождь. По лужам дошлепать до общежития. Благо оно находилось в паре кварталов от отеля. Притихшая было гроза, зашла на второй круг. Дождь усилился, молнии сверкали почти непрерывно, озаряя темное небо сиреневыми всполохами, и пронзая низкие тучи наводящими ужас ослепительными зигзагами. Резко похолодало. Ураганный ветер гнул деревья к земле, бросая в широкие окна водяные потоки. Из-за непогоды посетителей в ресторане почти не было, только жильцы отеля, а значит и новых дел у Ким не предвиделось. Дожидаясь вожделенного часа свободы, она хотела налить себе чашечку кофе и, пристроившись в уголке за жарочными шкафами, выпить его, умяв заодно парочку сдобных булочек с корицей. А затем немного подремать в тепле. Желание побегать по лужам пропало напрочь. Страшно было просто высовываться на улицу, а уж о том, чтобы тащиться домой в такую мерзкую погоду не было и речи. Сняв передник, задрав по самое некуда опостылевшие юбки и, оголив вспотевшие ноги, Ким плюхнулась в старое скрипучее кресло. Она с наслаждением прихлебывала огненный кофе из кружки необъятных размеров, которую с трудом держала в обеих ладонях и посматривала через её край на беснующийся за стенами отеля ураган. Приоткрылась дверь, и в узкую щелку просочилась Лиза, ее подруга и однокурсница. — Ким, ты здесь? — шепотом позвала она. — Угу,— промычала Ким с набитым ртом, выглядывая из-за стеллажей с тарелками, — Что стряслось? — Ким умираю, мне плохо, — затянутая в форму горничной, девушка еле держалась на ногах, — Кажется, я простудилась или отравилась, нет сил, тошнит и голова кружится, а мне убирать целый пентхауз. — Да уж, выглядишь ты хреново, — Ким потрогала лоб подруги и отдернула руку, шутливо подув на пальцы, и сразу же стала серьезной, — Лиз ты вся горишь, тебе срочно нужно в постель. — А уборка? Мне уже заплатили вперед, если не выполню все как положено, мне снова влетит, а может, и выгонят. Помявшись, Ким отставила чашку с недопитым кофе и отложила надкушенную булочку. Как же ей не хотелось заниматься чужой работой. Да и для Лизы увольнение не стало бы проблематичным. В деньгах подруга Ким никогда не нуждалась, просто своенравная богатенькая девочка в очередной раз разругалась с родителями, в наказание лишилась материальной помощи и, работая в отеле, доказывала что-то самой себе и окружающим. Ей всего лишь стоило пойти и покаяться перед предками, и жизнь снова стала бы в шоколаде. Подумав еще минуту, Ким вздохнула: — Там грязно? — Где? — не сразу сообразила Лиза . — В пентхаузе. — Да нет, там жила пожилая пара. Они аккуратные. — Что делать надо? — Белье, полотенца сменить. Пыль на мебели протереть и вымыть ванную… Ким не была доброй самаритянкой, но помочь еле держащейся на ногах подруге она посчитала своим долгом, да и не хотелось, вернувшись домой выслуживать стенания Лизы на тему «что она неудачница и ей всегда не везет». Ким была не прочь пожить так, как «невезучая Лиз», разъезжавшая по городу в спортивном «ягуаре» и в периоды перемирия с родителями, тратившая на косметику и тряпки такие суммы, о которых Ким могла только мечтать. Нет, она не завидовала подруге, просто не понимала, какого лешего она выебывается, стараясь казаться не той, кем была на самом деле. Лиза, не смотря на свой дерзкий нрав, могла быть доброй и уступчивой, приятной во всех отношениях девушкой и отличной соседкой, они с Ким дружили с первого курса, ухитрившись ни разу не поссориться из-за обычных бабских претензий. — Пойдем. Покажешь, а я тебе помогу. У меня работы все равно нет, — Ким поморщилась, не хотелось ей заниматься не своим делом, и она немного стремалась, если их заметит старшая горничная, ругани не избежать. А Ким не желала попасть под раздачу этой высокомерной сучки, которая дрючила своих подчиненных за малейшую ошибку. — О, Ким, — пролепетала Лиза, — Я не останусь в долгу. — Ладно, — отмахнулась Ким, — Подожди, только фартучек надену. В отеле было тихо. Старинные каминные часы в холле только что пробили двенадцать раз. Полночь. Ресторан закрылся. Постояльцы, попрятавшись от грозы по своим номерам, спали. Просторный коридор тонул в полумраке, лишь редкие молнии, терзающие черное небо, проникая через арочные окна, бросали голубоватые отблески на стены, увешанные картинами в резных дубовых рамках, да изредка доносились отзвуки далекого грома. По стеклам требовательно барабанил дождь. Ливень разошелся не на шутку. Отперев дверь, девушки вошли в темный пустой номер. — Где здесь зажигается свет? — шепотом спросила Ким и вздрогнула — в глубине номера что-то с грохотом упало. — Там кто-то есть? — она в страхе прижала ладонь ко рту, чувствуя себя некомфортно. — Лиз, мы точно тут одни? — Ким, не выдумывай, Роквуды съехали еще вечером. А это, скорее всего, ветер, наверно, окно не закрыли. — Ладно, давай ты в спальню, а я в ванную. Щелкнул выключатель. Яркий свет вырвал из темноты роскошную обстановку гостиной. — Ух ты! — восхищенно пробормотала Ким, прижимая руки к груди. — Я ни разу не была в таком номере. Как здесь красиво! — она вертела головой, разглядывая вычурную, сделанную под старину мебель. — Не болтай, у меня башка раскалывается, все кружится, — осекла Лиза Ким, она бывала и не в таких апартаментах, но быстро исправилась и с благодарностью посмотрела на подругу, подошла к ней и обняла, — спасибо, Ким, за мной огромная шоколадка. — Да ладно, — фыркнула Ким, но хитро улыбнулась и облизала губы, — с орешками… — сгребла с тележки в охапку кипу белоснежных махровых полотенец, и мягких купальных халатов, собираясь отнести их в ванную. — Заметано, — Лиза распахнула дверь, ведущую в спальню, из ее горла вырвался дикий вопль. Она отступила назад, замахала руками, развернулась и попыталась бежать. Ее ноги заплелись в длинных юбках, и Лиза, захлебнувшись криком, ничком рухнула на пол, застеленный пушистым ковром. Перекатилась на бок, хрипя и пробуя встать. По телу девушки прошла судорога, ее глаза закатились, и Лиза отключилась, потеряв сознание. — Лиз, ты что? — Ким бросилась к подруге, но ее взгляд случайно упал на дверной проем, и Ким замерла, уставившись на расположенную напротив входа широкую кровать. Словно зачарованная, Ким смотрела, не силах отвести глаз. От ужаса перехватило горло, желудок подскочил к горлу и прочно там обосновался, не давая сделать вздох. По спине и лицу пробежали ледяные мурашки. Ким впервые испытала на собственной шкуре, как это ощущается, когда волосы встают дыбом от страха. Она медленно выпрямилась и, судорожно прижимая к груди ворох махрового белья, действуя как под гипнозом, перешагнула через бесчувственное тело подруги и подошла к двери, все же не рискнув переступить порог. Изо рта вырвался сиплый звук, Ким жадно хватала ртом воздух, внезапно позабыв как это — дышать. Вытаращив глаза, тупо пялилась на кровавое побоище, учиненное в богато обставленной спальне. Ким стояла, боясь шелохнуться, крепко-крепко прижимая к себе полотенца, словно мягкая ткань могла ее защитить. Взгляд девушки отмечал незначительные мелочи, на которые она в нормальном состоянии и не обратила бы внимание: пуговичка на расстегнутой манжете рубашки, держащаяся на одной ниточке, царапина на полированной спинке кровати, спутанная бахрома на атласном покрывале, открутившийся болтик на боковине ночного столика, кусочек шоколада, прилипший к подлокотнику кресла… И все это усыпано, как веснушками, мелкими алыми капельками . Ким не могла тронуться с места. Ноги отказывались повиноваться приказам, а тело словно окаменело и стало нереально тяжелым, неповоротливым. Грудь сжал огненный обруч, во рту пересохло, она силилась закричать, позвать на помощь, но слова застревали в глотке. Прямо перед её ногами разлилась огромная лужа непонятной жидкости. Темного винного цвета, густая, затянутая тонкой глянцевой пленкой, так похожая на застывшее вишневое желе. «Кровь», — поняла Ким, в голове зазвенело, перед глазами прыгали разноцветные мушки, в желудке снова неприятно ворохнулось и съеденные булочки и кофе устремились вверх по пищеводу. Она никогда не пугалась и не падала в обморок от вида крови, просто здесь её оказалось слишком много. Громко сглотнув горькую слюну, Ким на несколько секунд плотно сжала веки и сосчитала до пяти. Сердце бухало в горле, огромное и горячее. Медленно-медленно, в надежде, что увидит другую картину, Ким открыла глаза. Ничего не изменилось. На постели все так же лежало тело мертвого мужчины. Его руки, схваченные серебристыми наручниками, были закинуты за голову и прикованы к спинке кровати, а ноги широко раскинуты, и неестественно выгнуты в коленях. Щиколотки перевязаны белоснежным шелковым шарфом в мелкую розовую крапинку. На мертвеце не было одежды, кроме расстегнутой и измазанной в крови сорочки. «Стильная вещица» — машинально отметила Ким. Безумно дорогая из натурального шелка. Мягкого голубого цвета в едва заметную тонкую синюю полоску. Пару дней назад в одном из бутиков, торгующих эксклюзивной мужской одеждой, Ким долго рассматривала такую, собираясь прикупить на ближайшей распродаже в подарок своему бойфренду на день рождения. Присмотревшись внимательней, Ким заметила, что один из рукавов сорочки закатан до локтя, на внутренней стороне предплечья мужчины татуировка — змея, держащая в зубах монетку. Ким осторожно перевела взгляд на лицо трупа. Кто-то выстрелил мужчине чуть ниже левого уха, пуля прошла насквозь и, разворотив черепную коробку, вышла через затылок, из-за чего голова выглядела неестественно плоской. На обескровленном лице не оказалось никаких повреждений. Густые красиво изогнутые черные с едва наметившейся сединой, брови приподнялись в изумлении, на приоткрытых бледных до синевы губах, застыла гримаса удовольствия. Заботливая рука убийцы подпихнула под простреленную голову подушку согнутую пополам. И теперь упираясь подбородком себе в грудь покойник смотрел прямо на Ким, широко распахнутыми глазами, подернутыми дымкой смерти. Между раскинутых мускулистых ног, поросших густыми волосами – кровавое месиво. Мужчине несколько раз выстрелили в пах. И не только. На гладкой, загорелой груди сияли три круглых отверстия. Широкие бурые потеки застыли на бежевом покрывале. Крови было так много, что она вся не смогла впитаться в пушистый ворс коврового покрытия, застыв озером между кроватью и низким пуфиком. Ким судорожно всхлипнула, сделала шаг назад, ткнулась боком в перевернутое кресло и выпустила из ослабевших рук охапку полотенец, уронив их в кровавую лужу. Застыв от ужаса, Ким наблюдала, как махровая ткань окрашивается в винный цвет, в следующее мгновение она в отчаянии прижала руки ко рту, подавив рвущийся наружу крик. Ошеломленная увиденным, Ким соображала с трудом, но в эту минуту до её сознания дошло, что убитый мужчина ей знаком. Сенатор Ноэль Блэйк — отец Лизы, ее подруги, недавно избранный в сенат штата. Гадливо передернувшись от брезгливости и отвращения, Ким скривила губы, уже более детально рассматривая труп. Сэр Блэйк при жизни был отвратительным человеком. За «красивым фасадом», добропорядочного семьянина, милого и обаятельнешего мужчины скрывался сластолюбец и бонвиван, любитель молоденьких девочек и кокаина. О таких пристрастиях не вещают с трибуны, но Ким повезло познакомиться с сенатором лично. И очень близко. Ким познакомилась с Лизой при поступлении в университет, и они почти сразу подружились. Первые рождественские каникулы её пригласили провести в «охотничьем домике» Блэйков, на поверку оказавшимся мини-замком в горах Колорадо. Неделя прошла чудесно, а на выходные прикатили папа и сын Блэйки. Ноэль старший и Ноэль младший. Папаша привез кучу подарков, вел себя раскованно, катался с девушками на коньках, смеялся, много шутил и пил. А за ужином начал охмурять Ким, строить ей глазки, кружил в вальсе и шептал на ухо разные пошлые глупости. Ким, не придала значения не совсем корректному поведению мужчины, списав его вольности на алкоголь. Она и сама, перебрав офигительно вкусного шампанского, позволила ему забраться себе под юбку. Но на следующий вечер, в самый разгар рождественской вечеринки, Ким заскочила в дамскую гардеробную, чтобы стащить порвавшиеся чулки. Она не успела их спустить до щиколоток, как стукнула входная дверь, и повернулся ключ в замке. Изрядно накачанный виски Ноэль старший, не церемонясь толкнул девушку. Ким упала на чью-то норковую шубу, ощутив голым задом и бедрами шелковистость дорогущего меха. Она не успела опомниться и даже сказать слова в свою защиту. Сенатор нетерпеливым жестом расстегнул молнию на брюках и, выпростав налитой кровью член, начал тыкать им в лицо Ким. «Инструмент» надо сказать, оказался внушительных размеров, с лиловой, похожей на гриб головкой. Чуть искривленный ствол испещрен голубыми, набухшими венами. Липкий и вонючий хуй мотался перед носом Ким, сенатор подавал бедрами, норовя попасть ей в рот. — Отсоси, идиотка, — прохрипел он, едва не приплясывая от желания, сунув руку в карман смокинга от Армани, и вытащил несколько хрустких купюр, бросая Ким между ног. Будь на месте Ким более нежная девица, она, возможно, бухнулась в обморок, а более наглая и дерзкая закатила скандал. Странное злорадство руководило в те минуты ошарашенной и немного испуганной Ким. Ей было не впервой делать минет, её приятель постоянно требовал орального секса, считая его неким особенным, сближающим влюбленных. Ким обхватила головку члена губами и сделала всего лишь пару сосательных движений, собираясь вцепиться зубами в плоть, но сенатор как-то протяжно заскулил, толкнул её нижней частью ладони в лоб, опрокидывая на спину, по его телу прошла судорога, и в туже секунду он спустил тремя мощными толчками. Сгустки желтоватой спермы плюхнулись на норку в дюйме от щеки Ким. Сенатор застегнул штаны, развернулся и вышел в коридор. Ким минуту полежала, приходя в себя, сомневаясь, а не причудилось ли ей это псевдо изнасилование, потом сплюнула и, скомкав в кулаке банкноты и зашлась в неудержимом хохоте. Вот приключение, так приключение. За три секунды заработала штуку баксов. Какой щедрый дяденька. И вот он лежит перед ней. Мертвый с отстрелянными яйцами. Осознав ужас происшедшего, Ким затряслась в крупном ознобе. Копы быстро докопаются до истины и узнают, что она была знакома с убитым. Чтобы удержаться на ногах, пришлось схватиться за дверной косяк. Трижды глубоко вздохнула, втягивая в себя воздух, пропитанный солоноватым железистым запахом крови. Внезапно затошнило. Но зато она обрела возможность двигаться. Развернулась, вновь перешагнула через подругу и подошла к телефону. На место страху и ужасу пришло странное безразличное оцепенение. Ей стало абсолютно все равно — что, как, где, почему. Труп — значит нужно вызвать полицию. Нет, сначала предупредить дежурного. Пусть он сам решает, что делать дальше. Медленным движением Ким подняла трубку внутреннего телефона. — Ночной портье у аппарата, — раздался вальяжный голос на том конце провода, в ушах у Ким тоненько звенело, и слова не сразу достигали разума. — В пентхаузе труп, — безразлично выговорила она. — Девушка, прекратите шутить, — в трубке прозвучали гудки отбоя. Ким представила Роба Дресскота, и даже догадалась, о чем он мог подумать, они часто встречались после работы и болтали о всякой ерунде. Роб был приятным молодым человеком и нравился Ким, жаль, что его привлекали мальчики. «Накурятся, туристки ненормальные», — наверняка раздраженно пробурчал Роб, запустил пятерню в шевелюру и, изогнув левую бровь, глянул на себя в зеркало, падая в кресло. Ким снова набрала номер. — Роб, — она заговорила с нажимом, — Роб, не бросай трубку, это Ким. В пентхаузе застреленный мужчина, — видимо, в ее приглушенном бесцветном голосе было нечто, что заставило его поверить и броситься по лестнице вверх, позабыв о существовании лифта. Дальнейшее Ким помнила смутно. Приехавшие полицейские наводнили отель и оккупировали номер. Не смотря на глубокую ночь и непрекращающийся ливень вездесущие репортеры прознали об убийстве и примчались в отель. Но перед ними все двери оказались закрыты. Слишком известен и популярен был убитый человек, да и способ убийства оригинальный. Очнувшуюся, бившуюся в истерике Лизу накачали транквилизаторами и увезли на скорой помощи в больницу. А Ким допрашивали всю оставшуюся ночь. Но что она могла рассказать озабоченным и не очень вежливым копам? Только то, что видели они сами. Материализовавшиеся, словно из воздуха, двое элегантных мужчин в черных строгих костюмах и симпатичная молодая женщина без особых усилий приструнили полицейский и быстро взяли бразды правления в свои руки. ФБРовцы задавали Ким более изощренные вопросы. Зачем-то интересовались её личной жизнью и спрашивали, не встречалась ли она с убитым ранее. Ким скрывать было нечего. Кроме той единственной встречи в Колорадо их с сенатором Блейком пути не пересекались. Ноэль около пяти месяцев назад развелся с женой, матерью Лизы. И оставил политическую карьеру, занявшись бизнесом. Это единственное, что знала Ким. Она чувствовала себя выпотрошенной и хотела одного как можно скорее покинуть место преступления. Задав еще несколько вопросов агенты, переглянулись, обменялись парой тихих фраз и отрицательно покачали головами. Ким сложно было назвать свидетелем, она ничего не могла видеть и знать. Приехавший коронер сообщил приблизительное время смерти, а Ким на момент убийства находилась на лекциях и её видела сотня человек. Вся вина девушки заключалась в том, что она оказалась не в то время и не в том месте. Ким начала приходить в себя по дороге домой. Ее усадили в полицейскую машину, а водитель, пухлый, как надутый гелием пузырь, со слюнявыми губами и каждую минуту цыкающий зубом похотливо посматривал на безучастную девушку и лживо твердил: — Храбрая девочка, как же ты, милая, ухитрилась так влипнуть, — и снова бросал заинтересованные взгляды на сжавшуюся в комочек Ким, не чающую, когда же она, наконец, останется одна. Закрывшись в своей комнате, она завернулась с головой в одеяло и так пролежала до звонка будильника. Ее душили слезы, но плакать она не могла. Внутри все болело, и стоило лишь прикрыть глаза, она вновь и вновь видела растерзанное мертвое тело. У Ким хватило силы собраться и пойти в университет, отсидеть там несколько часов, ничего не понимая и не соображая. После занятий они с однокурсницами зашли в супермаркет. Галдящей стайкой бродили между стоек с продуктами в поисках чего-нибудь вкусненького, но не очень дорогого. Одна их них взяла в руку банку с вишневым джемом, другая нечаянно толкнула ее под локоть. Банка упала на пол и разбилась на мелкие осколки. Густое, темно-малиновое содержимое растеклось по плиточному полу. Ким обезумевшими глазами посмотрела на лужу и тут ее прорвало. Она, не обращая внимания на оклики подруг, сшибая с полок пакетики и коробочки, как слепая, натыкаясь на покупателей и отскакивая от них в сторону, понеслась прочь. Очнулась в маленьком парке на берегу уединенного прудика, задыхаясь и захлебываясь от слез. Порыдав и обретя возможность трезво мыслить, она позвонила старому приятелю своего недавно умершего деда, рассказав, что с ней произошло. Со слезами в голосе, она умоляла его не рассказывать ничего родителям. Отошедший от дел, но еще имеющий вес в определенных кругах отличный адвокат по криминальным делам, он сделал все возможное, чтобы оградить Ким от неприятных последствий. На какие рычаги он нажимал, с какими людьми беседовал, но имя Ким не фигурировало в деле об убийстве бывшего сенатора Блейка. Преступника так и не нашли. По городу ходили разные слухи. Кто-то болтал, что его приговорили к смертной казни родители изнасилованных им девочек, кто-то считал, что убила брошенная жена, заплатив за его вечные измены. В процессе следствия наружу выплеснулось много грязи, как ни старались правоохранительные службы держать в секрете, раскрывшиеся тайны, но в любой семье не без урода. Кто-то втихую сливал данные и журналисты повеселились всласть, поливая дерьмом одну из старейших и уважаемый семей Техаса. Милый и добрый, по мнению друзей и знакомых, он оказался грубым извращенцем. Симпатичные мордашки размалеванных куколок мелькали на экранах телевизоров, эти подставные любовницы, с придыханием, роняя крупные прозрачные слезы, рассказывали, как любил развлекать милашка Ной. Но об этом Ким узнала годы спустя, уже обучаясь в академии ФБР, когда слушателям курса по криминологии рассказывали о наиболее громких делах, оставшихся нераскрытыми. Лизу, Ким больше не видела. Ким перевелась в университет соседнего штата. А Лиза около пяти лет провела в психиатрической клинике в Швейцарии. Как сложилась её жизнь дальше, Ким не интересовалась. Она хотела навсегда вычистить из памяти ту ночь и всё, что связывало её с семейством Блейков. Первое время после той ночи Ким мучили кошмары. Она просыпалась с криком в холодном поту, дрожащая и заплаканная. Но, как ни старалась вспомнить, что же ей снилось, она не могла. Словно выныривала из темной глубины, имя которой ужас. Оставалось ощущение чего-то липкого, тягучего, мерзкого, от чего хотелось бежать как можно дальше. Спустя два года на предвыборной вечеринке - она тогда внезапно увлеклась политикой - Ким случайно столкнулась с младшим Блейком. Они сразу узнали друг друга и долго проговорили о Лизе. Против собственной воли Ким испытывала симпатию к Ноэлю младшему и согласилась встретиться еще раз. Да! Она даже несколько недель носила колечко с бриллиантом подаренное Ноэлем, пока не выяснила, что таких "невест" у него не один десяток. Гены, от них никуда не убежишь. А потом она влюбилась. Самым серьезным образом. Недели шли за неделями. Новые, ранее не испытанные чувства, эмоции, ощущения захватили ее полностью, сначала оттеснив на задний план, а затем, казалось, полностью излечив ее от страшных воспоминаний и кошмаров.***
— Агент Фишер! — снова окликнул её Джейн. — Возможно, — проговорила Ким еле слышно, облизывая пересохшие губы, и, не оборачиваясь, прошла по гостиничному номеру, выходя в коридор, никак не отреагировав на оклик Джейна. Ей надо хотя бы пару минут провести в одиночестве — успокоиться и понять, что же происходит на самом деле. Ей не понравились намеки Джейна. Что тот имел в виду. Ким укоряла саму себя за несдержанность, за то, что потеряла контроль, не сумев спрятать охватившие ее чувства. До сих пор не растаял ледяной ком в животе. Она нервно потерла взмокшие ладони и сцепила пальцы в замок, желая унять дрожь в руках. Она не была готова столкнуться с прошлым, с его грязной и ранящей стороной. Она не механическая кукла, а живой человек, у нее есть предел терпения, у нее есть чувства, она, как и все, способна переживать. А тут почти все: поза убитого мужчины, подушка под его головой, даже расцветка рубашки совпадали абсолютно точно. И лужа крови, и отстрелянный член. И мертвые глаза, с застывшим в них ужасом. Ким передернуло от отвращения и страха. Кто-то до мелочей точно сымитировал сцену давнего убийства, перенеся место действия в особняк Таллеров. Такой выбор не выглядел удивительным. Старый отель снесли лет десять назад. Не замечая ничего вокруг себя, Ким спустилась по лестнице и оказалась на улице. Погруженная в свои мысли, она медленно шла по аллее. Ни яркое солнце, ни теплый влажный воздух были не в силах согреть ее. Как она ни крепилась, уговаривая себя не сходить с ума и не волноваться, унять дрожь Ким не удавалось. Зябко обхватив себя руками за плечи, она остановилась в паре шагов от машины. — Агент Фишер, — раздалось позади нее. Ким молитвенно закрыла глаза, чертов Джейн и какого лешего он к ней привязался. — Я могу чем-то помочь? Что происходит? Объясни. Ким были чужды нелогичные действия и капризы, а сейчас она явно пыталась скрыть свою нервозность. Их глаза на мгновение встретились, и женщине не удалось спрятать терзающую ее боль и страх. Глубоко вздохнув, она криво улыбнулась и отрицательно покачала головой. Помочь он ей был не в состоянии. По крайней мере, не сейчас. Она не готова откровенничать с Джейном. — Всё нормально. — Ким на пару секунд задумалась и все же призналась: Это дело напоминает мне нечто из прошлого. Что? — она криво ухмыльнулась. — Скоро сам узнаешь. А сейчас оставь меня одну. Развернулась и пошла к машине.