Меня больше нет

Денис судорожно выдыхает, цепляясь пальцами за плечи Мирона и преданно заглядывая в его глаза, в его вечно холодные глаза, сейчас же, на удивление, излучающие любовь. Мужчина одной рукой прижимает его к себе, а пальцами другой скользит по лицу, очерчивая контур, заставляя Дениса дрожать, трепетать и покрываться мурашками. - Я люблю тебя, - едва слышно шепчет Василенко и тычется губами в губы Мирона, напоминая ему слепого новорожденного щенка. Мирон молча целует его. Мирон его тоже любит. Все ведь так хорошо начиналось - с переписки в каком-то популярном чате тех времен. После месяца общения оказалось, что мы оба из Питера, и я, на свой страх и риск, решился на встречу. Внезапно зародилась настоящая крепкая дружба, так же внезапно сменившаяся взаимной симпатией. Странная пара, двадцатитрехлетний я, уже имеющий полное право зваться мужчиной, и ты, шестнадцатилетний паренек, неуклюжий, угловатый и нелюдимый. Хотя последним мы отличались оба. И если ты так вел себя под влиянием переходного возраста, то я тогда, кажется, был настоящим социопатом. Мы старались узнать друг друга получше, войти в доверие, притерется. И полностью, как мне казалось на тот момент это нам удалось лишь к твоему выпуску из школы. Сложное было время. Ты ходил вечно злой, вечно сонный и вечно возбужденный, и все это было связано между собой, потому что на дворе уже в полную мощь правила весна, тобой правили гормоны, а твоим свободным временем - бесконечная учеба. И, кстати, не зря ты столько занимался - все экзамены, как сейчас помню, ты сдал на "хорошо" и "отлично", и имел большие шансы поступить в какой-нибудь престижный ВУЗ, что и сделал впоследствии. То лето мы провели вместе, как бы это ванильно не звучало, от первого рассвета в июне до последнего заката августа. Я даже специально взял отпуск за свой счет, чтобы не упустить ни минуты, ни секунды, проведенной вместе. Словно чувствовал. Чувствовал, что совсем скоро всему этому конец. Гроза грянула посреди осени, спустя ровно два года после нашего знакомства. - Мирон, ты слышишь меня? Она не против, - Денис по-детски виснет на Мироне всем своим уже недетским весом. - Ты что не понимаешь, мама не против наших отношений! Федоров ошарашенно смотрит на него, застыв истуканом и открыв рот. Денис что-то восторженно щебечет про полный каминг-аут, про то, что им нечего скрывать, про то, что теперь они смогут стать настоящей семьей. Мирон продолжает пребывать в ступоре до тех пор, пока его ухо не обжигает "умрем в один день". Нет, ничего удивительного в этом громком высказывании нет, учитывая, что Денис всегда был сентиментален, но Федорову это сейчас как ушат холодной воды на голову. Он, сам точно не понимая, что им управляет, неожиданно отлепляет от себя парня и начинает нести полнейшую ахинею о трудной жизни, расхождении путей и юности Василенко. А после, тем паче, просто разворачивается и уходит с набережной, даже не оборачиваясь на оставшегося там сломанного им Дениса. Я рвал все связи с тобой. Рубил, не то, что якоря, малейшие призрачные веревочки. Закрывался, замыкался, выстраивал вокруг себя стены, чтобы никому в голову не пришло лезть ко мне с дружбой или, упаси Боже, любовью. Я не жил, а существовал. Знаешь, почему? Не знаешь? Потому что я любил тебя. Любил до боли в запястьях, до рези в глазах, до ран на сердце. Но чем больше я осознавал это, тем сильнее отгораживался от мира. Некая защитная реакция организма. Я любил тебя до искр в голове, до твоего вечного смеха в ушах, до бессоных ночей. И все больше превращался в отшельника. Я не знал, где ты. Я не знал, как ты. И самое главное, я не знал, кто мы теперь друг другу. Явно не друзья. Враги? Посторонние лица? Бывшие? Последний вариант, как ни странно, устраивал меня меньше всего. Для меня не существовало понятия "бывшие", оно слишком расплывчатое. Да, я мог называть тебя своим бывшим парнем, но не бывшей любовью. Любовь к тебе все еще жила и цвела во мне. Тебе, наверное, интересно, какого черта я тогда убил все, что было между нами? Ответ прост - я испугался. Испугался своих чувств, ведь до тебя я никого никогда не любил так сильно. Испугался ответственности, ведь ты тогда едва достиг совершеннолетия, а мозгами был и того младше. Испугался, что слишком привыкну, а затем надоем тебе, ветренному красивому мальчишке и мне будет больно. Дурак. Будто сейчас не больно. Больно. Знаешь, очень больно. Я соврал, когда сказал, что не знаю, как ты. Знаю. Я каждый Божий день начинаю с твоих страниц вконтакте, фейсбуке и инстаграмм. Просматриваю все новые записи, репосты в надежде углядеть в них какой-нибудь скрытый намек, посыл. Изучаю новые фотографии, отмечая, как ты меняешься на них от одной к другой. А ты меняешься, и сильно. Уже через год после нашей последней встречи было видно, как ты вырос, возмужал. Я знаю, что у тебя есть очень красивая девушка. Модель. А ведь когда-то ты клялся в том, что уверен в своей нетрадиционной ориентации на все сто. Похоже нет. Или просто решил не наступать второй раз на те же грабли. Еще у тебя есть замечательная собачка и домик в деревне, куда ты ездишь каждое лето. В деревне, где раньше отдыхал и я. До того, как пересекся с тобой на речке. - Здравствуй, - Денис удивленно смотрит на невесь откуда взявшегося на безлюдном пляже Мирона. - Какими судьбами? Мирон молчит и бесцеремонно изучает парня, с которым он не виделся добрых пять лет, оценивающим взглядом. Спустя мгновение он, наконец, приходит в себя и находит силы для ответа. - Отдыхаю тут. А ты? - И я. - Денис переминается с ноги на ногу. Ему эта встреча ни капельки не приятна. - Ладно, я пойду. - Да. Давай. Удачи. Мирон смотрит вслед удаляющемуся парню и хочет утопиться. После того случая я удостоверился в том, что мои чувства живы. И в том, что ты прекрасно живешь без меня. Ненавижу. Ненавижу себя и свою трусость. Если бы не она - все было бы совершенно по-другому. Либо мы были бы уже много лет в любви и совместной жизни, либо я был бы брошен тобой. Неважно. Главное, чтобы не было бы так, как сейчас. Сейчас тебе двадцать четыре и ты счастлив. Мне тридцать один и меня, кажется, больше нет.