И никого не стало

      Морозные узоры крупной вязью покрыли стекла маленьких узеньких окон. Бледный свет, лившийся сквозь них, расчертил простой деревянный пол прямоугольниками. В комнате было прохладно: камин здесь отсутствовал. Драко Малфой в который раз за утро обновил утепляющие чары. Увы, навести самовосстанавливающееся долговременное заклятие тепла не представлялось возможным, такова уж специфика работы.       При починке большинства волшебных артефактов требовалось свободное, или хотя бы, относительно свободное магическое пространство. Даже простенькие заклятия порой могли вступить во взаимодействие с чарами, наложенными на объект – и все, пиши пропало, вся работа насмарку. Иногда приходилось обходится без утепляющих чар, Акцио, и других тому подобных жизненно необходимых в быту заклинаний.       Сейчас внимание Малфоя-младшего сосредоточилось на волшебных семейных часах. Впервые ему доверили что-то настолько сложное. Несмотря на то, что мистер Коффинс высоко оценивал способности Драко, самые интересные предметы он предпочитал чинить сам. Да и нанять помощника его вынудило лишь осознание собственной старости – в одиночку Коффинс уже не справлялся со всеми делами.        Лавка антиквариата “Братья Коффинс” кроме товаров предоставляла услуге по починке и восстановлению зачарованных предметов. Братьев мистера Коффинса давно уже не было в живых, но вывеска так и осталась неизменной в течение долгих лет. Отпускала товар Антея, уже больше пятнадцати лет проработавшая здесь. Хозяин же работал в мастерской. Когда он почувствовал, что больше уже не в силах часами сидеть, согнувшись над столом, перебирая заклятия, он начал искать себе наемного работника.       Последний год прошел для Драко Малфоя удручающе рутинно. Получив место в лавке Коффинса, он полностью погрузился в работу. Даже когда предметов для починки не находилось, начальник всегда находил ему какие-нибудь задания, “для разминки мозгов”, как он говорил. Драко не жаловался. Он с радостью хватался за любую возможность погрузиться в дело, лишь бы отвлечься от реальности. Малфой-мэнор превратился в унылое место. Даже Нарцисса пыталась проводить как можно меньше времени в нем, а ведь она некогда нежно любила дом.       Но если мать могла позволить себе кратковременные поездки во Францию, то Драко ничего подобного не светило, с его запретом покидать Британию.       Его спасали лишь ежедневные встречи с Ноттом, ужины у Гринграссов, и куда более редкое общение с Пэнси и Гойлом.       Нотт пребывал в таком же унылом состоянии, как и Драко, впрочем, его выручали его мрачноватое чувство юмора и изрядная самоирония. Гринграссы были добры к Малфоям. Они проявили недюжинное чувство такта и сочувствие к проблемам некогда влиятельного и уважаемого семейства. Несмотря на в целом более либеральные взгляды, старшие Гринграссы серьезно относились к чистоте крови. Мистер Гринрасс часто высказывал свое неодобрение к нынешним порядкам, установившимся после победы над Темным Лордом. Дафна и Астория были приятными девушками, настоящими слизеринками и Драко легко сошелся с ними, хотя в Хогвартсе они практически не общались. Несмотря на это, в Астории явно прослеживался бунтарский дух: она живо интересовалась магглами и весьма лояльно относилась к магглорожденным. Но врожденные такт и хитрость заставляли ее скрывать свои взгляды от родителей, хотя с Драко она была более откровенна. Именно младшая дочь Гринграссов сумела убедить младшего Малфоя участвовать в волонтерской помощи больнице святого Мунго. Теперь по воскресеньям молодые люди вдвоем варили лечебные зелья для больных. Иногда, приходилось встречаться для работы над зельями и в другие дни. Хотя Малфой и без того жертвовал небольшие суммы больнице, в попытках успокоить некстати разыгравшуюся совесть, приготовление зельев оказалось куда более продуктивным. К тому же общаться с Асторией было приятно, и Драко даже начал подумывать о том, какое бы их могло ждать совместное будущее. Конечно, заметную роль в направлении его мыслей сыграла Нарцисса. Он испытывал симпатию к Астории, и, хотя это не было любовью, Драко знал, что их союз стал бы практичным решением для его семьи. Мысль о жизни с этой девушкой вызывала легкое волнение и надежду, и он невольно думал о вполне счастливом браке своих родителей. Как бы то ни было, Малфой продолжал посещать Гринграссов и это скрашивало его будни.       Что касается Пэнси и Гойла, то общение с ними сильно угнетало его. Он не мог их так просто бросить – его постоянно тянуло к ним. Но и вcтречи с ними оставляли тягостное впечатление. Пэнси то горела жаждой ежедневного общения, вываливая тонны жалоб и ненависти к магглорожденным и новым порядкам, то замыкалась в себе. Лихорадочная бодрость сменялась у нее депрессивным унынием, и она днями не вставала с постели и отсылала прочь любого, кто пытался с ней увидеться.       У Гойла же дела шли плохо. Их семья была не слишком богатой и после конфискаций Министерства Магии они совсем обеднели. Сам Гойл нигде не мог найти работу и ходил мрачнее тучи. У них с Малфоем полнейший разлад начался с момента смерти Крэбба. Иногда Драко казалось, что Гойл тихо ненавидит его (в другие дни он был просто уверен в этом). Их встречи проходили либо в унылом молчании, либо во взаимных обвинениях.       Драко тряхнул головой, отвлекаясь от посторонних мыслей, и вернулся к изучению часов. Стрелки перестали правильно указывать местонахождение членов семьи, чем изрядно напугал отца семейства. Не очень-то приятно увидеть стрелку своего сына на делении “смертельная опасность”, когда тот всего-навсего решил перекусить в пабе.       Драко был уверен, что дело в сбое следящих чар. Это разновидность сложной родовой магии – ведь волшебство замешано на семейном родстве. У него уже появилась парочка идей, как это исправить, но выбирать способ следовало осторожно.       Дверь в комнату раскрылась и заглянул мистер Коффинс. Он как всегда забавно потряс головой в одобрении и скрылся. Драко уже знал наизусть здешние порядки. Сначала хозяин проверял мастерскую, а к половине первого появлялся домовик, Тилли. Покончив со своими обязанностями в доме Коффинса, Тилли являлся в мастерскую. Тут он выполнял мелкие поручения. Также в его обязанности входило обеспечивать Драко обеденный перерыв.       Но в этот раз Малфою не удалось насладится обедом. Раздался стук и в дверь вошла та, кого Драко не ожидал здесь увидеть. Грейнджер.       Она удивилась не меньше его. Он заметил, как девушка слегка нахмурилась и сжала губы.       - Малфой, - тем не менее спокойно, и даже без особой неприязни произнесла она.       - Грейнджер, - проговорил Драко, с легким кивком.       Ну вот они вежливо поздоровались, как нормальные взрослые люди. Мир не рухнул, а Малфоя даже не поразило древним проклятием чистокровного рода, запрещающего любые вежливые контакты с грязнокровками. Мысль показалось ему забавной. Он ухмыльнулся (надеясь, что вышло достаточно мерзко, чтобы пробрать Грейнджер до печенок, ведь у него давно уже не было практики в этом деле), и вернулся к часам.       Драко понял зачем она здесь. Коффинс предупреждал об инспекторе из Отдела по контролю магических существ. Теперь там существовала комиссия по защите прав домовиков, или что-то в этом роде, и инспектора проверяли условия труда домовиков.       И в самом деле, Грейнджер, потеряв к Малфою всякий интерес, обратилась к домовику. Драко с легкой досадой искоса поглядывал, как она приветливо разговаривает с домовиком и уводит его из комнаты. На Малфоя Грейнджер больше не взглянула, словно он был незнакомым прохожим или не стоящим внимания тараканом на стене. В Хогвартсе все было не так, они были врагами и повышенное внимание ему причиталось сполна. Наверное, это что-то вроде ностальгии: Драко захотелось обменятся с ней какими-нибудь колкостями. Когда он видел ее в последний раз, не считая фотографий в газетах? Года два назад?

***

      Ни для кого не стало неожиданностью, когда старшего и младшего Малфоев арестовали. Когда в Хогвартс пришли авроры, из тех, что не принимали участия в битве, Кингсли Бруствер быстро сформировал из них несколько небольших отрядов. Одни занялись пленными пожирателями смерти, другие прочесывали территорию школы. Малфоев, с которыми поначалу никто не знал, что сделать, отвели в один из кабинетов и заперли там. На Люциуса было жалко смотреть. Нарцисса же приобрела неожиданную твердость, которую Драко все чаще стал замечать в последнее время в матери.       - Послушай, милый, - сказала она, крепко, до боли, сжимая его плечи в объятиях. – Пообещай мне, что бы ни случилось, ты выстоишь. Не смей сдаваться, Драко. Даже если будет тяжело, ты должен выжить, слышишь меня.       - Я… я обещаю, - тускло выдавил Драко, совершенно опустошенный. Он считал, что все это пустые слова. Он – пожиратель смерти, и единственное, что его ждет, это жизнь в Азкабане. Но даже эта мысль не вызывала ужаса, только какое-то отрешённое состояние. Ему было все равно. Может оно и к лучшему – оказаться в дали ото всех, запертым в каменном мешке посреди холодного моря.       Вскоре авроры вернулись, чтобы увести их с собой. Нарцисса еще успела сжать ладони сына на прощание, прежде чем их разлучили.       Три дня спустя Драко, Люциуса и тех других, пожирателей что удалось взять живыми доставили в Азкабан. Драко видел Гойла, нескольких других студентов слизеринского факультета и к своему огромному изумлению, заприметил Теодора Нотта. Неужели и он присоединился к пожирателям, покинув Хогвартс во время эвакуации? Драко не ожидал этого от Нотта, не желавшего, несмотря на свои взгляды, присоединятся к последователям Темного Лорда. Эта загадка долго мучила его, лишь значительно позднее он узнал на нее ответ.       А тогда он лишь поймал взгляд Нотта, криво ухмыльнувшегося ему. У него была разбита нижняя губа, но авроры не пожелали тратить магию на простенькое Эпискеи.       А затем Малфой почувствовал жуткий холод и липкий страх окутал его сердце. Он сразу узнал это чувство.       Дементоры все еще охраняли Азкабан.       Позже Драко вспоминал, что он быстро потерял счет времени. Жизнь превратилась в сплошной ночной кошмар, когда границы сна и яви размыты. Дементоры капля за каплей выцедили из него все счастливые воспоминания, оставив лишь память о дурных событиях. Вновь и вновь переживая худшие моменты своей жизни, Драко проникался отчаянием… и отвращением. Он казался себе отвратительным, он был отвратительным человеком. Жалкий трус и слабак, никчемный, бесталанный и ни на что не способный.       К тому же он скоро простудился. Провалявшись несколько дней на холодном полу в бреду с сильным жаром, Драко был уверен, что ему скоро придет конец. Но болезнь отступила, оставив лишь сухой кашель, от которого болели бока и грудная клетка.

***

      В один день дементоров не стало. Драко проснулся и обнаружил, что не чувствует ни мерзкого страха, ни удушающего отчаяния. Сначала он подумал, что наконец-то свихнулся окончательно. Может быть дементоры не властны над безумными? Но потом понял, что их просто нет. Они исчезли. Это было странно, но не вызвало у Драко любопытства. По правде говоря, он не был уверен, что вообще теперь способен испытывать какие-либо чувства.       Следующим изменением, которое претерпел в этот день Азкабан, стал ежедневный паек. Прежде, единственным блюдом, получаемым Малфоем, служила жиденькая омерзительная на вкус и запах похлебка с маленьким куском сухаря, которую он отказывался есть в первые дни. В этот же день у его дверей очутилась миска восхитительно теплой каши с мягким куском хлеба и стаканом чистой воды. Драко с жадностью набросился на еду, и, хотя потом у него несколько часов болел живот, он ничуть не жалел о такой перемене.       Следующие пять дней Малфой отсыпался и отъедался (в один день вместо овсянки дали вполне пристойный суп). Он настолько пришел в себя, что у него даже появились силы поломать голову о причинах такого улучшения жизни узников.       На шестой день, послышался чей-то голос, усиленный Сонорусом, сообщавший о том, что приказом временно исполняющего обязанности министра магии Бруствером, дементоры удалены из Азкабана. Каждого из заключенных в дальнейшем ждал суд, на котором решится его мера наказания. Едва голос стих, Драко впервые услышал голоса других обитателей камер.       На следующий день по коридорам Азкабана стали ходить патрули их новых тюремщиков, а Малфой впервые нашел книгу.

***

      Драко тупо смотрел на книгу в странной обложке, лежащую возле подноса с обедом. Она выглядела непривычно. Это была маггловская книга.       Малфой не спеша пообедал. Он не знал, что кроется за этим нововведением. Может, это шутка? Или они издеваются?       Он не притронулся к ней. Но позднее вернулся, и украдкой, словно его кто-то мог увидеть унес книгу в свой угол с соломой, на которой он спал. Там Драко разглядел свою добычу.       Книга называлась “Скотный двор” и написал ее несомненно маггл, Джордж Оруэлл. Описание выглядело бредовым. Драко скривился и откинул книгу подальше. Ему больше не хотелось спать днем, и скоро он почувствовал, что начнет сходить с ума, если чем-нибудь не займется.       Он с сомнением покосился на книгу.       “На это и расчёт. Они думают, я стану читать маггловскую дрянь.”       Дополнив свою мысль несколькими непечатными выражениями Малфой попытался отвлечься. Получалась плохо.       … Книга несколько дней провалялась нетронутой, прежде чем он сдался. Без дементоров и возможности заняться чем-нибудь, можно было свихнуться даже быстрее, чем при мороке наводимом бывшими стражами Азкабана.       Драко подобрал книгу и начал читать.

***

      Голова у него скоро пошла кругом. История была странная и путанная, хотя возможно Драко так показалось, потому что он и половины не понимал, из того, что читал.       Магглы, вне всякого сомнения, безумны если считают такую писанину литературой Говорящие звери, какая-то чушь о равенстве и другие не менее дурацкие вещи.       Но все же книга достаточно отвлекала от безделья. Дочитав, Драко положил ее возле пустого подноса. Он не сомневался, что на следующий день, там будет другая книга. Так и случилось.       За следующие несколько недель Малфой прочитал больше десятка маггловских книг.       Одни вызывали недоумение, другие в чем-то были забавными. К своему неудовольствию, Драко обнаружил, что он стал гораздо лучше разбираться, в том, что имеют в виду магглы, описывая те или иные вещи.       Среди разнообразных книг, которые ему довелось читать, несколько оставили о себе наиболее яркие впечатления по разным причинам. Например, почитав описание к книге под названием “Гордость и предубеждение” он решил, что подсунув ему эту книгу, они решили оскорбить его (кем бы не были эти таинственные поставщики книг). Но скука и безделье все же одолели его, и он прочитал эту книгу. Она оказалась и вполовину не так плоха, как он о ней думал.       Но самыми лучшими книгами оказались книги о Шерлоке Холмсе. Их написал маггл, который точно знал, как писать интересные истории – Артур Конан Дойл, и Драко приходилось напоминать себе, что это все-таки низкопробная, маггловская литература, которую он удостоил своим вниманием лишь от скуки. Напоминать об этом себе приходилось часто, каждый раз, когда Малфой начинал чувствовать себя слишком уж заинтересованным.

***

      Через несколько дней после того, как у подноса с едой появилась еще одна книга Конана Дойла, “Затерянный мир”, на этот раз не о сыщике, а о журналисте Мелоуне, ввязавшемся в спор двух ученых и отправившемся с ними в экспедицию в поисках динозавров, Драко впервые отвели на допрос.       Дознание вел Аврор Фуллер. Это был невысокий кряжистый человек, с проницательным взглядом зеленых глаз и добрым лицом. Тем не менее, Малфой сразу понял, что с этим магом шутки плохи. Аврора Фуллера, как выяснилось, назначили временным главой отряда авроров, прибывших для охраны Азкабан.       После череды крайне неприятных вопросов, на которые Драко предпочел бы не отвечать, Фуллер вперился в парня тяжелым взглядом. Повисло молчание.       - Мистер Малфой, - наконец заговорил аврор. – Через две недели состоится заседание Визенгамота по вашему делу. С завтрашнего дня сюда прибудут авроры из Министерства. У вас есть какие-либо вопросы?       - Вы не знаете, что с моей матерью? – выпалил Драко.       На лице Фуллера промелькнуло странное выражение.       - С ней все в порядке. Она сейчас в Малфой-мэноре, насколько мне известно.       Малфой ничего не ответил, чувствуя, как по телу разливается облегчение. Мама в порядке, она дома.       - Вы ведь не собираетесь отрицать свою вину на суде? – неожиданно спросил аврор.       - Нет, - тускло выдавил Драко. Он надеялся, что его больше ни о чем не будут спрашивать. Сейчас ему меньше всего хотелось что-то объяснять.       - Я так и знал, - хмыкнул Фуллер и взмахнул палочкой. Дверь его кабинета открылась.       - Между прочим, - как бы невзначай заметил Фуллер, когда его подчиненные уводили Драко, - вы второй заключенный, кто читал маггловские книги.       Малфой обернулся в дверях, хотя авроры уже подталкивали его к выходу.       - А первый – это Теодор Нотт? – спросил он.       Уголки губ Фуллера дернулись, словно он собрался улыбнуться, но он лишь коротко кивнул.

***

      Следующие недели слились для Драко в сплошной кошмарный калейдоскоп. Прибывшие авроры и чиновники из Министерства были отнюдь не так доброжелательны, как Фуллер. Они не гнушались применять легилименцию и сыворотку правды.       - Разве показания, полученные под сывороткой правды засчитываются Визенгамотом? – спросил Малфой. К его голосу вновь вернулись пренебрежительные нотки.       Крепкий молодой аврор, Бейтс, так и взвился. Запустив в Драко Инкарцеро, и наложив Силенцио, он подскочил к нему и нанес несколько точных ударов. Малфой услышал неприятный хруст, прежде чем ослепительная вспышка боли накрыла его с головой.       - Ну что сделаешь теперь, пожалуешься своему папаше? – издевательски спросил Бейтс.- Только вот ведь досада, он теперь тоже в Азкабане. Так что не выпендривайся, Малфой.       Аврор еще раз чувствительно двинул ему по ребрам, а затем пробормотав Эпискеи избавил Драко от всех следов экзекуции. Мэтьюз, из Отдела Магического Правопорядка, присутствовавший при этой сцене, стыдливо отводил глаза и не делал никаких попыток вмешаться, хотя произошедшее ему было явно не по душе.       Другие допросы, хоть и были неприятными, но с этим не смог сравнится ни один. Наконец, настал день суда. Драко позволили воспользоваться душем, который, как он предположил, пользовались здешние авроры. Ему также выдали чистую мантию, и Драко был уверен, что ее прислала мама. Больше всего его поразило собственное отражение в зеркале. Неужели этот тощий, как скелет, кадавр с запавшими глазами и лохматым гнездом на голове – это он?

***

      Его судили полным составом Визенгамота. Драко Малфоя обвиняли в тройном покушении на Альбуса Дамблдора, причинении вреда здоровью Кэти Белл и Рональду Уизли, а также в пособничестве темному магу Тому Реддлу, известному как Лорд Волдеморт. Свидетелями выступали, помимо многих других, Поттер и Грейнджер.       На членов Визенгамота заявление Драко о том, что он признает свою вину не произвело особого впечатления. Малфой краем глаза заметил, как вздрогнула Нарцисса, тоже присутствовавшая на суде. Но, похоже, у судей уже было наготове какое-то решение. Дальнейший ход суда, показался Малфою каким-то фарсом. Как во сне, спустя несколько часов, он выслушал свой приговор.       - Учитывая, что мистер Малфой присоединился к пожирателям смерти под угрозой смерти близким людям, а также ввиду того, что на момент вступления в данную организацию подсудимый являлся несовершеннолетним, мы полагаем, что два месяца в Азкабане, из которых один месяц был проведен в присутствии дементоров, на данный момент достаточная мера. Драко Малфой, над вами будет установлен надзор в течение следующего года. Вы должны будете отправится в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс, для завершения обучения. В течение года, вам запрещено использовать магию за пределами Хогвартса. Вам также запрещается покидать Магическую Британию в течение последующих трех лет. Любое правонарушение или несоблюдение судебных постановлений будет караться немедленным бессрочным заключением в Азкабане. Подсудимый, вам понятен приговор.       - Да, - только и сумел выдавить Драко. Лишь позднее он узнал, что все заключенные студенты получили сходный приговор.       Шум и суета сразу захлестнули его. Он машинально сжал руку подошедшей матери, бездумно проследовал к волшебнику, наложившего на него заклятие Надзора. Они с матерью вернулись в Малфой-мэнор. Драко с удивлением рассматривал разгромленный дом.       - Что здесь произошло? – произнес он.       - Здесь проводили обыск за обыском, милый, - сказала Нарцисса и наконец крепко обняла его. – Но это ничего. У нас еще есть три домовика. И мы сами. Мы восстановим все!       - А отец?..       Нарцисса не смогла сдержать слез.       - Его судили за два дня до тебя. Семь лет в Азкабане. Затем его судьбу решит специальная комиссия.       Драко почувствовал, как что-то оборвалось в его душе. Он не мог и слова вымолвить. Лишь обнял мать, и так они долго простояли в молчании.

***

      Драко с ужасом думал о возвращении в Хогвартс. Одна мысль об этом, вызывала у него желание вернуться в камеру в Азкабане, и никогда не выходить оттуда. Он был уверен: год окажется настоящим кошмаром. Его ждет всеобщая ненависть, и наверняка, даже его собственный факультет будет считать его предателем изгоем.       Реальность оказалась вовсе не такой безрадостной. Слизерин показал себя как образцовый факультет, всеобщее отчуждение и презрение лишь сплотило его. Студенты факультета быстро сообразили, что ходить по одиночке теперь – весьма опасное мероприятие. Навлекать на себя неприятные проклятия и заклинания, пущенные исподтишка или в открытую, никому не хотелось. Все передвигались группами. Там, где возникал конфликт, слизеринцы дружно сплачивались и стояли за своих насмерть. И даже Забини, который прежде держался особняком, стал щедро растрачивать свои неисчерпаемые запасы ехидства на споры с представителями других факультетов.       Вскоре слизеринцев оставили в покое. Они оказались крепким орешком, и другие факультеты решили, что связываться с ними чревато неприятностями. Директор МакГонагалл строго следила за дисциплиной и щедро наказывала студентов за драки, не делая никаких различий между факультетами.       Драко не чувствовал себя изгоем. Хотя Крэбба больше не было, а с Гойлом общение стало натянутым, он нашел себе интересного собеседника в лице Нотта. Да и Пэнси в те времена еще не достигла глубин отчаяния и составляла вполне приемлемую компанию.       Поттер и Уизли не вернулись в Хогвартс, чему Драко был несказанно рад. Грейнджер вернулась, и каждый раз при взгляде на нее он вздрагивал. Ему часто снилось в кошмарах, как его тетка пытает ее. К тому же он теперь испытывал странное чувство, всякий раз, когда они сталкивались на уроках. Лишь некоторое время спустя, он понял, что это стыд.       Однажды он пришел в библиотеку, и обнаружил, что она забита под отказ. Единственное свободное место оказалось за столом напротив Грейнджер. Он поколебался, но все же подошел. Ему потребовалось вся храбрость чтобы спросить:       - Я могу здесь сесть?       Грейнджер настороженно посмотрела на него, и огляделась. Драко заметил, как подозрение покинуло ее взгляд, и она расслабилась. Дождавшись ее кивка Малфой сел и раскрыл книгу. Он чувствовал, как все смотрят на них и напрягся. Однако, мало по малу, все вернулись к своим книгам, поняв, что они с Грейнджер не собираются устраивать сцену.       Привычка сидеть с Грейнджер за одним столом в библиотеке осталась с Драко надолго. Они даже иногда обменивались колкостями, хотя он и держал себя в руках. Отправляясь в Хогвартс, он пообещал матери, что не будет вмешиваться в неприятности и привлекать к себе лишнее внимание. Теперь приходилось следить за своим языком и слово “грязнокровка” больше не срывалось с его губ.       Но Рождество, кроме подарков от матери, Пэнси и Нотта, Драко получил странный неподписанный сверток. Повертев его в руках, он разорвал грубую оберточную бумагу и вытащил небольшую книгу. “Заводной апельсин” – гласило название. К подарку прилагалась записка.       Эта книга может показаться тебе сложной и неприятной. Тем не менее, я надеюсь, что ты дочитаешь ее до конца сделаешь кое-какие выводы.

Фуллер       Драко прочитал эту книгу, хоть и с трудом. Он окончательно убедился в том, что магглы неисправимые извращенцы. И все же, он часто думал о ней. Мысли его то и дело возвращались к главному герою, который хоть и пережил столь многое, но так и не сделал никаких выводов из случившегося. Еще Драко думал о словах Фуллера.       Ближе к концу года, он поцапался с Грейнджер. Они столкнулись в коридоре, когда Драко возвращался с тренировки по квиддичу. Он снова был ловцом, и в этом году команда Слизерина показала себя хорошо. Если бы они выиграли последний матч, Слизерин бы завоевал Кубок в этом году.       Они перекинулись парой слов, и Драко не удержался и похвалился, мол Кубок в этом году получит их команда. А потом Грейнджер будничным тоном сказала, что в этом году Гарри нет, и такое вполне возможно. Одно упоминание о Поттере в таком контексте взбесило Драко до крайности. Конечно он сказал пару грубых слов, и уже собрался произнести свое коронное ругательство для Грейнджер, но осекся. Впрочем, она похоже догадалась о несказанном.       - Знаешь, Малфой, я так и думала, что ты ничему не учишься. После всего что, произошло, все еще судишь людей по происхождению… - она покачала головой и вздернув нос, ушла по коридору, оставив Драко смотреть ей вслед.       Он сразу вспомнил, а главном герое “Заводного апельсина” Алексе. Он не сделал никаких выводов, а сделал ли их сам Драко? Малфой и сам уже не знал, как относится к чистоте крови. Он старательно отгонял от себя любые попытки поразмыслить об этом, а может как раз это то, что нужно было сделать?       …Слизерин и в самом деле выиграл Кубок в том году, но никому это не принесло радости. Когда Малфой поймал снитч, гробовая тишина опустилась на поле. Затем трибуны Слизерина взорвались радостными криками. Комментатор сухо объявил о победе слизеринской команды.       С поля игроки победившей команды уходили под свист и разочарованные выкрики трех факультетов. Как ни старались болельщики-слизеринцы, этот шум было не перекрыть. МакГонагалл пыталась всех утихомирить, но есть вещи, над которыми даже самый авторитетный директор Хогвартса не властен.       В гостиной Слизерина стояла мрачная тишина. Команда валялась на диванах, как выпотрошенная и ни у кого не было сил радоваться.       Нотт подошел к Драко и хлопнул его по спине.       - Все-таки мы им показали!..       Экзамены, прежде вызывавшие столько тревог и волнений, проскочили незаметно. Драко был уверен, что по крайней мере не завалил их все. Последний раз он видел Грейнджер на Прощальном пиру.

***

      С тех пор, как Грейнджер приходила с инспекцией в лавку Коффинса, прошла неделя. Драко чувствовал словно оказался во временной петле. Память все возвращала и возвращала его в прошлое и он проводил за воспоминаниями куда больше времени, чем следовало.       Ему удалось починить семейные часы. Коффинс был очень доволен и даже обещал прибавить зарплату. Малфой лишь бледно улыбнулся на его слова. Хотя Драко не нуждался в деньгах, ему понравилось добиваться чего-то своими силами.       За завтраком он обдумывал очередные заклятия для починки других предметов, доверенных ему Кофинсом. Нарцисса отложила “Ежедневный пророк” и Драко притянул газету к себе. На первый взгляд никаких значимых событий не происходило, но одна заметка привлекала внимание.       Это было краткое сообщение о смерти Огастоса Флинта в результате отравления. Неизвестный источник из Министерства сообщал, что предположительно, использованный яд был маггловского происхождения. Драко нахмурился. Разве такое возможно? Он считал, что маггловские яды не действуют на магов. К тому же, Драко знал Огастоса, много лет назад он иногда приходил к ним домой на ужины. Этот старик приходился дальним родственником Маркусу Флинту и в последнее время жил за границей.       Впрочем, уже к обеду, Драко и думать забыл об Огастосе. В лавке Коффинса в тот день был напряженный день, а количество неисправных магических вещей превысило все разумные границы. И даже хозяину лавки пришлось заняться починкой.