Сборник про Первый дом

Охапка сухих еловых веток вспыхнула ярким пламенем, выхватив из темноты стволы ближайших деревьев, сжатые в замок пальцы и тревожный блеск глаз. Маглор поднял голову. Маэдрос сел на поваленное бревно по другую сторону костра. Поежившись от ночной сырости, он накинул на плечи плащ, стряхнул с волос капли, мелкие веточки и сухие иголки. — Я обещал тебе подумать над твоими словами. Я подумал и сейчас отвечу. Вопреки сказанному, Маэдрос надолго замолчал. — Представь, что ты читаешь книгу, — наконец сказал он. — На героя одно за другим сваливаются злоключения, ты сочувствуешь ему, надеешься на хороший конец и всей душой желаешь ему удачи. Но твои переживания ничего не стоят, ведь книга уже написана, и судьба героя решена. Ты перевернешь страницу и узнаешь, что будет дальше — будет ли выигран бой или боец потерпит неудачу. Улыбнется ли влюбленному его счастье или пройдет мимо. Решит ли мудрец очередную загадку или перед ним откроются иные бездны. От тебя не зависит, что будет дальше. Маглор настороженно посмотрел на брата. — Что, похоже? Ведь мы тоже — листаем книгу, сердце замирает, и мы дрожим от ярости, и боимся провала, и взываем к Стихиям глубоко в душе, в тайне друг от друга — ведь так? — усмехнувшись, спросил Маэдрос. — Ты тоже это заметил? — Я? Нет, — покачал головой Маглор. — А ты…. Ты давно так думаешь? — Я не думаю, я так чувствую. В прошлый раз чувствовал. И в позапрошлый. Над костром повисла тишина, нарушаемая только потрескиванием костра да шорохом редких капель дождя, стучащих по листьям. — Это мой ответ, Кано. Книга написана, ничего нельзя изменить. Остается только набраться мужества и перевернуть страницу. — Нет! — воскликнул Маглор. — Ты ошибаешься. — Ты думаешь, что мы можем выбирать, и что еще можно что-то исправить? Предлагаешь согласиться на предложение Эонвэ, отправиться в Аман и предстать перед судом? Лицо Маэдроса изменилось, и Маглор с удивлением обнаружил, что он улыбается — очень мягко, одними глазами, как давно уже не было. — Знаешь, в детстве, когда книжка оказывалась слишком страшной, я думал, что можно захлопнуть ее и засунуть подальше на полку или даже забросить в угол, и все, все страхи исчезнут, и все будет хорошо. Можно даже фантазировать о том, что героя ждет удача, беды обернутся веселыми приключениями, а испытания будут пройдены с честью. Но мы не дети, Кано, мы больше не можем себе позволить прятаться. Страницы книги никуда не исчезнут, если убрать ее подальше. В костре обломилась прогоревшая ветка, в черное небо взметнулись искры. — Даже если сжечь ее, — тут лицо Маэдроса снова стало жестким, в глазах появились безумные огоньки, — все равно, тенгвы были написаны однажды, и тот, кому принадлежало перо, помнит, о чем они говорят. Ничего не исправить. — Но, Майтимо, тебе не кажется, что это слишком жестоко? Ведь мы свободны, и никто не может запретить нам выбирать судьбу — ни квендо, ни человек, и никто из Валар. Кто же этот безжалостный писец, чья рука чертила тенгвы, кто лишил нас этого права? — Свободны? — Маэдрос усмехнулся так широко, что блеснули зубы и резче проступили шрамы. — Может, вся наша свобода и состоит в том, чтобы продолжать читать? Не отводить глаза, не прятаться. Пусть это единственное, что я могу, пусть мой вызов и жалок перед лицом того, кто писал эту книгу, чья рука держит перо. Но я его брошу. И я надеюсь, что у меня хватит сил рассмеяться ему в лицо! Пламя взметнулось, огонь отразился в потемневших глазах. — Майтимо… — выдохнул Маглор. — Это книга о нас, я хочу прочитать ее до конца, узнать, чем она закончится. А может быть даже, она для нас. Моя рука не дрогнет, я готов. Да и терпеть не долго, осталась последняя страница. Ты со мной, Кано? — Всегда. Маглор протянул руку и сжал горячую ладонь.