Вроде и не было ничего, а столько всего было...

- Что-то ты поздно сегодня, опять старый хрыч отчёт заставил переделывать? – немолодой полноватый охранник поднялся из-за стола и, взяв увесистую связку ключей, побрёл к главной двери. – Уже третий день самым последним из офиса уходишь. Совсем он тебя затерроризировал, гад. - Не бурчи, Гюнтер, - Билл обмотал вокруг шеи длинный шарф и, застегнув тёплую куртку, поправил лямку дорожной сумки на плече. – Я дела сдавал. Уволился и сегодня уезжаю в Мюнхен. Хватит с меня работы «на дядю», пора своё дело открывать. - А я всегда говорил, что с твоими мозгами самому руководить надо, а не чьи-то прихоти исполнять. Не понимаю, зачем ты вообще в «офисный планктон» подался. - Начальный капитал собирал и опыт накапливал. Зато теперь и клиентская база имеется, и рынок знаю, и связи нужные в достатке. Самое время уйти в свободное плавание. - А белки твои как же? – мужчина по-доброму усмехнулся, хлопнув парня по плечу. - А белки уже месяц как в Мюнхене. Новое место обживают. Билл отзеркалил улыбку и, махнув рукой, шагнул в темноту. Февраль в этом году выдался на редкость серым и дождливым. Постоянные ливни и слякоть навевали сонливость и апатию. В такие вечера особенно остро чувствовалось одиночество, словно каменные стены, окружившие со всех сторон. Но как бы ни хотелось сорваться с места и помчаться туда, где находился весь смысл его жизни, контракт связывал по рукам и ногам. Отработать месяц, обучить своего приемника, сдать дела – не велика плата за долгожданную свободу. Билл замер посреди безлюдной улицы и, вдохнув полной грудью холодный воздух, улыбнулся, ощутив на лице капли набирающего обороты дождя. Как же давно он не замечал этих мелочей. Работая с раннего утра до поздней ночи, только и успевал, что принять душ да провалиться в крепкий сон без сновидений. Он не мог себе позволить даже выходные, забирая горы отчётов и незавершённые проекты домой, лишь бы быстрее разобраться со всеми делами и не застрять в этом опротивевшем городишке ещё на пару лишних недель. Когда-то он любил Берлин. Когда-то он был здесь счастлив. Но рутина и желание больше заработать поглотили с головой, заставляя забыть даже о тех, кто так в нём нуждался… Молодой человек тряхнул головой, смахивая с коротких светлых волос капли дождя и, накинув тяжёлый капюшон, побежал к дороге, свистом подзывая такси. - До центрального вокзала и как можно быстрее. - Нет проблем! *** - Вы, наверное, шутите?! – Билл скинул сумку на землю и, выхватив из рук молоденькой проводницы свой билет, ткнул в него пальцем. – Билет на имя Уильяма Каулитца! Это я, вот паспорт! Отправление в двадцать три тридцать с центрального вокзала, вторая платформа. Это здесь! – Билл обвёл рукой периметр. – Вагон номер семь. Это он! – парень со всей силы стукнул кулаком по металлической обшивке. – Третье купе, второе место! И вы мне заявляете, что оно уже занято? Вы в своём уме?! - Н-но, я же не виновата, - пролепетала девчонка, опуская виноватый взгляд в список пассажиров. – Вот, у меня отмечено, что второе место в третьем купе занято, пассажир уже давно на месте. Я его помню. Он почти самый первый пришёл. - Да плевать мне на то, когда он пришёл! Мы здесь не в игры играем - кто первый, тот и молодец! У меня на руках оплаченный билет, до отхода поезда пять минут, а вы мне предлагаете идти разбираться в кассы? - Но я же не виновата… - девушка со слезами на глазах взглянула в красивое, но такое взбешённое лицо, и чуть не заорала, когда Билл, одной рукой подняв с земли сумку, другой обхватил её под коленями и забросил на своё плечо. - Ты не виновата, я не виноват, тупые кассиры не виноваты. Значит, будем искать выход из этой ж*опы, - он бодро прошагал по узкому проходу и, остановившись напротив своего купе, опустил ошарашенную девушку на пол. – Извини, это была вынужденная мера. Распахнув дверь, Билл прошёл внутрь и закашлялся. Накурено было так, что глаза заслезились. - Что это?! Да как он… да что же это… - проводница в ужасе осмотрелась по сторонам и схватилась за рацию. – Я вызову полицию! Это беспредел какой-то! - Не надо полицию, – Билл осмотрел стол, на котором стояла ополовиненная бутылка «Бейлис», задержал взгляд на окурках «Кент» в хрустальной тарелке и обернулся к застывшей девушке. – Вот, - он достал из бумажника пару крупных купюр и, мило улыбнувшись, добавил ещё одну. – За нарушение правил и моральная компенсация. Я так понимаю, на второе место в этом купе нет желающих? Значит, я могу расположиться здесь. А за этим хулиганом я прослежу. - А вдруг по дороге, на промежуточных станциях… - Если что, переселите меня на любое другое свободное место. В конце концов, билет у меня есть, и я имею право здесь находиться, – Билл ненавязчиво подтолкнул девушку к выходу. - Да, хорошо… тогда… прибытие в семь тринадцать. Вагон - ресторан через два от вашего, – она махнула рукой влево и, услышав сигнал к отправлению, рванула к выходу. Билл прошёл в купе, бросил сумку на полку, и как был в одежде, уселся на мягкий матрас, застеленный кипельно белой простынёй. Напротив него, положив голову на сложенные на столе руки, дрых его попутчик. Широкие брови то и дело хмурились, образуя грозную складку. Пухлые губы что-то неразборчиво шептали, иногда сжимаясь в тонкую полоску. А кончики пальцев периодически вздрагивали, словно паренёк пытался ухватить что-то ускользающее. Тепло улыбнувшись, Билл скользнул взглядом по пшеничным дредам и, взяв со стола бутылку ликера, сделал большой глоток. - Бейлис. Мятный шоколад. А ты не изменяешь своим привычкам, правда, Томми? *** Три года назад - … и вот стою я, как идиот, со спущенными штанами, а он ревёт белугой, сопли по щекам размазывает, что-то бормочет. Я говорю: «Ты сосать-то будешь?», а он: «Я не умею!». Спрашиваю: «А чего тогда со мной в туалет попёрся?», а он… - Тихо! – Билл прервал «дико увлекательный» рассказ товарища и выставил вперёд ладонь, давая понять, чтобы тот замолчал. - А он… - Да заткнись ты! Оглядевшись по сторонам, парень вскочил с лавочки и бросился к кустам, из которых доносились тихие стоны. Продравшись через густые заросли, он выскочил на небольшую поляну и прислушался. Стоны стали громче. - Эй, кто здесь? Билл вытащил из кармана мобильник и, включив режим фонаря, направил в сторону, откуда доносился сдавленный хрип. Под раскидистым орешником лежал молодой человек в мешковатой грязной одежде. Разбитые в кровь губы, содранные костяшки рук, наливающийся синяк под глазом, всё говорило о том, что он не просто запнулся о корягу. - Парень. Эй, ты можешь говорить? Как ты здесь очутился в два часа ночи? – он подошёл ближе и, присев на корточки, вгляделся в черты лица. Парнишка оказался моложе, чем предполагалось изначально. - Что тут… ух, ёпт… - Адам подскочил к другу и растерянно уставился на избитого подростка. – Кто это его так? - Можно подумать, тут мало отморозков, – Билл убрал с лица парнишки длинные дреды и покачал головой. – Звони в скорую, он в отключке. - Ты сдурел?! Я только под залог вышел! Да если меня рядом с ним застукают, догадайся, на кого его повесят! - Тогда вали отсюда и поживее! – он набрал номер и, продиктовав адрес, бросил яростный взгляд в сторону мнущегося в нерешительности товарища. – Проваливай, я сказал! - Билл, ну, ты же понимаешь меня, да? Я... ну… ты же меня знаешь, – Адам попятился и, кинув тихое «Прости», скрылся в кустах. - Вот так вот, чувак. В этом мире каждый только за свою задницу переживает, – усевшись на землю, Билл порылся в карманах и, достав носовой платок, стал стирать кровь с разбитого лица. – Красивый-то какой! – он приподнял голову подростка и, положив себе на колени, принялся за кровавые разводы вокруг распухших губ. – И что тебя среди ночи к клубу принесло? Тут же сборище отбросов. Не убьют, так вы*бут. Кстати… Парень нагнулся и, задрав длинную футболку, проверил джинсы. Намёка на то, что их снимали, не было, как и синяков на теле. - Да ты счастливчик, пацан. - Думаешь? – хриплый голос раздался так неожиданно, что Билл дёрнул ногами, подкинув голову пострадавшего. – Б*я!!! Ты сдурел?! Нехер пугать! – он взял себя в руки и, уложив парнишку поудобнее, заглянул в широко распахнутые глаза. – О-о-о, да у нас тут кто-то обдолбан по самое небалуйся. - И ничего я не обдобла… облобда… я не наркоман! – подросток отвернул голову и попытался встать, тут же заваливаясь обратно и завывая от боли. - Где больно? Билл опустил ладони на живот юноши и, сдвинув его руки, стал несильно нажимать. Парнишка сдавленно застонал, а когда пальцы коснулись рёбер, громко вскрикнул, вцепляясь в рукав кожанки. - Рёбра. Возможно, трещина или даже перелом. Так какого чёрта ты тут делал ночью? - Напиться захотел, а магазины закрыты. - И я смотрю, тебе всё же налили… и не одну порцию. Как тебя в клуб-то пустили? Ты ж зеленый совсем. - Меня друг провёл. - А где был твой друг, когда тебя тут на запчасти растащить пытались? И за что вообще тебя так? - Друг ушёл. Ему его баба позвонила. А избили меня за то, что не дал. Жирный мужик хотел меня тр*хнуть, а я ему по роже врезал, - парнишка с гордостью взглянул на Билла, кося уцелевшим глазом. – Пусть я получил, но и ему досталось не хило. - Да ты тигр! – Билл захохотал и, подняв с земли телефон, принял входящий звонок. – Да-да, я вызывал. За клубом заросли орешника, мы на поляне. Он не сможет дойти, кажется, рёбра сломаны. Ну что, тигр, давай прощаться? - А, может, я лучше домой? - А, может, перестанешь молоть чепуху? - Меня ж мамка убьёт. - Не боись. Не будет она трогать травмированного сына. А вот за то, что обдолбался, надо бы ремня всыпать. - Да не долбался я! Я Близ пил. - Чего пил? - Близ… или Булиз… или Блязь… сладкая хрень в общем. - Бейлис, – Билл усмехнулся и провёл кончиками пальцев по запачканной грязью щеке подростка. – Тебя как зовут-то, тигр? -Томас, а тебя? *** - Билл! В тишине собственное имя прозвучало как выстрел. Билл вздрогнул и, вынырнув из воспоминаний, уставился в карие глаза напротив. Сердце в бешеном ритме застучало где-то в горле, по спине пробежал холодок, ударяя жаром в затылок, а пальцы почему-то мелко задрожали. Томас расфокусированным взглядом скользнул по знакомому лицу и, прошептав: «Да, нее. Не может быть», рухнул обратно на сложенные руки.