* * *
- Отъехали? - Ррр-ряв? – низко и напористо вторил другой мешок. Третий мешок, тот что поменьше, молчал; лишь иногда тихонько и нервно всхрюкивал. - Да нишкни ты!.. Еще ж часа не прошло, голяк кругом, ваши с башен пялят - мы ж с Дороти тут как таурен в... гоблинской цирюльне! – прежнему голосу уже было не так смешно, как раньше. - Вирр, Риллюшка, пожалуйста, ну потерпите еще немного! Зато совсем надежно выйдет... - Ну и цирк тут у вас, – вступил новый, бесстрастный, по-настоящему спокойный голос с соседней повозки. Даже не верилось, что его обладатель и правда находит в происходящем что-то веселое.* * *
Старый тракт, хотя и шел от Перевала вовсе не по голой равнине, а тянулся меж невысоких предгорных холмов, с башен Ворот, тысячелетия назад встроенных в края скал, все-таки просматривался достаточно далеко – опасения Харману и Хессы, как и их призывы к терпению, были вполне обоснованы. Не говоря уже о том, что син’дорай считали своим прямым союзническим долгом приглядывать за покинувшим их земли караваном – по крайней мере, пока он оставался пригляду доступен: даже внутри разбросанных по Чумным Землям одиноких анклавов и аванпостов было отнюдь не безопасно. Что ж говорить о местности открытой – случалось, и Плеть, и отчаянные банды из выживших былых граждан Королевств нападали на конвои прямо у перевала. Посему только когда караван отошел на достаточное число миль, а скалы и холмы основательно заслонили башни Врат, измученные воздержанием девочка-син’дорай и тигр наконец-то были выпущены на волю. А точнее, Капитан конвоя, остановив колонну, возможно сочтя среди прочего, что бесплатный цирк для дисциплины не полезен, велел вскрыть мешки. И дело было вовсе не в удобстве распаковки контрабанды: в голове каравана послышались отрывистые команды на гуттерспике, и конвой, до того возглавлявший колонну, зашевелился – Каратели разделились на авангард, арьергард и фланговое охранение, Темные Следопыты на своих рогатых некроконях попарно рассыпались веером на полдень, восход и закат, а двое из четырех Ловчих Смерти припустили к ближайшим господствующим высотам по обе стороны от Дороги - разумеется, накинув незримость (на жаргоне Лазутчиков – схлынув). Пока шло перестроение, Капитан с то ли охранником, то ли ординарцем добежал (видимо, внешние атрибуты командирского статуса его трогали мало, либо игнорировались воскресшими мертвецами в принципе) до хвоста колонны и коротко отдал спутницам Вирр распоряжение. Потом, дождавшись, когда эльфийка и тигр выберутся из мешков, Капитан - через своего подчиненного - приказал каравану выступать и некоторое время (видимо, давая Вирр и Риллю прийти в себя и «размять лапы») шел наравне с Дороти и компанией молча. Затем он, сочтя некий момент подходящим (вероятно, заметив, что Вирр уже принялась его разглядывать, высматривая и про себя толкуя знаки, нашивки и всяческие инсигнии, а тигр уже нацелился разведать окрестности), представился: - Мое имя Захария Гумберт. Я командую этим караваном и конвойным отрядом. Провизор Ее Величества предупредил о вас. Ты и ты, - он указал на Вирр и Харману, - в Чумках первый раз? Те кивнули. - Меня слушаться беспрекословно. Сами от каравана ни на шаг. Твоего зверя, - подчеркнул он, посмотрев на Вирр, - это касается в первую очередь. При нападении ваше место… - он мгновение подумал, - здесь; будете прикрывать Жрецов. После нашего разговора, не откладывая, сходи вон к той повозке, третьей от вас – там припасы. Возьмешь стрелы, чтобы в бою не считать. Стрелы хорошие, ваши. Все понятно? - Да, командир, - коротко ответила Охотница и принялась разъяснять огорченному Риллю положение. - Теперь с тобой, Шаманка, - продолжал Захария. – Посвящение? - Н-неполное, - уделяя внимание, скорее, своему бубну, буркнула Харману. - Степень овладения духами? - Да ты че, мужик? – сразу вскинулась орчица. - Кто тут кем вааще владеет? Как духами владеть можно? Ну или предками своими, че они тебе, кошма или горшок, что ли? «Мера доверия духов» надо говорить, во! - Познавательно, – спокойно кивнул Капитан. - Но у нас Шаманов нет и разбираться в твоих тонкостях мне без надобности. Главное, - он отчетливо надавил голосом, - чтобы разбиралась в них ты. А вот что у нас точно принято, орк, так это не перебивать. Если понятнее для тебя - на время похода считай меня своим священным духом, уважаемым предком, отцом родным или хоть вождем племени – на твой выбор. Но больше повторять не буду. Это – ясно? Харману рассматривая окрестности, угукнула. - Не слышу, – с оттяжкой процедил Захария. - Да… командир. - Хорошо. Духов попусту не зови – только если на караван нападут, поняла? - Да, старшой, - подозрительно покорно ответила орчица. - С тобой все. Ты, - он перевел взгляд на Хессу, - тебя помню. Без Класса по-прежнему? - Так точно, Капитан Гумберт! – бодро и немного рисуясь, отдала честь мертвячка. - Ясно. Зря не рискуй – мне сказали, понимать неруба пока можешь только ты. Но бездельничать все равно не позволю. До исхода дня найдешь того, кто станет твоим походным наставником. К вечеру доложишь. Все понятно? - Четко и ясно, Капитан! Захария оглядел всех, включая и прислушивающуюся (чем бы то ни было) Дороти, помолчал, затем медленно произнес: - А теперь, главное. Зря не рискуйте все, но помните: теперь главная задача конвоя - довести нашего уникального собрата до Города. Любой ценой - из этого и исходите. У меня все. Он козырнул и было припустил в голову каравана, когда мертвячка решила повторить свой недавний бессмертный подвиг и заметила: - При всем уважении, Капитан, ее, - выделила Хесса голосом, - нашего собрата, зовут Дороти. Капитан Карателей Ее Величества Захария Гумберт внимательно снизу-вверх присмотрелся к уникальной Отрекшейся и, не глядя на Хессу, коротко ответил: - Учту. Капитан умчался в голову продолжавшей движение колонны. Хесса, чуть прибавив шаг, поравнялась с передним фургоном и завела беседу с одной из Жриц (не то была с ней знакома ранее, не то, во исполнение приказов Захарии, спешно искала наставничества). Вирр, по примеру мертвячки, тоже решила, что называется, на верхнюю полку фиал не ставить: стрел, взятых из дома шесть дней назад оставалось всего ничего (как сказал бы все тот же Полтораух - на полтора тролля без одной коленной чашечки) – посему рекомендации, выданные командиром, более чем соответствовали желаниям самой Охотницы. Высказав все еще дувшейся Харману нечто ободряющее (по крайней мере, на взгляд самой Вирр), эльфийка быстро добежала до вожделенной третьей-от-них повозки, на глаз определила интенданта и осведомила его о распоряжении капитана и своих потребностях. Обратно она вернулась с приятно потяжелевшим тулом и двумя свертками стрел про запас (и правда, не носиться же в бою между Жрецами и передвижным складом). Уговорившись с главным целителем («Старший фармацевт Эльрик - к вашим услугам, Высшая…»), где именно припрятать боеприпас так, чтобы, случись что, и достать можно было быстро, и у лекарей под руками не мешался, Вирр, краем глаза привычно не выпуская из виду Рилля, огляделась. Разведчики, покинувшие караван на привале, все еще не возвращались; лишь иногда на вершинах тянувшихся вдоль дороги холмов мелькали характерные коннорогатые силуэты Темных Следопытов; а Лазутчики не объявлялись и вовсе. Каратели, оберегавшие караван справа и слева, напряженно вглядывались в порывающее холмы редколесье. Рядом Хесса и Жрица о чем-то оживленного болтали на гуттерспике. Воспользовавшись первым же просветом в их беседе, девочка представилась Отрекшейся. - Вильгельмина Хоккер, - церемонно ответила мертвая барышня на неплохом талассийском, склонив голову. - Но можно просто Мина, если вас устроит. - Как вам будет угодно, - кивнула Вирр. – Скажите, Мина, отчего подобные предосторожности? Мы ведь даже от Перевала как следует не удалились? - Посмотрите, - указала Вильгельмина на восход, - видите, там, за холмами, почти у самых гор, маленькая пирамидка? Вы хоть и живая, но Высшая и наверняка сможете разглядеть. Не сразу, но Вирр все же заметила едва виднеющееся за размытыми туманом вершинами скал нечто, и впрямь напоминающее упомянутую фигуру, разве что сильно уплощенную. Она кивнула. - Это лишь навершие огромного зиккурата Мазра’Алор, древней святыни троллей племени Моходеров. Вы, конечно, знаете о них? – уточнила Жрица. - Да, - подтвердила Вирр, - но разве они опасны? После поражения Империи Амани в Тролльских войнах их ведь осталось очень мало; они вышли из племенного союза и отступили вглубь местных лесов. Я читала, что хум’аноре легко сдерживали остатки Моходеров все три последующих тысячелетия, все больше оттесняя их к горам. Еще я слышала, что во Второй Войне они примкнули к Орде, но, хвала Белоре, ненадолго… Жрица нарочито, по-живому, вздохнула. - Вероятно, Виеринраэ, вы читали еще старые, кель’дорайские учебники. Или наставники Высших не сочли нужным поведать Ученикам о последних событиях. Чума Плети все изменила; не избежали её последствий и Моходеры. Она замолчала. Вирр, ожидая непеременного продолжения, какое-то время терпела; когда же любопытство пересилило и так не особо любимый эльфийкой син’дорайской этикет (если, конечно, он не давал возможности позлить орчицу), Охотница осторожно поинтересовалась у задумавшейся о чем-то своем Мины: - Сударыня, а разве Чума Севера поражает троллей? - Все не так просто, эльф, - вступил в разговор идущий по другую сторону повозки незнакомый и не представившийся Жрец, судя по выговору, пренебрежению к родовым окончаниям в именах народов и легкому, но все же уловимому оттенку превосходства в речи(116), родом из Гилнеаса. Видимо, не все Отрекшиеся забывают свои прежние привычки, отметила про себя Вирр. – Узнав, что Чума опасна лишь для людей, тролли попытались воспользоваться случаем и отбить свои земли. В том, что в Лордероне тогда не осталось ни одного живого – даже тех, кто волею небес смог избежать проклятья Артаса – не в последнюю очередь, вина Моходеров. - Но даже если они и живут по-прежнему в том, что осталось от Зул’Машара(117), руины очень далеко от нас… - попробовала возразить Вирр. Мина и ее коллега, дополняя друг друга, пояснили – первое воодушевление троллей оказалось преждевременным, как и, вероятно, обильные благодарственные жертвы их жестоким зверобогам. Да, проклятье нежити было бессильно перед крепкой природой древнего лесного народа, однако, брало свое, поражая животных, искажая растения и отравляя землю. Слишком поздно неприхотливые варвары, привычные пожирать все, что движется и растет, осознали, что и они сами уязвимы: отведавший зараженного мяса тролль тоже превращается в нежить. Как показали редкие пленные и подтвердили разведчики, обнаружившие множество свежих холмиков у поселения (могил в земле, а не обыкновенных для троллей мумий в традиционно устроенных гробницах!), в первые годы после Третьей Войны почти четыре пятых племени Моходеров трансформировались в нежить, были зарублены и закопаны без привычного ритуала. Голодных ртов становилось все меньше, но и находить живую, не искаженную скверной дичь было все труднее; родники и водоемы становились небезопасны, а посевы не всходили – да и какие из троллей-охотников пахари? Но куда хуже и страшнее было другое: обратившиеся в нежить неизбежно попадали под власть могущественного лича, оставленного Королем Мёртвых приглядывать за частью своего воинства в Чумных Землях. Послушные его воле тролли-зомби зачастую не призывались в ближайший оплот Плети, но возвращались в Зул’Машар, чтоб заразить еще живых. И это им нередко удавалось – свежеобращенного, а не поднятого из могилы, от живого не сразу отличишь, особенно ночью; а колдунов у Моходеров осталось немного. В поисках пищи охотникам вымирающего племени приходилось уходить все дальше, вглубь Чумных, а после восстановления торгового пути между Кель’Таласом и столицей Отрекшихся тролли принялись выслеживать караваны, надеясь поживиться если не провизией, то хотя бы немногими живыми спутниками Отрекшихся, ибо плоть последних была для троллей ядовита («Так что бояться нападения следует прежде всего вам с орчицей», неуместно съехидничал бывший гилнеасец, заслужив укоризненный взгляд Мины.) - Что ж, сударь, простите-не-знаю-вашего-имени, - Вирр не впечатлили страдания исконных врагов ее народа (в отличии от неподобающей дерзости невоспитанного Жреца), - могу лишь сказать, что поделом троллям Моходеров; хоть какая-то польза от Чумы… В сторону Хессы она старалась не смотреть. - Зря вы так, Высшая, - тихо сказала Вильгельмина, - Чума никого не щадит, ни тролля, ни эльфа; и поражает всех без разбора. Не может быть от нее пользы. Никакой. - Но ведь благодаря ей и появился ваш народ! – не уступала девочка, с некоторым удовлетворением заметив, что главный противник от дальнейшего спора уклонился. - Мы стали Отрекшимися и избегли рабства Короля-Лича лишь благодаря Ее Величеству, - голос целительницы звучал мягко, но убежденно. - Не имея выбора, большинство из нас приняло новую судьбу; но некоторые из Отрекшиеся до сих пор страдают по утерянному. Однако и те, и другие немало отдали бы за то, чтобы ни Северной напасти, ни падения принца Менетила так и не случилось. Да, долгая, пусть и не-жизнь, а все же сравнимая в сроках с жизнью Высших, неуязвимость к обычным болезням – Виеринраэ из Солнечных Бликов, вам, наверное, и не представить, сколь вожделенно все это может быть для простых краткоживущих смертных. Но лишились мы слишком многого. И слишком многих каждый из нас потерял… Мину прервал оклик с одной из передних повозок: из головы каравана по цепочке передали – Захарии потребовался кто-нибудь из Жрецов. Эльрик, недолго раздумывая, отправил к Капитану Отрекшегося-гилнеасца, а Жрица, явно выждав, когда он отойдет подальше, продолжила: - Мне самой бесконечно повезло: из всей родни – отца, матери и пятерых детей - кроме меня пробудилась и моя старшая сестра. Поверьте, Виеринраэ, это настоящее счастье: одна из семи. Плеть поднимала не всех мертвых – многие тела пожирала, восстанавливая силы; а иных, подчиненных Королю-Личу, живые, обороняясь, рубили и сжигали без остатка. У некоторых из нас, - Мина бросила осторожный взгляд на удалившегося Жреца, - не осталось ни прежней страны, ни друзей, ни близких – никого. Я понимаю, сейчас в вас говорит гнев и обида на неосторожные слова. Но вспомните если не о милосердии, то о снисхождении Высших - и не судите нас строго. То, что Высшие не опускаются до резкостей и перепалок, Вирр в течении почти всей, вроде бы нисколько не осуждающей, речи целительницы, напомнила себе уже не один раз. Но судя по всему, Вильгельмина Хоккер тоже читала "Наставление наставляющим" (или нечто подобное) и поторопилась закрепить воспитательный процесс, обращаясь сразу и к Вирр, и к Хессе. - Помните, как некромаг-наместник засылал обращенных обратно к их родным? А раз не забыли, так слушайте! …Вероятно у каждого народа есть история о том, как некий, до того ничем не примечательный гражданин в год нашествий и испытаний оказался героем, спасшим государство, свой народ или селение. В тот раз все случилось почти что так, но немного иначе. Хамейя, проживший немало сотен лет, слыл лучшим бойцом племени и не было среди прочих Моходеров искуснее охотника, чем он; и Высшие, и люди Лордерона произносили его имя с ненавистью – и невольным уважением к его удаче, опыту и мастерству. Но Чума Артаса оказалась сильнее старого воина; и местоблюститель Короля-Лича избрал Хамейю, как ранее иных его собратьев, погубить Моходеров окончательно - кто ж заподозрит в порче величайшего из сильных, когда он с богатой добычей вернется в селение? Тут бы и закончилась его история – как и многих иных троллей этих земель, павших от Северной Напасти и подчиненных могущественным некромагом; как и история самого Зул’Машара и остатков некогда великого народа. Но воля Хамейи, его любовь к своему племени и ненависть к подлому и коварному врагу совершили невозможное: на полпути к дому, на краткое время к нему вернулось осознание. Понимая, что сопротивляться воле лича бесконечно он не сможет, Хамейя привязал себя к дереву веревками – заклятыми на нежить и столь крепкими, что смогли бы сдержать распаленного страстью огра. А до того, ловя ускользающее сознание, на большом куске содранной коры он с трудом нацарапал послание - на родном зандали и прочих наречиях, что запомнил за свою долгую жизнь, умоляя того, кто найдет его - человек ли, тролль или эльф - убить опасную нежить без жалости, обещая в награду свое родовое оружие... - И что?! – Харману, как оказалось, давно уже перестала переживать в обнимку с бубном и столь жадно слушала сказку о силе любви к своему народу, разрушающей чары личей, что даже про свое любимое «чё» напрочь позабыла. – Убили его, да? Или он освободился и до своих дошел? – спросила она с неподдельной тревогой. - Его убили, – утешила орчицу Вильгельмина. – По крайней мере, так рассказывают в племени Моходеров… - Ф-фух… - облегчённо выдохнула Шаманка. - Но к сожалению подвиг Хамейи оказался напрасным, - продолжала Жрица. – Быть может, c его убийством просто опоздали (он ведь мог восстать против лича, уже побывав в селении и совершенно не помня об этом!), а возможно - Чума от Хамейи все же передалась исполнившему его волю троллю, поведавшему эту печальную историю свои собратьям. Как рассказывали пленные, именно после этого на окраине Зул’Машара и прибавилось множество неправедных могил. - Подвиги – напрасными не бывают! – сипло возразила орчица с подозрительно блестящими глазами - вероятно, дорожная пыль попала. Впрочем, приглядеться получше Вирр не успела: Харману, сославшись на надобность «перетереть с духами», уселась на край повозки (Жрецы еще у Ворот сказали, что живые устают, а потому пусть не стесняются) и отвернулась, что-то нашептывая бубну. - Твоя подруга в известной степени права, - сказала Мина эльфийке, - пример Хамейи показал, что и немертвые тролли со временем смогли бы к нам присоединиться – живые соплеменники их все равно не примут… - Но разве бывают тролли-Отрек… - Вирр вовремя осеклась, вспомнив про Дороти. Харману, обернувшись и поймав ее взгляд, постучала себя кулаком по лбу; и Вирр на сей раз на «дуру» решила не обижаться; заслужила. - Простите, - сказала она Жрице, - я хотела сказать, что по вашим словам именно Королева Сильвана смогла освободить вас. - Ее Величество просто была первой, которая смогла это сделать. Любой из нас – кем бы он ни был - так или иначе, но способен повторить ее деяния. И самоотверженный воин Моходеров тому подтверждение. Пройдя еще немного, Вильгельмина добавила: - Живые напрасно говорят: «Это дано не каждому». Произнося эти слова и слушая их с детства, они привыкают так думать обо всем. Но это не правило, а всего лишь оправдание. К целительской повозке вернулся отсутствующий Жрец, что-то сказал Эльрику на наречии разумной нежити и, как ни в чем не бывало, продолжил путь. А Мина между тем, чуть понизив голос, продолжала: - Если вы, Виеринраэ Солнечный Блик, и правда относитесь к Отрекшимся как равноправным союзникам и достойным носителям Разума (хотя я понимаю – именно для вашего народа это очень непросто!), дайте же в сердце своем надежду и возможность и троллям. Согласиться с ее словами казалось немыслимым, но Вирр не могла не признать - сказанное звучит более чем логично. И, не рискуя вот так сразу заглянуть в свое сердце и спросить что-либо насчет аманийских троллей (а с племенем Черного Копья, союзным Орде, ее народ счетов не вел; и вообще узнал о нем лишь тринадцать лет назад), пообещала себе для начала быть чуточку дипломатичнее - например, чтобы не расстраивать Хессу. Тут девочка спохватилась и осторожно посмотрела на мертвячку, за все это время так и не проронившую ни слова. Та словно ждала этого, но в глазах ее не было ни обиды, ни осуждения. Только странная и неуместная жалость. - Вильгельмина, - Вирр вновь повернула голову к целительнице, - благодарю вас за новые знания. Вы заставили меня задуматься. - К услугам Высшей, - кивнула Жрица. - И зовите меня просто Вирр, - вздохнула девочка, – и без «высших»; мне кажется, в походе этикет неуместен. Да и мы тут на правах маланорэ. Мина чуть улыбнувшись, молча кивнула. Когда караван прошел еще где-то с милю, Отрекшийся из Гилнеаса, обернулся к Вирр и произнес: - Мое имя Джеймс Баркли. К услугам эльфийки. На талассийском и совершенно без акцента. Примечания (в "комментарий к части", увы, не поместилось): (116) Гилнеас, до трагедии с проклятием обортничества, был, по сути, научно-технически одним из наиболее прогрессивных людских королевств – несмотря, а быть может, именно вследствие более позднего, чем прочие королевства, основания. (Если все прочие государства людей внешне заставляют вспомнить местное Средневековье, то города Гилнеаса напоминают, скорее викторианскую эпоху). С учетом изобретения (независимо от дварфов) огнестрельного оружия, короли династии Седогривов во внешней политике всегда вели себя довольно надменно (а по мнению кель’дорай – излишне гордо даже с ними), хотя и не совершая откровенно опрометчивых поступков. В Альянс Лордерона королевство вступило неохотно и лишь во Второй Войне – король Генн Седогрив искренне полагал любые союзы с теми, кого он мнил слабее, бесполезной тратой средств – поддерживая союзников лишь номинально и снабжая откровенно прижимисто. После завершения войны Гилнеас тут же разорвал союзный договор, а то, что Гилнеас в Третьей Войне не был затронут вторжением Плети, Лордерон и Стромгард исчезли с карт, а Королевство Высших оказалось на грани уничтожения, подогрело амбиции Генна еще больше. Посему, если бы не нашествие на Гилнеас оборотней, спровоцированное архимагом страны Аругалом, его бы, возможно, измыслили маги _совсем иного королевства_.