"По дороге из треснувшего кирпича..."

      - Нет, - немного подумав, качнул головой Эльрик. – Вероятность этого крайне мала.       Караван еще не покинул пределы поместья, но Вирр – определенно находясь не в том состоянии, какому свойственны вдумчивые осмысления – не стала ждать более удобного (то есть хотя бы относительно приватного) момента и поделилась со старшим целителем своими сомнениями. Что подумают и к каким выводам придут невольные свидетели и слушатели ее сейчас не слишком беспокоило.       - Я бы даже рискнул сказать, что таковая вероятность практически отсутствует, - добавил старший Жрец, не уловив в глазах девочки хоть какого-то намека на понимание, и уж тем более - на научный подход к вопросу. – Поясню: как вы наверняка слышали, силы Плети можно упрощенно поделить на две части: во-первых, поднятые, порабощенные мертвецы – призванную нетелесную нежить, тех же баньши, я для наглядности, хотя и определенно опрометчиво, приобщаю к той же группе…       - Нам бы кто хоть одну баньши приобщил… - мечтательно проворчал ближний Каратель; соратники молча-понимающе кивнули.       - ...И, во-вторых, нежить искусственная, взрощенная, - продолжал Эльрик ровным, как бы немного убаюкивающим голосом, - созданная некромагами и алхимиками Плети по очень непростой методе, описываемой - на уровне доступном большинству - очень просто: берется мертвая плоть любого вида и состояния – в первую очередь та, что уже не годится для создания боеспособного существа - и выплавленная в котлах форма приводится в действие захваченной, случайной, - он выделил последнее внезапно резким тоном, заставив слушателей невольно встрепенуться, - душой. Как правило, покинувшей свое природное пристанище совсем недавно. Наш же пленник, поверьте моему опыту, именно из таковых.       И, явно не надеясь обнаружить умение связывать воедино факты в эльфийке, которая только что подверглась нападению упыря якобы из числа личных знакомых, немного помолчав, добавил:       - А ваши ушедшие соплеменники, о которых вы подумали, погибли значительно раньше. Очень давно. Даже возможность того, что на создание этого существа пошли какие-то их останки – за гранью вероятности; и Плеть, и… прочие, практикующие комбинаторных кадавров используют исключительно свежих… относительно свежий материал. Именно для этого слуги Врага после удачных сражений используют нарочитые уборочные механизмы – так называемые Труповозки Плети… при вас упоминали подобные?       - Я читала источники, - сдержанно ответила Вирр. Эльрик, убедившись, что юная Высшая овладела собой достаточно, чтобы начать обижаться (то есть полностью пришла в себя), удовлетворенно кивнул и познавательно-терапевтический экспромт завершил коротко, но мягко:       - Вам просто показалось, Вирр.       Едва ли Харману за свою жизнь никогда не видела бойцов, по той или иной причине сорвавшихся от чего-то увиденного или ими же совершенного – такого, чего ранее полагали невозможным или недопустимым. Другое вопрос, что вряд ли у орков существовало еще кель’дорайское понятие душевного восстановления пострадавшего - ну, по крайней мере, сложнее и изощреннее, чем много кумыса, копченой свинины и отзывчивых юных орчиц. С методиками же эльфийскими Харману была тем более не знакома. А из всех доступных ей научных максим Высших почерпнула лишь ту, что «истина может ранить, но должна быть раскрыта до конца».       - Ну а ежли это просто какой длинноухий надысь по делу забрел? Мож он Виррку когда и видел? А мож и нет, но одному, да еще внутрях такой образины тоскливо - для него ща может, у кого вот ухи – тот ваще родной!       В отличии от Жрицы начинающей (Хесса явственно прошипела «Хар-ма-ну…»), Эльрик – Жрец опытный, явно с еще прижизненным стажем, воспринял вопрос «с галерки» спокойно, как нечто естественное и должное – точно он свою некролекцию завершил традиционно-академическим «прошу задавать вопросы».       - Совершенно верно, - похвалил он зеленокожую вольнослушательницу, - такое, с небольшой вероятностью, возможно. Однако, – он воздел указующий перст, - не забываем о граничном условии кадавротворения – подселяемая душа должна принадлежать убиенному совсем недавно. Что возвращает нас с Вирр – и вас, уважаемая Харману, к одному единственно достоверному предположению. Тем более, - старший целитель явно решил предупредить все возможные неудобные и несвоевременные вопросы, - что сама способность слуги Плети что-либо вспомнить – оставаясь при этом слугой Плети! - мною была допущена чисто умозрительно и без основания.       - Шан’дор, – негромко спросила Вирр, - а это достоверно известно, что они не могут?       Случись рядом с Эльриком в этот момент какой-нибудь недоброжелатель (даже фанатичный убийца из Алого Ордена, не отличающий нежить разумную от злокозненной), самый распространенный среди Младших народов предрассудок – «Это просто двигающиеся трупы, неспособные к живым чувствам» - он объявил бы прямой ересью. Не иначе как впервые удостоившийся настоящего обращения Высших к Учителю, Эльрик просто засиял, несмотря на отчаянные попытки сохранить невозмутимость: его выдавал яркий - не хуже наверший местных Башен - незамутненный Жреческий Свет, видимый со всех сторон всем желающим. Жрецы тут же начали незаметно перемигиваться; даже деликатная Мина опустила голову, пряча улыбку.       Но несмотря ни на что, над вопросом Вирр Эльрик думал куда дольше, и определенно не только из вежливости.       - Так считается, - наконец разомкнул он тонкие губы. - И так говорят. Возможно, так и есть. Ни я, ни подобные мне из тех, кого освободила Ее Величество - все мы ничего не помним из того, что происходило, пока мы были частицей Плети. Подходя к вопросу без лишних чувств и строго научно, вынужден сказать - это вовсе не означает, что одно обязательно и во всех случаях исключает другое: либо ты ощущаешь себя слугой Лича, либо тем, кем ты был ранее. Но таковы известные на сей момент факты. Мы ловим их, - он указал на клетку, - в том числе и для того, чтобы лучше в этом разобраться. Теперь вы, надеюсь, понимаете, насколько этот груз важен для нас?       - Да ясен кактус – шерстинки считать будете, где их у него скока, - подала голос Харману, переварив, в конце концов, внезапное уважение и проявив знакомство с научными методами. – Тока ж на кой хвост вам их цельный загон? Это ж не первый…       - Больше образцов – больше новых фактов, - охотно разъяснил Эльрик. – И потом: не все наши методы изучения, увы… должным образом щадящи. Все время требуются новые… образцы.       На какое-то время Вирр показалось, что старший целитель сказал достаточно, чтобы вопросов – по меньше мере, дополнительных - больше не прозвучало. Даже орчица, поджав клыки для важности, понимающе кивнула, бормотнув на орочьем что-то вроде: «Дык, это как языка допрашивать - один сказать не успеет, другой доживет…»       - Учитель Эльрик, - тут же кашлянула не учтенная Вирр переводчица нерубов, - то, что память прежняя у него спит, - она изящным жреческим жестом (только что без магии) повела рукой к ящику, – это ведь не означает априорно, что и разум тоже?       - Априорно, как вы все понимаете, ничто не должно рассматриваться, - наставительно заметил Эльрик. – Любых аксиом стоит, по возможности, избегать - истина рождается лишь в опытах и наблюдениях за ними…       (Вирр не удержалась и скосила глаза на Харману – хватает ли ей ее «таласка» и не слушает ли она, раскрыв рот; но та следила за разговором прищурившись и написание как бы незнакомых слов спрашивать не торопилась.)       - ...Тебя это интересует в познавательном смысле, Хесса?       Эльфийка, припомнив настойчивость мертвячки в деле мурлоков, от всей души порадовалась, что сейчас на скользкие (что твой мурлок) вопросы придется отвечать кому-то другому.       - Не совсем, Учитель, - возразила начинающая Жрица, - я размышляю, допустимо ли проводить опыты над этим беднягой?       Миг-другой были слышны лишь скрип колес и звуки шагов.       - Поясни, - сказал сдержанно вроде бы Эльрик, но Вирр почудилось, что настойчивых голосов было больше.       - Ну как же: если он разумный, как и мы – можно ли проводить на нем опыты? Нет-нет, я все поминаю – война есть война, хоть в Книге Света и сказано: «Нет в мире границ для милосердия; их создаем лишь мы сами» - и на войне убивают, чтобы выжить. И… допрашивают. Но он – пойман и сейчас не опасен, а значит – он пленный. Даже в мое время пленных, - честная мертвячка замялась, - хотя бы пытались щадить. Но уж в любом случае не…       Ох и выкинут ее сейчас, обмерла Вирр, прямо на обочину. И нас за компанию.       Надо что-то сказать - как-то переиначить, пока ее не…       Но Эльрик успел раньше.       - Хесса, разумны ли эти твари, или они только куклы на ниточках Врага, в которых спящая, безмолвная душа всего лишь фактор оживления, неизвестно. А вот то, что множество твоих грядущих собратьев - определенно разумных созданий! не големов, собранных на алхимических столах и созревших в котлах! – и по сей день во власти Короля-Лича, сомнения не вызывает, верно? А значит мы не можем, а просто должны использовать любую возможность, приближая день, когда тысячи рабов Плети станут свободными Отрекшимися. И если ценой тому, как и окончательной победе над Павшим, станут страдания десятка-другого возможно разумных тварей или возможные терзания совести тех, кто их сейчас изучает – цена эта должна быть выплачена. И не забывай к тому же – чем дольше длится война, тем больше наших граждан, в чьей разумности ты, я надеюсь, не сомневаешься, рискуют своим существованием; и вовсе не каждого павшего нам удается вернуть… Помни об этом, как и о том, что ничто не дается даром, а благо большинства порой требует определенных… жертв.       В течение Эльриковой инвективы Вирр тихонько оглядывалась, стараясь в присутствующей разумной нежити разглядеть если не сочувствие, то хотя бы снисхождение к взглядам наивной Хессы; то, что сама Охотница их не разделяла, в данный момент ничего не значило – мертвячка была членом ее отряда и Вирр собиралась стоять за нее перед всем караваном до конца; как в таких случаях орчица говорила - «и мимо птицы!»       Но хорошо бы, конечно, обойтись без раздоров.       Похоже, надежды имели все основания: Эльрик глядел на мертвячку строго – но лишь как Учитель(137) или наставник, обнаруживший у подопечного вопиющие пробелы и, естественно, винящий в том себя; младшие Жрецы и охранники кто покачивал головой, кто откровенно посмеивался, вполголоса высказывая в целом добродушные мнения – но неприязни или сурового осуждения Вирр не замечала. Даже обычно пылкая в защите хороших, правильных воинских обычаев Харману безразлично пялилась на окрестности, а поймав взгляд Вирр, лениво пожала плечами, как бы говоря: «Не, ну а че? Мы от нее еще не то охвостье слышали…»       Только лица и глаз Хессы девочка разглядеть не могла – мертвячка шла у повозки, молча глядя перед собой в дорожную пыль. Обеспокоенная Дороти склонялась над ней и что-то посвистывала - вероятно просила объяснить происходящее.       - Тебе все понятно? – уточнил, явно беспокоясь, старший целитель.       - Да, Учитель Эльрик, - не сразу отозвалась мертвячка. - Благо большинства. Это понятие мне знакомо, – затем, точно спохватившись и вспомнив о манерах, она обернулась, посмотрела на собеседника и добавила:       - Мне его еще в той жизни очень хорошо объяснили.       Вопрос, к тихой радости Вирр, был закрыт, хотя ближние к их повозке мертвецы – главным образом охранники-Каратели - еще какое-то время не унимались, беззлобно подшучивая над чересчур жалостливой будущей Жрицей; их в чем-то можно было понять – дальняя дорога по вымершей стране развлечениями и новостями не баловала. Эльфийка, решив отложить книгу до привала (если кто не пробовал читать, сидя на скучающем тигре, то пусть попробует – опыт бесценен), старалась занять себя языковой практикой – прислушивалась к веселой болтовне солдат Ее Величества, но очень быстро убедилась, что до полноценного владения гуттерспиком ей еще далеко. То неторопливая, то взрывающаяся быстрыми короткими репликами речь обычно молчаливых работяг войны была по большей части не в пример проще грамматически, чем таковая у Жрецов; но, изобилуя жаргонизмами и совершенно непонятными Вирр намеками, была для нее крайне невнятна - о том, что они больше шутят над мертвячкой, чем ее ругают, девочка судила, скорее, по интонациям.       Так, например, тот самый, со своими топориками Каратель, вполне понятно для синдорайки предлагал Хессе, полностью ушедшей в беседу с Дороти, поинтересоваться мнением неруба – стоит ли щадить тех, кто убивал ее сородичей в Нордсколе (мертвячка серьезно пообещала уточнить). Но когда зубоскал, выразив уверенность, что «подружка-то тебе разъяснит, она, небось, не промах», доброжелательно махнул некронерубице (та, как обычно, просвистела в ответ), и соратники о чем-то весело его спросили - ни вопроса, ни ответа Вирр не поняла. Все слова были знакомы, но смысл не складывался – если, конечно, насмешники и вправду не имели в виду срочную потребность Дороти в пестике для растирки ингредиентов. А жадный владелец топориков действительно не желал делиться с Дороти этим инструментом фармацевтов и алхимиков исключительно потому, что всерьез опасался своим поступком как-то помешать Рыжему в традиционном развлечении хум’аноре - игре в карты. Девочка, в который раз попробовав «увязать всех маназмеев в один пучок» - и правда, где Каражан, а где Колодец Вечности? - раздраженно выдохнула: или у бойцов-Отрекшихся совсем нехорошо с логикой, или у нее, Вирр - с гуттерспиком хуже, чем казалось…       …- Саконэ’ф др-рум!(138)       Ну вот же, удовлетворённо подумала Охотница, услышав крик приближавшихся Темных Следопытов, хоть предлоги усечены, а артикли в небрежении - все как Белоре ясно: угроза с полуд…       В-вот демон!       Вирр замешкалась буквально на мгновение-другое, но Рилль, как всегда, Спутницу выручил – не отвлекавшийся на жаргоны и диалекты бдительный зверь сориентировался сам и - едва караван набрал скорость, сходя с тракта и сворачиваясь в плотную спираль, торопливо ощетиниваясь рядами тяжелых повозок – припустил почти одновременно со всеми и в нужный поворот вписался.       Более всего Вирр поразила относительная тишина: скрип колес, громыхание телег, лязг доспехов – и ни слова; ни одной команды или распоряжения не прозвучало с тех пор, как мирное путешествие было нарушено криком дозорных. Все делалось молча и до того слаженно, что Вирр немного торжественно и печально успела подумать: увидел бы все это Светлый Король (да будет его возрождение скорым!), непременно бы сказал свое знаменитое - каждый да знает свой маневр…       А потом думать стало некогда.       Впрочем, как и бояться.       …Полтораух оказался как всегда прав: если знаешь, что делать и не стоишь развесив уши, обычно не страшно. Страшно, повторял он, это когда сделать ничего не можешь; а все, что можешь – это ждать, что именно сделают с тобой.       Когда соседи впереди (Каратели Ее Величества, на слова не размениваются), соседи справа (те же Каратели, но другие), соседи чуть позади (Жрецы и Маги, колдующие кто молча, а кто негромко бормоча заклятья) и соседи слева (шаманские камлания, разбавляемые руганью на трех языках, создавали стойкое ощущение, что Харману было куда больше одной) не паникуют, не кричат, и не раздают команды и советы непрерывной россыпью (словно впервые поставленный старшим Ученик), то уже спустя очень короткое время ты поневоле теряешь то самое, столь любимое неискушенными драматургами ощущение высокого вдохновения битвы (ну, или щемящего чувства последних мгновений – от сюжета зависит). Даже если это твое первое настоящее сражение в составе большого отряда, ты очень скоро, подобно окружающим, станешь просто делать свою работу - то, чему тебя, собственно, и учили.       А бояться станешь вещей совсем простых и совершенно не возвышенных: волноваться, что не вовремя кончатся стрелы («И на кой демон я засунула свертки в повозку! Она ж в середине, а я - тут…»); думать, что слишком долго целишься («Слишком много целей!»); и трястись, что не успеешь выхватить клинки, если вот эта дохлая тварь увернется от топоров Отрекшихся и дотянется до Харману с ее бубном и засунутыми за пояс топориками-невеличками («Смех один, а не оружие!»).       И промахнуться – на виду-то у всех!       И как там Хесса, оставленная у повозки при Дороти?       Хоть бы не высовывалась, надежда Света…       Сперва на полуденных холмах ожила трава и кустарник: десятки незнакомых Вирр ни по учебникам, ни по отчетам Следопытов четвероногих тварей – словно бесхвостых волков (или домашних собак хум’аноре) лишили шкуры, отдарив при этом горящими демонической зеленью глазами и неестественной прытью – молча устремились на изготовившийся к обороне конвой. Эльфийка натянула лук и, не отрывая глаз, слилась с целью, ожидая приказа.       - Странно. В стаях не замечены, - сказал кто-то негромко позади (кажется, Эльрик).       - Натравили же… - проворчали где-то впереди и сбоку (кто-то из Карателей).       - Друм-цайт! Дре-ен!..(139)       Вот кого ни с кем не спутаешь, так это Капитана Гумберта, не удержалась от улыбки Вирр, отпуская тетиву – лишь на треть мига спустя после прошипевших над головой полос Жреческого Огня; шаманские штучки, лучше всего работавшие по площадям и на коротких расстояниях, Харману разумно приберегала.       А затем, в какой-то момент (сколько длился бой, Вирр точно бы сказать не смогла) все стало совсем серьезно: появились, как позже выразился один из воинов Ее Величества, гройсн(140)… Со своего места девочка видела троих поганищ (вот же - накликала, успела подумать она) и – краем глаза – не то двоих, не то троих же, столь нелюбимых Харману глоде.       - Нерубов стрелы не берут! Рубящее! – она старалась говорить громко, но не срываться на крик.       - Знаем, – Каратель, хоть и между ударами, но говорил ровно – точно и не в бою. – Мы сдержим. Маги-Жрецы упокоят. Работай по упырям.       Только сейчас Вирр поняла, что голые демоно-псы кончились, и она уже давно бьет по вурдалакам. И прислушавшись к общему шуму позади, поняла, что полуденной стороной враг не ограничился.       Только бы стрел хватило.       Сходиться с нежитью в рукопашную очень не хотелось.       …Когда позади раздался шип и клекот, а над головой, заслонив небо, обозначилось покрытое редкими волосками огромное паучье брюхо, девочка с перепугу решила, что враг оборону с полуночи прорвал и прошел лагерь насквозь. И лишь когда перед глазами, заслоняя цели, замелькали нерубьи опорные лапы, а уши резанул (едва не перекрывая общий гвалт) восторженный Хессин вопль, Вирр вспомнила, что и на их стороне, как ни странно, тоже есть некронеруб - свой собственный.       Ее Величества Некронеруб Дороти, в нарушении приказа Ее Величества Капитана Захарии – собой не рисковать и до Подгорода оберегаться – вклинилась в кольцо противников и загарцевала на месте, стаптывая кого помельче и раздавая трескучие удары (сильно напоминавшие оплеухи) тем, кто покрупнее. Будущая Ее Величества Жрица, а ныне Ученица Хесса (и просто надежда Света), подтянув робу до колен, сидела на «спине» у Дороти (там, где брюшко переходило в грудь), одной рукой чудом удерживаясь за «гриву» (какие-то отростки на голове нерубицы), а другой щедро и не слишком прицельно оделяя вражескую нежить чем-то очень неприятным и жреческим. Каратели Ее Величества, до того деловито-молчаливые, встретили подкрепление одобрительными криками. Харману, судя по междометиям, мертвячке завидовала. Вирр – несмотря на всю эпичность картины – всё больше прикидывала, что с ними всеми с полным командирским правом сотворит Гумберт; если они, конечно, все выживут…       …- Лозн!(141) – радостно рявкнула (как всегда, прямо над ухом!) Шаманка. Сама эльфийка в горячке боя не заметила, но нежить и правда быстро отступала.       - Хальтн-шурх!(142) – тут же грянуло откуда-то сзади, и Вирр отчего-то показалось, что Капитан обращался скорее к ним, новичкам, нежели ко всему отряду. Команды прекратить стрельбу не было – Жрецы и Маги продолжали метать заклятия, и девочка постаралась, чтобы и ее последние стрелы не пропали даром: отходит враг или нет, но, как говаривал Учитель, чем больше добьешь, тем меньше вернется.       Вот только с чего они отступили?       Не Хессы же испугались…       …Последние воины Плети исчезли из виду, но караван какое-то время сохранял оборонную улитку; только Темные Следопыты медленно и осторожно, парами, отправились по следам покинувшего поле боя врага. Отрекшиеся негромко переговаривались (насколько Вирр могла понять, они тоже не вполне понимали тактику и причины поступков противника), Харману тяжело дышала и больше помалкивала; вновь сдержанная Хесса с достоинством принимала похвалы Карателей и разносы (за самовольство) от Эльрика и Мины, но с Дороти слезать не торопилась. Вирр окликнула Рилля – тот вынырнул откуда-то из карательского строя: лишенный в силу построения возможности скакать и рвать, зверь ограничился, как бы сказал наставник Берохин, тактической поддержкой, кусая и царапая занятого схваткой с Воинами-топорниками противника за что придется. Убедившись, что со зверем все в порядке, Вирр окончательно успокоилась.       Вскоре вернулись Следопыты – вероятно, с докладом, что враг расточился без следа: прозвучала команда и караван начал разворачиваться в походный порядок. Вир, Харману и нерубо-жреческая арахнерия (Хессе определённо не хотелось покидать Дороти, а последней наездница, судя по всему, нисколько не мешала) уже собирались вернуться к предписанной повозке, когда заметили как раз вокруг нее сдержанную, но явную суматоху. Обозначившийся рядом Капитан Гумберт лишь подчеркивал, что случилось нечто серьезное. Подойдя ближе, Вирр поняла, что причиной тревоги Жрецов и начальства была именно клетка с вурдалаком. Капитан и Эльрик переговаривались быстро и негромко; о чем именно, было не разобрать, но все было ясно и без перевода.       Ящик был пуст.       - Кислота, – сказал Эльрик, указывая на изъеденные обломки прутьев решетки.       - Как это могло произойти? – тихо и непривычно растерянно спросил Капитан. – Повозка была в середине, враг к ней не мог пробиться; наши алхимики, как и все, стояли в обороне… Хесса!       - Да, Капитан, - ответила со спины Дороти мертвячка, - признаю, моя вина… - начала было она, но Захария резко оборвал ее:       - О нарушении приказа быть при нерубе и в бой не ввязываться мы поговорим после. Если же ты о том, что не уследила за пленником, то эту задачу перед тобой никто не ставил. Меня сейчас интересует иное: начиная с того, как мы встали в оборону, и до момента, как вы… - Гумберт пожевал бледными губами, - …отправились на подвиги – был ли у клетки кто-то, кроме вас?       - Нет, Капитан, - четко отрапортовала Ученица Жрецов.       - Может, кто проходил мимо; может, видели кого? – допытывался Гумберт.       - Никого, Капитан, - качнула головой мертвячка. - Все были в обороне и только мы с Дороти – в центре. Потому нам и стало совестно, что уклоняемся от боя. – Дороти что-то свистнула, а Хесса добавила: - Готовы принять наказание, Капитан.       - С тобой я потом разберусь; а с подруги твоей спросу-то… - только и отмахнулся Гумберт.       - Капитан, - негромко окликнул его Эльрик, - кислота могла быть… совсем иного происхождения.       - Ты о чем, Жрец? – непонимающе переспросил Захария.       - Я всего лишь о специфике питания нерубов, - как-то нервно ответил Эльрик, приглядываясь к Дороти.       Не может быть, сглотнула Вирр, стараясь смотреть только на Капитана и старшего Жреца – и ни в коем случае на некронерубицу: чтобы случайно не встретиться взглядом с Хессой.       Захария же немедленно уставился на Дороти; последняя ответила ему тем же (сложно такое всерьез сказать о пауках и нерубах, но у Вирр напрашивалось ощущение, что выражение всех восьми глаз было невинным до естественного). Ближайшие, до того негромко или шепотом обсуждавшие происшествие, Отрекшиеся затихли; только и было слышно говор и лязг оружия все еще стоявших в обороне, на случай, Карателей. Девочка опустившись на колено, приобняла Рилля за шею, а сама украдкой метнула взгляд на мертвячку. Та, по-прежнему сидя на Дороти, держалась ровно, смотрела прямо на Капитана; в ее пылающих глазах была некая спокойная готовность… Или Вир это лишь показалось?       Захария пепелил взглядом Дороти. Дороти издала негромкий сложный свистоклекот.       - Я же распорядился ее регулярно кормить!.. – процедил Гумберт. – Х-хесса!..       - Да, Капитан?       - Спроси ее… ну, как ты умеешь – она что, его съесть хотела?!       Мертвячка уставилась на то, что было можно назвать затылком неруба, потом снова посмотрела на командира и с готовностью отрапортовала:       - Нет, Капитан. У нее не было подобного намерения.       - Так какого!.. - взрыкнул было Захария и тут же осекся: старший Жрец коснулся его плеча и что-то очень тихо прошептал. Капитан дернул подбородком, затем, молча постояв – точно размышляя – громко, на весь караван рявкнул:       - Продолжать движение!..       Причем на талассийском.       – Ладно, - добавил он уже тише, для окружающих. - Надо идти, в столице разберемся. Если, конечно, Фармацевты Ее Величества меня по прибытии в прах не перетрут…       - Старшой… - впервые после боя подала голос Харману. – Э-э-э… Капитан, а че еще какого упыря не словить?       Захария резко развернулся к ней.       - Не, ну а че? – отступила на шаг Шаманка. - Их же тут, что блох на воргене… Или прям вот тот самый был ну страсть как нужен?       - Ты умеешь ловить дикую нежить, орчица?! Не в клочки разносить, не упокаивать, не поражать громом шаманским, а ловить?! Обездвиживать? Так, чтоб потом было что изучать?       - Да не… - растерянно пожала плечами Харману.       - Вот и я не умею, – уже спокойнее сказал Капитан. – Особые ловцы нужны – ты их у поместья видела. У нас таких нет.       Все, - отмахнул он рукой, - двинулись…       Стремясь уйти подальше от места нападения, караван двигался споро, и уже на исходе дня пересек мост через реку Тондрорил, отделяющую Восточные Чумные земли от Западных. Две трети дороги, если не больше, были пройдены; до мест, надежно охраняемых Отрекшимися, было уже недалеко – всего несколько дней пути. А там, чуть дальше, за Бастионом – заставой, перекрывшей узкий проход в гряде высоких холмов – путешественников ждали леса Тирисфаля и конечный пункт – подземная столица разумной нежити.       На привале Вирр, подвергнув Капитана непродолжительной осаде, напросилась во внешний дозор - вежливо, но твердо аргументируя тем, что, во-первых, свою надежность уже в бою показала; а во-вторых – что после первого боя все равно не заснет. Харману, которую Вирр, разумеется, к Захарии взяла с собой (не возьми орчицу, да по такому случаю – обид не оберешься), напирала на все то же самое и ко всему заверяла командира, что беспокоиться нечего, мол, «если что, она проследит, чтобы все нормально было». Вирр на мимолетную подначку не повелась (это последнее, что ее сейчас волновало), но повелся Гумберт, орчицу резко осадил, заметив, что покамест он тут командир, и ему только решать, кого, куда и с кем назначить. Да и Вирр и так не одна, а с тигром – орчице, коль и ей на месте не сидится, найдут кого-нибудь из Карателей в пару. После чего парой слов и лаконичными указками отправил боевых подруг в разные стороны стоянки – недовольную Харману на полночь, а незаметно с облегчением вздохнувшую Вирр – на закат. Меньше всего ей сейчас хотелось быть рядом с Харману или с кем-либо; для того, собственно, и хотела побыть в одиночестве – а где его при караване искать, как не в дозоре?       Последние часы она как нельзя лучше понимала Рилля: впервые ей очень хотелось кого-нибудь разорвать. Или, с поправкой на явный недостаток когтей и клыков, покромсать.       Какое-то время девочка и правда была одна: сменив двух Отрекшихся-дозорных (те, уходя, одобрительно хлопнули по плечу Вирр и нахвалили зверя, тоже, по их словам, неплохо себя проявившего), она присела на колено у залегшего Рилля. Лагерь совсем рядом; обернувшись, можно было видеть пламя костра, а если прислушаться - различить отдельные голоса союзной нежити. Чтобы услышать Ее Величества Капитана, стараться было не нужно: его обещания засунуть вместо вурдалака в клетку и Хессу, и ее подопечную – если последняя опять попробует съесть неположенное – были слышны куда более отчетливо.       Может, так и стоило бы поступить, раздраженно подумала Вирр и, замяв звуки дружественные, стала ловить шорохи ночные, выбирая из них подозрительные… пока позади не послышались знакомые неловкие шаги.       Ох, нет… Проявлять понимание, великодушие, а главное – терпимость к чужим, откровенно глупым проступкам - Вирр пока не была готова. Ладно. Если просто молчать, может, сама уйдет.       Мертвячка осторожно опустилась рядом с девочкой; Рилль издал негромкое, едва слышное «ррру»; Вирр ничего не сказала, нарочито пристально вглядываясь в темноту.       Тихий шорох – Хесса осторожно положила перед Вирр узкий длинный сверток.       - Ты после боя забыла взять новые стрелы. У тебя тул почти пустой…       Вирр мысленно ругнулась – она и правда, сперва накрученная боем, а затем ошарашенная поступком Дороти и Хессы (кто бы думал, что без последней не обошлось!), про боезапас совсем позабыла; молчать сразу стало невозможно – «манеры должно соблюдать всегда». Правда, о том, как говорить с теми, кто порочит весь отряд, почтенная Линфир не упоминала; вероятно – воображение отказывало…       - Благодарю, - как можно более прохладно произнесла она; и принялась, распечатав сверток, перекладывать стрелы по назначению. И, не сдержавшись, добавила – уже куда менее ровно:       - Все-то ты замечаешь…       - Ты тоже, - не сразу ответила Хесса. – Ты ведь все поняла, да?       - Знаешь… - было вскинулась Вирр, но тут же овладела собой: выяснять отношения в дозоре недопустимо в принципе, но уж если выхода нет, не стоит это делать громко – еще больше злить Капитана было бы чересчур. – Надо быть дурой значительно большей, нежели меня полагает Харману, чтобы поверить, будто Дороти это сама придумала!       - Предложила, конечно, я. Но она сразу согласилась. Она сказала, что в их городе тоже были ученые и что понятие эксперимента священно для них всех. Для нерубов, - поправилась Хесса. – Но такие эксперименты у них ставили лишь на добровольцах. Пленных могли убить; могли даже пытать – ради военных сведений. Но не мучить – тем более, ради науки.       Она немного помолчала, точно сомневаясь, но все же добавила:       - Тем более, своих…       - Хесса! – Вирр умудрилась воскликнуть не повышая голоса, - ну какой он тебе свой?!       - Он тоже нежить, как и я.       - Это дикое, неразумное создание, а ты…       - А я – подними меня не Гробовщики Ее Величества, а Лич - была бы ничуть не лучше.       - Но…       - И ты же слышала рассказ Мины, Вирр – у всех немертвых есть возможность и надежда!       Из книжек хум’аноре Вирр знала, что с их Жрецами спорить сложно (в тех книжках служители странного и откровенно архаичного людского культа в спорах неизменно побеждали, всегда оказываясь правыми; точнее, на взгляд самой Вирр, просто глухими к разумным доводам), однако, всегда полагала это некой особой литературной традицией краткоживущих. Но, видимо, для нее наступило время – наставники предупреждали! – когда стоило пересмотреть свои взгляды.       - Хорошую надежду вы ему подарили… - процедила Вирр, понимая, что в попытках достучаться до юной Жрицы она прибегает к совершенно неправильным аргументам. - В Подгороде у упыря еще была вероятность если не выжить, то хоть сколько-то прожить… просуществовать; а то и – как вы это называете? – пробудиться. Интересно, ты и правда считаешь, что действительно поступила по-доброму, уговорив Дороти его съесть?       Относительное долгое – успели заметно (для глаз Высшей) сдвинуться звезды - молчание Хессы пробудило у Вирр слабую надежду, что переспорить Жрицу (пусть уже и не совсем хум’аноре) ей все же удалось.       - Так ты не поняла… - наконец прошелестел голос мертвячки.       Вирр насторожилась, ее надежда испарилась, а взамен появилось неприятное ощущение, что свиток очень плохих новостей на сегодня до конца не оглашен.       - Твое лицо было… ты так испугалась… Я думала, ты обо всем догадалась и беспокоилась, что нас накажут...       Вирр вздохнула.       - Что вы еще натворили?       - Дороти не ела вурдалака; мы просто его отпустили.       - Вы его… ЧТО?! – сдавленно выдохнула Вирр.       - Вирр, я все понимаю. Мы… я подвела тебя.       - Вы… его…       - Если сочтешь нужным, иди и расскажи Капитану Гумберту.       - Вы… - Вирр быстро огляделась; вероятно впервые за все время, проведенное в дозорах, на посту и в засадах, Охотница до ужаса боялась вовремя не заметить подкравшегося не-врага. – Да вы… - снова начала было она, но неожиданно для себя спросила совсем иное: - Как он выбрался? Как его могли не заметить?       - Шел бой, - должно быть, мертвячка пожала плечами. – Плеть снаружи повсюду мелькала. Как-то прошмыгнул к своим. Я надеюсь…       - Ты надеешься?! К своим?! Хесса… ну как ты могла?! А если он бы первым делом в кого-нибудь вцепился – нашего своего, да со спины? А если бы он меня задрал, а? Или Харману? Или Мину?! Мог и с тебя начать… нет, думала ли ты о себе, я даже не спрашиваю…       - Он не стал никого рвать, - просто ответила мертвячка. – Сразу побежал к своим…       Вирр очень старалась держать себя в руках – даже не вежливости и достоинства ради; лишь бы никто не услышал! – но это очередное «свои» …       - Знаешь, - прошипела она сквозь зубы, - он-то хорошо различает своих. Извини, не думала, что когда-нибудь скажу такое, но быть может, тебе стоило бы этому поучиться у Плети?!       - Понимаю, - спокойно ответила Хесса. – Понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Но попробуй и ты понять: представь, что «своих» - по-настоящему своих, в твоем понимании – просто нет. Все, хоть бы и отчасти, свои; все вокруг достойны если не помощи, то сожаления; все кругом совершают ошибки…       Вирр - понимая, что еще миг, и она разразится словами, пусть и заслуженными, но даже сейчас не вполне допустимыми, посулила в сердцах мертвячке файербол в ее лукошко, цепную молнию в штаны и прочие «добрые» напутствия, пресловутые у Учеников начальных групп. Хесса вновь признала свою вину перед Вирр и Харману и попросила сказать что-нибудь еще из «таких чудесных и поэтический выражений». Вирр закатила глаза (что не рекомендовалось в дозоре) и, перейдя уже на язык хум’аноре, судорожно пыталась припомнить то труднопереводимое, не имеющее подобия в талассийском языке слово из лордеронской повести о временах зарождения Церкви Света – слово, которое в свое время не рискнул ей объяснить даже отец (а мать, явно знакомая с термином, помогать отказалась, посоветовав не тратить время на «всякие человечьи глупости»), и которое дотошной Ученице, хоть и не без труда, смог истолковать лишь наставник Чужеземной Словесности - каковое слово, судя по описанному поведению и упомянутым поступкам юной Жрицы Тересии, как нельзя лучше отражало натуру последней. И которое, на взгляд синдорайки, более чем подходило Хессе.       - Б-блаженная, - наконец-то вспомнив, почти с облегчением выдохнула Вирр(143).