Шаги по стеклу

Максим. Я стоял под дождем и, задрав голову вверх и зажмурившись, пытался привести чувства в порядок. «Что со мной? Почему так резко сорвался? Почему?» — задавал себе вопросы. Кто для меня Алекс, друг? Он так неожиданно ворвался в мой спокойный мир и расписал его разноцветными красками. Смял весь мой уклад, заставил чувствовать то, что было мне недоступно. Он вырвал меня из страны грез, где я так долго был. Он снял с меня эти треклятые розовые очки, которые я с таким упорством носил. Он показал мне, что надо смело смотреть в лицо неприятностям и всегда быть готовым дать им отпор. Он показал мне смелость. Без страха можно было жить. Он всегда отвечал за свои слова. Хоть мы и знакомы всего ничего, но он перевернул мои представления о людях. Как было больно понять, что девочка специально подставляла меня и, так сказать, «шутила». Понять, почему на мне останавливались злобные взгляды моих одноклассников и их друзей. Алекс был как бы моим щитом, который не прятал меня от мира, а открывал глаза. Было ли это сочувствие к неудачнику или это родилась дружба? Дружба… Горько усмехнулся, ловя капельки дождя своим лицом. Нет, это не дружба. Это что-то другое. Я так всполошился, когда он предложил встретиться с теми девчонками. Его глаза так заблестели от предвкушения, а я… во мне все оборвалось. Внутри просто все так сжалось, и сердце так бухнуло, что не выдержал, вскочил и убежал. Боль ревности разливалась во мне и заполняла мой разум. В голове возникало множество картинок расправы над соперницами. Да, я ревновал. И понимание этого меня пугало. Я хотел, чтобы он не тратил свое внимание на других, а был только моим. Только моим… — Макс! — окликнул меня кто-то, и я вздрогнул. Рядом со мной стоял Алекс. Я старался проморгаться от капель дождя, чтобы четче увидеть друга. Не сразу, но все же мне это удалось. — Что? — спросил я. — Ты куда это собрался? — приподнял бровь Алекс. — Домой. Идет дождик, я промок и продрог, — отвел я глаза. — Тогда пошли ко мне. Мой-то дом все же ближе, — сказал он. — Не знаю. Не уверен, что надо, — я хотел домой, успокоиться, разобраться в себе, найти ответы. Меня резко дернули и развернули. Теплые руки обняли мои плечи, и он таки добил меня следующим вопросом. Его губы у самого уха зашептали: — Ну чего ты? Что такое? Тебе не понравились те брюнетки? Так мы поищем других. Неужели тебя это так расстроило, Макс? Макс! Алекс приподнял мое мокрое лицо за подбородок и посмотрел в мои глаза. Я хотел спрятать свою боль, но друг, встревоженно глянув на меня, просто притянул к себе, обнимая за плечи. Он слишком часто так делал. — Ты что, никогда не знакомился с девчонками на улице? — спросил Алекс, улыбнувшись. Я молча кивнул. Он сжал мои плечи сильнее и усмехнулся. — Глупый. Испугался? Я же тебя бы поддержал, и у тебя бы все получилось. Ладно, хватит мокнуть. Идем. — Куда? — Ко мне домой. Ты же весь вымок, еще заболеешь. Мне ты нужен здоровым, и вообще, мы хотели пойти в бассейн. Но это отменяется, — взъерошив мои мокрые волосы, Алекс потянул меня в сторону дома. — Почему? — я не стал упираться и покорно пошел за ним. — Макс, ты мокрый аки мышь! — засмеялся Алекс. И то правда. Становилось холодно, и тело начинал пробивать озноб. Я поежился и уже привычно поскакал за Алексом, который размашистым шагом шел впереди. Догнав друга, спросил: — Алекс, а ты любил? Он резко остановился, я врезался в его спину и чуть не упал. Алекс повернулся ко мне и ответил: — Да, любил… Я испугался. Он так помрачнел и переменился в лице, что черты лица обострились. Что я наделал? Алекс. — Алекс, а ты любил? — мне этот вопрос как нож в сердце. «Любил ли я? Да, любил, но та любовь последнее, о чем бы мне хотелось вспоминать. Даже сейчас спустя два года я бы хотел забыть все, что так хорошо сохранила память. Я помнил это так четко, словно это было только вчера. Сколько я тогда наворотил глупостей, сколько наделал ошибок и сколько испытал боли. И только сейчас я понимал, насколько был глуп и сколько во мне было дурости. Первая любовь. Чушь! Не было никакой любви. С ее стороны не было любви. С моей была. Любить в одиночку очень сложно, особенно если понимаешь, что один горишь в этих чувствах, не сразу. Вот тогда весь мир рушится и осыпается осколками. Любил ли я? Да, любил! Но будь проклята такая любовь! Больше я этой ошибки никогда не повторю. Мне сейчас хватает тех отношений с девушками в которых нет ничего кроме секса. Да вполне хватает и большего я не хочу!» — Да, любил… — как-то не очень твердо у меня вышло это признание. По-моему, я напугал своим видом Макса. Вон как глаза на меня вылупил. — Мелкий, ты чего? Да все же нормально, все хорошо. Макс? — Я сказал что-то не то? Мне, наверное, не стоило об этом спрашивать? Я расстроил тебя. — Все нормально, это не из-за тебя. Ладно, хватит мокнуть. Пойдем домой. Я схватил парня за руку и снова потащил за собой. Мне пришлось затормозить, когда я понял, что он пытается убрать руку. Странно, но у меня вошло уже в привычку вот так хватать его за руку. Это выходило как-то неосознанно с моей стороны, словно само по себе. «Интересно, почему так? Хотя… А, ну и черт с ним! Не столь и важно». Сжав руку еще крепче, я улыбнулся Максу, и тот перестал вырываться. Шли молча, а дождик, казалось, решил превратить улицы в океан. Лужи уже сравнялись с бордюрами в высоту, а проезжавшие мимо машины были скорее похожи на катера. Я покосился на Макса и хмыкнул. Тот шел рядом, а на лице такое упрямство, словно он не ко мне домой идет, а на каторгу, и причем сам из вредности согласился на это. — Макс, ты чего так напряжен, а? Расслабься, ты же ко мне идешь, а не на эшафот. Макс что-то буркнул, но из-за потока дождя я не смог разобрать, что именно. Вдруг прямо над нашими головами небо прорезала молния, следом шарахнул почти оглушающий гром, и дождик ливанул еще сильнее. Поднялся какой-то шквальный ветер, сбивая с ног. — Черт! — выругался я. — Макс, прибавь хода! В дом мы залетели так, что чуть дверь не снесли. Сеструха как раз шла из кухни и что-то жевала. На лице привычная мне уже масочка из странной вязкой белой субстанции с зелеными прожилками. Я как-то спросил у нее — что за фигня? Мне ответили кратко — секрет фирмы. Вот сейчас эта масочка вообще прикольно смотрелась, так как сестра замерла с приоткрытым ртом и ложкой у самых губ. Осмотрев нас с головы до ног, спокойно отправила ложку туда, куда и собиралась, и со словами: — Я бы вам посоветовала принять ванную, пока не простыли, — махнув на прощание все той же ложкой, скрылась в своей комнате. Я услышал сначала щелчок замка, а потом громкий вопль новомодного певца. Обернулся и посмотрел на Макса. Тот стоял, облокотившись на дверь, и как-то подозрительно трясся. «Он что это плачет? Но почему?» В этот миг Максим посмотрел на меня, и я увидел дрожащие губы и смех в его глазах. Он явно с трудом сдерживался и вот-вот засмеется. Нет, его, в принципе, можно понять. Когда сеструха стала мазаться этими масочками, я поначалу тоже все время только и делал, что ржал, а теперь ничего, привык. Она, когда в ней ночью выходит из комнаты (попить), привидение напоминает. Глаза-то она при этом не открывает. Так и идет наощупь. Я снова посмотрел на мелкого и, видно, это было последней каплей, мы дружно заржали, привалившись, он к двери, а я к стене. Отсмеялись минуты через три и, с трудом переведя дух, примолкли, причем примолкли как-то уж очень резко, словно и сказать нам друг другу больше нечего, а смеяться уже и незачем. Надо начать разговор. — Чего мы стоим на пороге-то? Пошли скорее и тебе и мне надо срочно переодеться. — Ну да, сухое бы сейчас точно не помешало, — Макс брезгливо подергал за футболку. — Пойдем. Сейчас что-нибудь да подберем. Вот найти одежду для Макса стало новой проблемой. Я-то был намного его крупнее. Перерыл весь шкаф, но таки откопал джинсы трехлетней давности, ярко-синие. Мне их цвет не нравился, поэтому я их так и ни разу не надел. Он мне и сейчас не нравился, но выбирать-то не из чего, поэтому я схватил с полки футболку и, сунув все это в руки Максу, отправил его в ванную. Показал ему, где что, и направился снова в комнату. Стащил по дороге рубашку и бросил ее на стул. Джинсы снял с трудом, паразиты намокли и липли к коже так, словно их кто клеем приклеивал. Пока стащил, весь словарный запас вспомнил. Бросил их на тот же стул и натянул спортивные штаны. Откинулся на кровать и уставился в потолок. Мыслей в голове была тьма и просто топились и мешали друг другу, поэтому нормально подумать мне не удавалось. Я закрыл глаза, пытаясь привести голову в порядок, и, по-моему, все же задремал. Из состояния полусна меня вывело странное ощущение. Такое въедливое и пробирающее до костей. Так бывает, если кто-то смотрит. Но вот кто? Я распахнул глаза и уставился на Макса. Тот замер у кровати и как-то странно таращился на меня, вот только его взгляд ни разу не поднялся выше подбородка. — Макс? Максим. Я ополоснулся и, натянув джинсы и футболку, что дал мне Алекс, сразу направился в его комнату. Тихо открыл дверь и замер на пороге. Алекс лежал на кровати с закрытыми глазами и закинутыми за голову руками. Я жадно на него смотрел, рассматривая в который раз его тело. Широкие плечи и грудная клетка, кубики пресса, тонкая талия и длинные ноги. Он, как хищник, замерший перед прыжком, сейчас был полностью расслаблен и отстранен. Я тихо вздохнул, и от этого звука Алекс открыл глаза. — Макс? — спросил он. А я не смел поднять на него взгляд, боясь того, что он увидит предательский возбужденный блеск моих глаз. Он поманил меня к себе, и я подошел к кровати. Алекс резко меня схватил и завалил на постель, начиная щекотать. Я корчился от смеха и извивался всем телом, а он не отпускал меня. Вдоволь намучив, Алекс дунул мне в ухо и сказал: — Все, теперь моя очередь идти в душ. Да, и не забудь снять линзы. Он подорвался с постели и, насвистывая, отправился в ванну. А я ошарашенно смотрел ему в след. — Алекс, я люблю тебя, — сказал я тихо в закрытую дверь. Сказал и почувствовал, как сердце заколотилось и кровь в венах забурлила. Меня скрутило желание, и я растерялся. «Я и Алекс? Как? Я хочу его… люблю… но как? Почему так?» — задавал себе вопросы. Растянулся на постели и уставился в потолок. Мысли роились в голове и не давали покоя. Хлопнула дверь, и в комнату вошел Алекс. — Макс, подвинься, — весело сказал он. — А? — я подвинулся на постели. — Что «а»? Линзы снял? — завалившись на свободное место, спросил Алекс. — Забыл, я сейчас, — вскочил я и бросился в ванну. Перед зеркалом осторожно вынул линзы и промыл их. Вернувшись в комнату, застал Алекса спящим. — Алекс? — подойдя к кровати, позвал, — а я где… Он резко дернул меня на себя, обхватив ладонь, которой я его касался, и, захватив в плен сильных рук, сонно прошептал: — Спи. Я уткнулся в его грудь и вздохнул. «Алекс, ну и как я смогу заснуть?»