Санга и Тога

Иваизуми плутает, наверное, уже примерно неделю. Леса загадочны и обманчивы, а ещё чертовски одинаковы по своему внешнему виду. Сначала он пытается делать зарубки когтями на стволах деревьев, но быстро отбрасывает эту идею после того, как на новой дороге видит свои же зарубки на коре. День сменяет ночь уже не в первый раз, наверное, даже не десятый, а много больше, а он всё продолжает идти. Продолжают сыпаться с неба и белые хлопья снега, укрывающие собой следы рибика на промёрзлой земле. Иваизуми ненавидит зиму. С ней всегда слишком много проблем: отогреться, найти пропитание, найти жильё, укрытие от непогоды, найти друга, с которым можно было бы коротать длинные тёмные вечера. Иваизуми ненавидит зиму, и именно она застаёт его на пути к Рансену. Это, вообще-то, слишком громкие слова. Его путь вовсе не походит на путь, это скорее бессмысленное блуждание без карт и путеводителей, без чужих рассказов, лишь инстинкты, интуиция да надежда. Поначалу он спокоен, но в последние дни нервы опасно натягиваются. Кому угодно не хотелось бы заблудиться, и он не исключение. Впрочем, ничего иного ему не остаётся - он лишь идёт вперёд, раздражённо глядя сквозь сухие ветви деревьев и мысленно уверяя себя, что куда-нибудь обязательно придёт. Пусть не в Рансен, но может, хотя бы в какую-нибудь деревню, где сможет узнать дорогу. Снег скрипит под ногами, неприятно холодя ступни через слишком тонкие для зимнего сезона подошвы сапог. Лес тих, пуст и обманчив, но именно сегодня он наполняется шумом. Иваизуми сразу же вытаскивает меч из ножен, прижимает уши к голове, когда из кустов внезапно появляется кот. Плащ на нём распахнут, каштановые чуть вьющиеся волосы всклокочены, и взгляд его сразу же находит острый клинок в чужих руках. Он хмурится, коротко скалится, и в следующее мгновение Иваизуми не понимает, что происходит. Лес затихает полностью. Скрип снега, дуновения ветра, хруст хрупких сухих веток. Он так невыносимо глух, что хочется выть, но в ушах бьёт набатом. И это не барабан, не его собственное сердцебиение, это... Дыхание взлохмаченного кота напротив, распушившего хвост. Высокого и красивого, ухоженного, такого, каких никогда не бывало в деревне Хаджиме. Смотрящего пристально светло-карими глазами. Поющего. Он поёт. Голосом, лишённым звука. Но Иваизуми, опустив меч, может поклясться, что слышит эту тихую мелодию, которая наполняет пространство вокруг. Она наполняет зимний воздух, заставляя снег кружиться вокруг фигуры незнакомца, словно тот владеет магией, подчиняющей себе саму природу. Мелодия льётся белыми сияющими потоками, льнёт к Иваизуми, и тот встречает её без сопротивления, приятно ощущая, как она вливается в его тело, наполняя. Наполняя силой. Жизнью. Смыслом. Кот напротив растерянно замолкает. - Кто ты? - явно смущённый произошедшим, бормочет он. Хаджиме кажется, что он не слышит его поначалу. Мелодия, делавшая его таким лёгким и всесильным, исчезает, оставляя ощущение неприятной пустоты. - А ты? - упрямится он в ответ. Разумеется, ему не нужны чужие слова, чтобы знать правду. Перед ним Санга. Он видел Санга и Тога лишь однажды, когда только-только покинул свою деревню и вступил в этот лес. Маленький черноволосый Санга с забавным блондинистым хохолком чёлки болтал невероятно много, так же, как смеялся и улыбался. Его высоченный крепкий Тога был похож на медведя, неуклюжего и, казалось бы, чем-то смущённого, неуверенного в себе. Он кидал нежные взгляды на своего напарника и улыбался простодушно, абсолютно бесхитростно. Однако Санга пел для своего Тога, и нелепый неуверенный парень превращался в огромную машину смерти, без жалости сминающую врагов. Тот, кто Поёт, и тот, кто эту Песню принимает. В мире нет союзов сильнее тех, которые связаны Песней, и Хаджиме не поверил бы никогда, что встретит таких людей. Однако прямо перед ним стоит Санга, и напряжение спадает, тело его расслабляется. В итоге незнакомый кот вздыхает, театрально раскидывает руки и приземляется на землю прямо там, где стоит. - Ты не демон, - констатирует он. - Как видишь, - подозрительно отзывается Иваизуми на столь странное заявление. Санга испускает ещё один обречённый вздох и проводит рукой по волосам, поправляя встопорщенные пряди. Этот странный разговор затягивается ещё на несколько минут. Санга представляется Оикавой Тоору и охотником на демонов по совместительству, и заявляет, что просто испугался и потому сразу пошёл в нападение. Иваизуми хмурится и огрызается, что надо смотреть, на кого нападаешь, так ведь и прибить невиновного можно. В общем, слово за слово - и они уже успевают побраниться в честь знакомства. Оикава, в итоге, кажется, весьма задет его грубой речью и хмурится, надувшись, как ребёнок. По нему и нельзя сказать, что он - всесильный Санга, который может уничтожить одним словом. Он огрызается, как малолетка, и капризно поджимает губы. Может, он и не та компания, которую Хаджиме хотелось бы иметь, но он, как оказывается, житель Рансена. После недолгих разговоров брюнет понимает, что плутал вокруг города, как последний дурак, но виду не подаёт, лишь благодарит за помощь и отправляется дальше в путь. А Санга... Что ж, Санга увязывается следом. - Ива-чан! - вопит Оикава, уже успев сократить его имя на свой лад. Иваизуми не хочется на это отзываться, как и не хочется говорить в целом. Он падает на кровать в гостинице Рансена, не снимая одежды и не чувствуя отмороженных конечностей, - откуда ты, Ива-чан? Кот молчит в ответ, и тогда Санга нависает сверху, глядя в его лицо. Снег на его голове и ушах растаял, стоило им зайти в помещение, и теперь каштановые волосы вьются ещё больше, образуя забавные кудряшки. Хаджиме счёл бы их милыми, если бы они располагались не на голове этого надоедливого кота. - Ты там не был, - всё же бормочет он в ответ, зная, что от него всё равно не отстанут так просто. Санга долго смотрит на него изучающим взглядом, а потом отчего-то улыбается. - Скрытный Ива-чан, - заявляет он и ловит пальцами кончик его хвоста, свешивающегося с кровати и лениво покачивающегося из стороны в сторону, заставляя дрогнуть подранными чёрными ушами от прикосновения, - скрытный Ива-чан с чёрным-чёрным хвостом. - Отвали. Иваизуми много что хочется сказать. В первую очередь - что Оикава странный, совершенно непохожий на всех тех, кого он встречал раньше. Ещё - что чёрный цвет абсолютно нормальная расцветка для котов их деревни. Что Тоору слишком болтливый и надоедливый, а ещё спросить, какого чёрта он вообще увязался за ним в гостиницу, да ещё и в один номер. Хочется спросить о Рансене, о том, какой сегодня день. Однако вместо всего этого он лишь зевает и прикрывает глаза. Под боком внезапно оказывается чужое тёплое тело. - Ты что де... - начинает было он, но Оикава почти сразу его перебивает. - Ты слышал меня, да, Ива-чан? - каким-то особым тоном спрашивает он. - Конечно, я тебя слышу, ты орёшь, как сотня кошек весной, - недовольно бормочет он. Не то чтобы он знал, как орут кошки весной. Да и любые кошки вообще. - Ты слышал меня? - повторяет он, не теряя какого-то странного тона. От этого голоса Иваизуми хочется забиться подальше в какой-нибудь угол и от волнения распушить шерсть на хвосте. Кажется, последнее он действительно делает, - ты слышал мою Песню? Слышал ли он её? Конечно, он достигла его тогда. Теми сверкающими потоками мелодии, нежно окутывающими, словно тёплое одеяло в зимнюю ночь. Ему казалось тогда, что он на вершине мироздания, что он всесилен, ему всё было по плечу. Он не был одинок в этом мире, ибо миром для него тогда был незнакомый Санга и та Песнь, которую он создавал. - Слышал. Оикава, кажется, издаёт тихое мурчание, и кот, удивлённый, открывает слипающиеся от нехватки сна глаза. Тоору и правда мурлычет, свернувшись в клубок у него под боком, и улыбается слегка краями губ, и эта небольшая улыбка так кожемурашечна, что Иваизуми неловко застывает, забывая, как дышать. - Я делаю всесильным любого Тога, - чуть самодовольно заявляет его новый знакомый, - пусть даже он не умеет драться, не владеет мечом - он будет лучшим, пока я пою ему. Но, Ива-чан, никто из них никогда не слышал моей Песни. Она была для тебя мелодией? - Была, - вновь соглашается кот чуть охрипшим голосом. - А для них - нет. Тишина накрывает их, но не та, что в лесу. Она более мягкая и приятная, словно нежная. И Иваизуми знает, что может её прервать, просто не хочет. В ней нет напряжения, и даже присутствие Оикавы его не беспокоит. В смысле, беспокоит конечно, но немного не в том смысле, в каком должно. Санга прижимается к его боку, прикрывая глаза, и Хаджиме думает о том, что долго-долго не спал. Он может оставить все мысли на потом, на свежую голову, тогда, когда отоспится. Ему холодно, и он накидывает на них одеяло, плевав на то, что всё ещё в частично запачканной одежде. Тоору еле слышно дышит, и его тепло под боком - тепло живого человека. То тепло, которое Иваизуми не ощущал уже очень долго. Полдень встречает Иваизуми чужими руками на своей груди, вцепившимися в него, словно клещ. Оикаву полдень встречает подзатыльником и руганью. Они возятся, сбивая под собой простынь, переругиваясь, и брюнету в итоге удаётся столкнуть наглого кота с постели. Тот обиженно ноет, говоря, что его совсем никто не любит. Хаджиме как-то немного всё равно. Они проводят день вместе. Сидя в столовой, прогуливаясь между торговыми рядами, рассматривая здания Рансена, построенные прямоногими. Они болтают, ругаются, смеются, рассказывают истории. Оикава оказывается совсем городским. Тарелку полностью не опустошает, насчёт наступившей зимы не беспокоится. Делает круглые глаза, услышав о борьбе с голодом в мелких отдалённых деревнях. Он кажется сущим ребёнком во взрослом теле, но Иваизуми помнит, каким упорством и силой светятся его глаза во время песни. И ему хочется вновь услышать её - могущественную, крепкую, но при этом ласковую, нежную и словно осторожную. Будто сам Оикава, прячущий свою невероятную силу за дружелюбной улыбкой. Тоору не спрашивает вслух, но коту кажется, что всё его тело - сплошной вопрос, в особенности - чуть загнутый хвост с красивой гладкой шерстью. Может ли он остаться рядом? Будет ли Иваизуми его Тога? Будет ли поддерживать его или уйдёт, стоит только Явной Луне скрыться за горизонтом? Его тело напряжено, но сам он смеётся и улыбается, тычет пальцем в разные здания, рассказывая о них. И Иваизуми останавливается. "Я защищу тебя" - отчего-то невероятно хочется сказать ему, глядя в эти вопрошающие светло-карие глаза. И он говорит. - Ива-чан? - ошарашенно переспрашивает Санга. Губы его еле шевелятся, и этот зов скорее похож на призыв не оставлять, почти мольбу. - Я защищу тебя, - вновь твёрдо повторяет кот, - я обязательно стану сильнее, если ты будешь петь для меня. Они стоят в середине многолюдной главной улицы Рансена и смотрят друг на друга. Тонкие губы Оикавы приподнимаются, растягиваются в улыбке, но она совершенно не похожа на предыдущие. Она - в отличие от них - настоящая. Хрупкая и несмелая, будто Санга не верит в то, что встретил того, кого так долго искал. Тога. Иваизуми и самому не верится, что он становится частью чего-то столь невероятного. - Спасибо. Тоору оказывается ближе и прижимается лбом к его плечу в знак привязанности, тихо мурлыча. Хаджиме утыкается носом в чужую вихрастую макушку с этими её дурацкими кудряшками. Он будет защищать его, защищать Оикаву. С его смешливой улыбкой, громким смехом, наглым поведением и волнующими светло-карими глазами. Он не один. Он может прикоснуться к этому теплу. Пока рядом есть это тепло, пока он чувствует его, всё будет в порядке. Ведь Санга и Тога - нерушимый союз.