Кошелек или жизнь

1 Уртемиэль придирчиво осмотрел свои покои: инкрустированная трофейная мебель из Золотого города была накрыта простынями, драгоценные ковры, расшитые вручную тевинтерскими архонтами, заботливо скатаны и уложены в специальные футляры; раритетные издания «Мира Тедаса» с благодарственной подписью летописца – обернуты в непромокаемую ткань. Все приготовления окончены, пора в путь. Каждый год, когда приближался последний день фрументума, Уртемиэль покидал свои тихие покои на окраине Глубинных троп и перебирался в безлюдные края леса Вендинг. Туда, где под сенью вековых деревьев прятался узкий незаметный проход в лабораторию Архитектора. Единственное место во всем Тедасе, где можно было пересидеть страшные времена. Уртемиэль вздрогнул. Сатиналью. Кошмарное празднество, посвященное Зазикелю, которого Уртемиэль всегда недолюбливал – за безмерную склонность к хаосу, пьянству и отсутствие каких-либо представлений о прекрасном. Ничего удивительного, что эта пошлая и грубая Сатиналья была полной противоположностью изысканным торжествам, посвященным самому Уртемиэлю. И непонятно почему прижилась во всем Тедасе, затмив собой всю красоту и благородство подлинных искусств. Уртемиэль вздохнул: делать нечего, приходилось мириться. Он еще раз протер кожаной тряпочкой коллекцию черепов Серых Стражей на камине, проверил баррикаду возле двери, удостоверился, что на любимом Элувиане нет ни пятнышка, прочитал коротенькое заклинание и шагнул вперед, плотно прижав крылья к бокам. С каждым годом это требовало все больших усилий – сидячий образ жизни давал о себе знать. Вот и сейчас… – Создатель подери! – Уртемиэль приземлился примерно в полусотне футов от входа в лабораторию. Неудачно приземлился, надо сказать. Кое-как поднявшись и в который раз пообещав себе сесть на строгую диету, Уртемиэль заковылял к уже знакомой расселине, таящей вход в логово Архитектора. Сам хозяин лаборатории обычно проводил Сатиналью в Амарантайне, вместе с Утой подстерегая пьяных Стражей возле «Короны и льва», чтобы, пользуясь случаем, набрать свежего материала для экспериментов. Надо сказать, что идея была куда как удачна – среди празднично размалеванных и одетых в карнавальные костюмы жителей Амарантайна, Архитектор и Ута смотрелись очень уместно и ничуть не выделялись из толпы. Нашарив ключ под камешком, Уртемиэль еще раз почесал ушибленную шею и отпер тяжелую дверь, бесшумно распахнувшуюся навстречу. Он не знал, что из-за кустов за ним внимательно следят две пары удивленных глаз. 2 В погребах Башни Бдения было пусто. – Пусто! – горестно сообщил Огрен, постучав кулаком по рассохшейся бочке. – Пусто. Андерс угрюмо молчал. Провести Сатиналью в Башне да еще и трезвым – было самым настоящим кощунством, но денег на то, чтобы пойти, как и все остальные Стражи, в «Корону и лев» – не было. Им с Огреном задерживали жалованье уже второй месяц якобы в наказание за пьянство и побеги из Башни. Что, разумеется, было ложью, просто сенешаль Вэрел наверняка спустил эти деньги в карты. Или пропил. Или растранжирил в борделе – неважно. И тут лицо Огрена прояснилось. – Я знаю одно укромное местечко лесу Вендинг, – сказал он. – Там когда-то был здоровущий тайник контрабандистов, но Архитектор их понемногу отвадил. Мешало ему, видите ли, что шляются всякие. Так вот, можно залезть туда и пошуровать, а вдруг завалялась бутылочка-другая. Или монетка. Пить кислое вино Андерса не прельщало, но не пить вообще – прельщало еще меньше. – Ладно, пойдем. Огрен сбегал за секирой и лопатой, и они пошли. Местонахождение тайника контрабандистов на трезвую голову Огрен припомнить не смог, но зато, копошась неподалеку от шахты в поисках люка, они с Андерсом услышали тихий свист и увидели приземление Архидемона. 3 Уртемиэль удобно расположился в уютном кабинете Архитектора, приготовившись наслаждаться сутками абсолютной тишины и покоя. В Ферелдене Сатиналья праздновалась пышно: торжества начинались в ночь с 30 фрументума на 1 умбралиса и продолжались весь следующий день. Отдельным удовольствием считалось напугать случайного прохожего жутким нарядом или постучаться в чью-нибудь дверь и, зловеще хохоча, потребовать: «Кошелек или жизнь». Хуже всего, что Сатиналья, посвященная Зазикелю, была осенена благословением Древнего бога, ослушаться которого означало навлечь на себя беду. Для всех без исключения. Налив себе виски из пузатой колбы, Уртемиэль вынул из шкафа лабораторный журнал и углубился в чтение. Он почти дочитал до конца увлекательнейшее описание процесса пришивания дополнительных голов Серому Стражу, как в дверь постучали. Уртемиэль прислушался. Никакой ошибки. Дробный тихий стук повторился. Мстительно помянув Создателя, Уртемиэль вышел в коридор, взял керосиновую лампу, осторожно дохнул на нее и открыл дверь. На пороге маячили два потрепанных мужика, щурясь на рассеянный свет лампы. Один из них был одет в некогда щеголеватую тевинтерскую мантию с поеденным молью воротником; второй – растрепанный рыжий гном в тяжелом доспехе держал в руках лопату. В засаленной бороде гостя сидели два мотылька. – Кошелек или жизнь! – бодро прохрипел рыжий гном, а мужик в мантии согласно закивал, блестя воспаленными глазами. – Вы кто вообще? – поинтересовался Уртемиэль, скептически оглядев пришельцев. Судя по всему, карнавальных костюмов на них не было, а это означало возможность смело слать их ко всем демонам. – Мы – Серые Стражи, из Башни Бдения, – ожил мужик в мантии. Потрескавшийся посох у него за спиной, покрытый сотнями зарубок, указывал на принадлежность к племени магов. Уртемиэль злорадно осклабился и молча захлопнул дверь. Интересно, откуда эти придурки узнали, что тут кто-то есть? Он вернулся в лабораторию, раскрыл журнал, заложенный на нужном месте сушеным языком виверны, и продолжил чтение. Спустя полчаса в дверь снова постучали. Скрипнув зубами, Уртемиэль отложил рукопись и пошел открывать. – Кошелек или жизнь! – бодро выкрикнул давешний рыжий гном, оскалив желтые зубы. Борода у него была заплетена множеством кокетливых косичек, а лицо разукрашено белесыми волнистыми линиями. Его компаньон распустил волосы и вставил за ухо чахлый цветок. Кокетливо вырезанная над пупком и укороченная почти до самых бедер мантия завершала образ. – Бля, – сказал Уртемиэль и снова попытался захлопнуть дверь, но маг быстро вставил ногу в проем. – Кошелек или жизнь, – настойчиво повторил он. – Мы в костюмах долийцев, – пробасил гном, – ты не можешь нам отказать, это оскорбит покровителя Сатинальи. Шепча проклятия, Уртемиэль вернулся в кабинет и перерыл все сундуки с костями в поисках завалящей монетки. Найдя серебряный с прозеленью кругляшок, он отнес его вымогателям и швырнул под ноги гному. – Чтоб я вас тут больше не видел! Гном и маг подобрали подношение и с радостным улюлюканьем скрылись во мраке. Уртемиэль шумно сглотнул и поплелся в кладовую, восстанавливать душевное равновесие. Стук раздался два часа спустя, когда расслабленный Уртемиэль жевал зажженную свечу, дочитывая последние страницы лабораторного журнала. Не буду открывать, решил он, пошли они к Создателю. Стук повторился. Под ложечкой противно заныло: Зазикель из него всю кровь выпьет за неуважение. Нехотя поднявшись, Уртемиэль направился к двери. – Кошелек или жизнь! Снова эта парочка! Рыжий гном был изрядно пьян, но держался неплохо – в основном за своего напарника. Тот, в свою очередь, уверенно опирался о стену и почти не покачивался. На головах у обоих были надеты рогатые шлемы, лица разрисованы смесью красной охры и мела. – Мы… ик… ку… ку… ку-на-ри. Уртемиэль почувствовал, как обжигающая желчь подступила к горлу. Соблазн был невыносим – один малюсенький плевок, и эти проспиртованные недоумки запылают почище Андрасте. Но тень Старшего вновь поднялась за плечами, окутав серой дымкой Хаоса в немой угрозе. Круто развернувшись и больно стукнувшись правым крылом о стену, Уртемиэль протиснулся в кладовую и раздраженно наполнил корзинку провизией, присовокупив безымянную глиняную бутыль с чудовищно пахнущей жидкостью. – Теперь точно все, уродцы, – процедил Уртемиэль, выпуская облачка пара, глядя, как гном деловито роется в корзинке. – Лучше бы вам позабыть дорогу сюда, поганые пьяные выродки. Маг галантно кивнул в ответ, отчего шлем слетел с его головы и с веселым дребезжанием покатился по камням. – Сдохните! – пожелал на прощание Уртемиэль, запер дверь и прижался к стене. Камень накалился и треснул. Настроение было окончательно испорчено. Уртемиэль решил спуститься на нижний ярус лаборатории и попытаться уснуть. Как и большинство драконов, он страдал бессонницей, и если удавалось поспать хотя бы раз за несколько сотен лет – это была большая удача. Последний раз, когда Уртемиэль попытался выспаться, его разбудили очень неприятным образом. Погасив светильники, Уртемиэль побрел вниз, перешагивая через крутые ступеньки. Усталость сковывала тело приятной тяжестью, суля долгий спокойный отдых. Сатиналья могла убираться к Андрасте. Прохладный сумрак подземелья приятно остужал разгоряченную шкуру, сырой влажный воздух успокаивал зудящие веки. Уртемиэль лег, с наслаждением расправил крылья, смежил веки. Едва слышный звон в ушах убаюкивал, унося в сладкую дрему. Кстати, про звон. Уртемиэль открыл глаза. Монотонное позвякивание доносилось сверху, постепенно нарастая и превращаясь в визгливую какофонию. – Что за?.. – Уртемиэль окончательно проснулся. Будь он у себя дома, можно было со спокойной душой заткнуть уши и предоставить ситуации идти своим чередом, но в гостях это было немыслимо. Взлетев по лестнице, Уртемиэль, морщась от душераздирающего крещендо, доносящегося снаружи, распахнул дверь. Порождения его ночных кошмаров стояли на пороге: приземистый темнолицый генлок и долговязый тощий гарлок в ржавых доспехах. Они молотили зазубренными мечами по дырявым щитам и гнусаво завывали пропитыми голосами. В этом неразборчивом вое Уртемиэлю явственно почудилось: «Пробудись!». Охваченный ужасом, он отступил. Гарлок бухнулся на колени и пополз, очевидно намереваясь облобызать ступни своего повелителя. Генлок почему-то принялся его поднимать, бормоча что-то вроде «Кашиеек били шизнь». «Они пришли, – подумал объятый паникой Уртемиэль, – чтобы вновь заразить меня скверной». – Нееееееет! Земля содрогнулась. Где-то в Тени очнулся Зазикель, потрясенно открыв глаза, обвел мир всевидящим взором. Над лесом Вендинг взметнулась стена огня, закругленными краями напоминая шляпку гриба. Зарево раскрасило небо в оранжевый цвет, и все, кто спал, проснулись, испуганные и удивленные; а те, кто бодрствовал – встревоженно сбились в группки, оживленно обсуждая происходящее. В нескольких милях от Амарантайна две почерневшие кучки, лежащие в грязи, зашевелились. – Кто ж знал, что он так отреагирует, – прохрипела одна, та, что потолще. – На крыше форта Драккон он и то жиже плевался. – Это все ты виноват, – отозвалась вторая кучка, потоньше и подлиннее. – Заладил: Архидемон троицу любит, Архидемон троицу любит…