Амулет синигами

Ближе к утру отвратительный сон приснился мне. Леди Эшфорд из первого мира предъявляла в мой адрес серьёзные претензии. Я не понимал их сути, пока память не распахнула тёмные недра. Чужая память, не моя. И тогда я осознал, что я — лишь третий лишний. Незваный и невидимый гость. Но я способен смотреть на своего двойника и его демонического оппонента со стороны и слышать их разговор. Они сидели в креслах друг против друга в комнате со стенами, обитыми тёмно-вишнёвым бархатом. На потолке красовалась роспись: мужчина с фиалковыми глазами и рядом с ним — юная девушка, похожая на Аюми-сан. Ярко-жёлтые портьеры отделяли гостиную от остальной части дома, которую я не мог видеть. В камине из льдисто-белого мрамора медленно догорал огонь. — Я полагала, что хотя бы тебе могу доверять, — ровным голосом заговорила Лилиан, но я точно знал: её сердце сжигает беспредельная ярость. — Оказывается, нет. Стоило слегка ослабить поводок, и ты снова сделал попытку сорваться. — Во-первых, я не пёс, — сухо отозвался лорд Артур, — поэтому сравнение нашего контракта с поводком для меня довольно оскорбительно. Второе: в этом мире нет никого, достойного абсолютного доверия. Исключений не бывает. Жаль, что такая взрослая девочка, как ты, претендующая на передел Земли, до сих пор пребывает в иллюзиях. — Ты давал клятву духа-хранителя, — нахмурилась Лилиан. — Неверная формулировка. Ты вырвала клятву с помощью обмана и шантажа. И ждала искренности? Inmensum stultitia*. — Поначалу ты был искренен. — А затем разглядел твоё подлинное лицо. Благодаря Цузуки-сан, кстати. Он невольно раскрыл мне твою истинную суть. — Каким образом мой милый братец что-то мог рассказать обо мне? — в её голосе послышалась насмешка. — Он меня даже не помнил тогда. — Ты неверно поняла. Цузуки-сан ничего не рассказывал. Его забавная наивность, честность и самоотверженность послужили отличным фоном для твоего лицемерия и нездоровых амбиций. Разительный контраст между вами стал очевиден. Рывком вскочив на ноги, Лилиан отшвырнула кресло. Проехав по паркетному полу, оно ударилось о решётку камина и завалилось набок. Мой двойник спокойно наблюдал за безумством своей госпожи. — Опять он? — зашипела Лилиан. — После попытки тебя убить, после того, как он предпочёл тебе другого, ты всё ещё на его стороне?! — Я никогда не находился ни на чьей стороне, кроме собственной, — хладнокровно заметил лорд Артур. — Не заблуждайся. — Хорошо, пусть. Но ты хоть иногда способен подумать о том, что в обоих мирах, кроме меня, тебя никто не ждёт! Ты один, тебя все ненавидят. Но ты постоянно пытаешься улизнуть! В который раз, Кадзутака? Прошлая попытка ничему тебя не научила? Впрочем, учитывая нынешний результат, вижу, ты стал умнее. Подставил наивную бедняжку, на своё несчастье увлёкшуюся тобой. Сколько лет ей было? Восемнадцать? Или чуть больше? — Пытаешься вызвать жалость или пробудить мою совесть? Поздно. Во мне давно умерло и то, и другое. — Совсем недавно ты обещал, что будешь защищать меня до последних дней этого мира. — Мир рухнул. — Там — почти. Здесь — ещё нет. Следовательно, никто не помешает осуществить наш замысел. Я сдержу слово. Новая Земля появится лишь из твоих и моих желаний. Неужели тебе не льстит мысль стать сотворцом целого мира? Я прощаю тебе попытку оборвать связь с Оком. Ты достаточно наказан уже тем, что потерял сильную помощницу и утратил искру Мастера Амулетов, лишив, правда, и меня важного преимущества. Но я готова тебя простить. Всё равно без искры ты не сумеешь воссоздать Разрушителя. Но, подумай, разве тебе на самом деле нужно избавиться от меня и Ока? Давай забудем старые счёты. Я лгала, но и ты не был честен. Я причиняла боль — ты отвечал тем же. Зачем продолжать это бесцельное состязание? Если между нами не будет единства, нас уничтожат. Герцог Астарот собирает сильные души в обоих мирах, чтобы противостоять нам в день Апокалипсиса. Энма тоже плетёт сети, и о его планах я могу лишь догадываться. Теперь появился амулет синигами, из-за которого столько проблем! И в это трудное время под видом помощи ты пытаешься предать меня? Единственную, кто тебя принимает таким, каков ты есть? Думаешь, мой братец способен оценить твою жертву? Даже расскажи ты ему правду об истинных причинах своих поступков, он не поверит! Он неблагодарен, эгоистичен и лишь кажется наивным. На деле он не способен любить никого, кроме себя. Его альтруизм — одна видимость. Ты ошибаешься в нём, а я отлично его знаю. В нём душа Иуды. Он предаёт всех, кого якобы любит, принося лишь смерть и разрушение близким людям. Асато — подлинный синигами, с рождения. И ради него ты пожертвовал жизнью Каэдэ-сан, не выполнив обещанное мне? — Какие патетические речи, — на лице моего двойника не отражалось ничего, кроме лёгкой брезгливости. — Решила сменить амплуа и сыграть в благородство и всепрощение? Прежде ты пробовала уничтожить мои чувства, отравить разум, разрушить тело. Обманом привязала к Оку, но до сих пор так и не добилась полного подчинения. Учти, за себя я буду бороться до последнего. Мне сейчас нет смысла притворяться, ибо запасные козыри в рукаве исчерпаны. Я обещаю, больше ты не сможешь сделать из меня безвольную вещь. Прошли времена, когда тебе это удавалось. И я очень хочу взглянуть, как ты справишься с Оком в день Апокалипсиса, когда против тебя выйдут все, а на твоей стороне не будет никого. Даже меня. Я постараюсь, чтобы так и было. Леди Эшфорд смотрела на своего духа-хранителя с безграничной ненавистью. — Ты пожалеешь, — наконец, вымолвила она. — Крепко пожалеешь! Лорд Артур пожал плечами и встал с кресла. — Я потерял всё, включая душу. О чём можно сожалеть? К боли я привык, смерти не боюсь, страдать разучился. У тебя нет ничего, чем ты могла бы меня запугать. И, самое главное, у тебя больше нет ни одной кандидатуры на моё место. Рэндзи и Микако-сан находятся под защитой того развесёлого синигами с совой, оба Цузуки-сан заняты нашими двойниками, причём другая Ририка больше тебе не подчиняется. Поиски кого-то нового отнимут много времени. Тебе придётся смириться с тем, что есть. Иначе говоря — со мной. И да, спасибо, что «ослабила поводок». Думал, ты раскусишь меня, но ты поверила и поддалась. Стало быть, какая-то часть твоей души ещё не сожрана Оком. Без сомнения, этот факт внушил бы Цузуки-сан надежду на твоё спасение. Увы, я не так наивен, как он. С этими словами лорд Артур развернулся и пошёл к дверям. Лилиан побледнела от ярости. — Не смей уходить! Я приказываю тебе остаться! Слышишь?! Приказываю! Мой двойник оглянулся с едва приметной насмешкой на лице. — Лучше прикажи Оку вернуть свою подлинную душу. Тогда, возможно, я соглашусь по доброй воле стать твоим сообщником. И супругом не только на бумаге. Точнее, не только в фальшивом свидетельстве. Более не медля, он покинул комнату. Лилиан сжала кулаки, лицо её исказилось злостью. — Не боишься страданий? Ничего, я найду способ заставить страдать того единственного, чья судьба тебе небезразлична, и это, бесспорно, научит тебя послушанию! *** Я открыл глаза. Цузуки всё ещё мирно посапывал рядом, отвернувшись лицом к окну. «Интересно, имеет ли эта привидевшаяся мне чушь хоть какое-то отношение к реальности?» — задумался я. Вездесущий амулет, как всегда, не преминул вмешаться в сугубо личный процесс мышления. «Господин, ваш последний сон, безусловно, очень точно отражает реальность». «Спасибо за помощь, — спокойно ответил я наглому камню. — А теперь объясни, в чём дело? Благодаря твоей магии, я становлюсь телепатом?» «Нет, хозяин. По мере того, как время здесь движется к точке Апокалипсиса, оба мира постепенно начинают сближаться друг с другом. А это означает, что и души двойников стягиваются одна к другой. Не только вы, а многие теперь видят подобные сны о своих альтернативных «я», правда, не понимают их значения. Грядёт великое событие — столкновение двух вселенных. По своим масштабам оно будет сравнимо с Большим Взрывом. И на осколках погибших миров родится новый. Но вы это и так знаете, ведь вам предстоит участвовать в этом событии наряду с обеими леди Эшфорд. Впрочем, на данный момент нашим опаснейшим врагом является только леди Эшфорд из мира вашего хранителя». «Постепенно она лишается необходимой поддержки. Не хочу злорадствовать, но раздор во вражеском стане прекрасен», — признался я. «О, там давно царит раздор. Просто леди Эшфорд до сего дня лелеяла мечту полностью подчинить себе своего духа-хранителя. Но тот оказался хитрее и переломил-таки ситуацию в свою пользу, хоть и не получил полной свободы, к которой стремился. Однако ему удалось завладеть способностью отличать свою собственную волю от приказов Ока, а это уже немало. Теперь он может сопротивляться Оку, если хватит сил души, а леди Эшфорд придётся очень постараться, чтобы снова вернуть разум своего духа-хранителя в исходное положение. Кроме того, имеется интересная возможность. Око уже почуяло частичную независимость лорда Артура. Если он в кратчайшие сроки сумеет привлечь на свою сторону тёмный амулет, то, возможно, Око захочет поменять хозяина. Такое в древней истории уже случалось. И это преимущество у лорда Артура появилось благодаря вам». «Мне?! — я чуть не поперхнулся. — Никогда не собирался помогать этому маньяку! Как вышло, что всё же помог?» «Вы пробудили свою истинную силу, находясь в замке Энмы. Помните?» «Неужели то событие повлияло на усиление позиции моего двойника?» «Безусловно. Ваши души тесно связаны. Благодаря пробуждению той силы, власть Ока над лордом Артуром слегка ослабела, и это дало ему возможность продумать план избавления от амулета. Тайком от леди Эшфорд он создал искусственную альтернативу очень древней душе. Видите ли, хозяин, в обоих мирах присутствует некая неведомая сила, переходящая от человека к человеку. Откуда она появилась на планете Земля, неизвестно. Тот, в чью душу попадает искра силы, становится способным создать практически любой амулет, но не во зло, а во благо людям. В другом мире искра Мастера Амулетов была похищена леди Эшфорд в момент перехода от души к душе и заключена в тёмный магический сосуд, который чуть позже у хозяйки «позаимствовал» лорд Артур. Он нашёл в здешнем мире девушку, потенциально способную стать новым носителем. С помощью книги О-кунинуси внедрил искру в найденную им подходящую душу, но извратил светлый поток энергии так, что носительница стала не творцом, а Разрушителем Амулетов». «Полагаю, ты говоришь сейчас о Каэдэ-сан из этого мира?» «Да. С её помощью лорд Артур собирался разрушить связь между собой и Оком, но сначала он собирался уничтожить связь между мной и вами, либо между мной и Цузуки-сан. Своей хозяйке он, безусловно, сказал о целях своих действий совершенно другое. Он убедил Лилиан в том, что старается разорвать связь между вами, Цузуки-сан и мной исключительно ради её выгоды, чтобы в день Апокалипсиса её амулет стал единственным претендентом на передел Земли». «Думаю, кроме прочего, он хотел заполучить тебя и стать хозяином Асато-сан». «На сей раз ошибаетесь, господин. Я могу вам кое-что интересное рассказать, ибо во время вашего сегодняшнего так называемого «сна» мне удалось глубоко проникнуть в сознание лорда Артура, словно вы открыли для меня ненадолго запретную дверь. И я для вас поработал на славу!» «Довольно хвастовства, ближе к сути». «Лорд Артур заранее знал, что Каэдэ-сан погибнет, даже если попытка окажется удачной. Он собирался пожертвовать ею ради спасения от вас Цузуки-сан». «От меня?!» Это уж слишком. «Он полагает, будто вы ничем не отличаетесь от него. А он — носитель бесконечной тьмы и с некоторых пор знает об этом». «Что значат твои слова о «бесконечной тьме»?» «Я уже говорил вам ранее в замке Энмы: некогда кто-то, о чьей персоне мне до сих пор ничего не известно, вложил внутрь вас и вашего двойника частицу извечной тьмы. И эта тьма влияет на ваш и его разум. По вашему приказу я продолжаю искать информацию о субъекте, совершившем с вами такое, но пока не преуспел». «Я тоже опасен?» «В данный момент лишь потенциально. Но если вы неверно распорядитесь вашей огромной силой, задействовав её на полную мощь, вы можете стать опаснее кого бы то ни было в этом мире». «Поэтому лорд Артур и решил «отрезать» Асато-сан от меня?» «Именно». «А он не опасался, что тем самым убьёт того, кого хочет спасти?» «Он всё просчитал. Погибнуть должна была только Каэдэ-сан». «Откуда он знал?» «Загадка, господин. Но в сознании лорда Артура я прочёл, что он был абсолютно уверен: вашему хранителю ничего не грозит. Иначе не решился бы на такой шаг». «Любопытный поворот. Выходит, у лорда Артура случаются редкие проблески сомнительной человечности?» «Лорда Артура Эшфорда нельзя охарактеризовать однозначно. Он — некто, как и вы, обладающий огромной силой и содержащий в себе свет и тьму. Но тьмы в нём на порядок больше, причём усилить тёмную сторону было его свободным выбором когда-то давно. В вас же баланс поддерживается на очень тонкой грани, а дальнейшее зависит от вашей воли». «Значит, во мне сейчас света и тьмы поровну?» «Я бы сказал, присутствует разумный баланс». «Если я выберу тьму, что тогда?» «Вы станете похожи на лорда Артура. Между вами и Цузуки Асато возникнет раскол, который наличествует сейчас между леди Эшфорд и её хранителем. Это ослабит ваши и мои силы, зато усилит позицию Ока». «Стало быть, я догадался верно. Эта обезумевшая дама специально подталкивала меня к выгодному для неё выбору. Но мне до сих пор не верится: неужели лорд Эшфорд действительно пытался спасти Асато-сан?» «Это так. И он, похоже, пытался уберечь вашего хранителя от беды далеко не в первый раз. Я не увидел подробностей в его мыслях, просто не успел, но, кажется, лорд Артур много лет тому назад в другом мире тоже пытался спасти Цузуки-сан от серьёзной опасности. Ему это удалось, но он заплатил высокую цену за тот свой поступок. Имели место и другие попытки помощи с его стороны, но в глазах вашего хранителя и окружающих они выглядели как вражеские атаки. В этом беда лорда Артура. Даже когда он совершает единственный светлый поступок в череде многочисленных жестоких преступлений, он обречён следовать путями тьмы, и его воспринимают как врага. Впрочем, лорд Артур не считает нужным никому доказывать обратное. Ему безразлично, что о нём думают». «Что же он на самом деле чувствует к Асато? Если, конечно, вообще способен испытывать хоть что-нибудь?» — вопрос дался мне с трудом. «В том психическом состоянии, в котором он находится, его чувства больше напоминают болезненную одержимость». «Что ж, одержимость тоже имеет право на существование. Однако я сомневаюсь, что принудительный разрыв связи с амулетом — верный и безопасный способ помощи моему хранителю. Не скрою, я рад, что те попытки не удались. Но как ты выудил всю эту информацию из сознания лорда Артура?» «Миры сближаются, господин. Каждый ваш шаг отныне отражается на том мире и вашем двойнике. Каждый его шаг может отразиться на вас». «Этого не хватало! Как ослабить чужое влияние?» «Необходимо объединить вашу силу с энергией Цузуки-сан». Если бы этот камень только попробовал снова сказать про «вскрытие души» хранителя, я бы за своё спокойствие не поручился. К вящему удивлению, я получил совершенно другой ответ. «Прежде я настаивал, что вам необходимо вскрыть душу Цузуки-сан, ибо на тот момент такой способ был самым коротким путём объединения энергий». «Даже боюсь спрашивать, что за путь предложишь теперь». «Я хоть раз плохое советовал?» «Постоянно». «Вы субъективны. Все мои советы основываются на обстоятельствах, которые вас окружают на текущий момент. Они своевременны, точны и, следуя им, вы, безусловно, кратчайшим путём придёте к цели». «Стать господином мира?» «Да». «Не испытываю такой потребности». «Не важно. В любом случае для грядущей битвы вам необходимо стать сильнее! Кто бы ни стал владельцем Ока и ни напал на вас в августе будущего года, вам необходимо обладать такой огромной энергией, чтобы чужие претензии на обладание мной и вашим хранителем превратились бы в дым, а ваш противник убежал, поджав хвост». «Что надо сделать?» «Для начала предупрежу: на данный момент имеется некоторая вероятность, что два мира столкнутся и разрушатся раньше дня Апокалипсиса. Чёрные дыры множатся на глазах. С недавних пор всё чаще двойники из параллельных миров спонтанно меняются местами, попадают не в свой временной отрезок, проваливаются в пространство между мирами. Ткань времени-пространства трещит по швам всё интенсивнее, поэтому нужен кто-то, обладающий огромной силой, чтобы удержать миры от столкновения до августа будущего года». «Намекаешь на меня?» «Ни вам, ни мне, вместе взятым, такое не удастся. Придётся привлечь энергию вашего хранителя, а по причине вашей нерасторопности она ещё не активизирована. Я вам дам совет, но, знаете ли, будет крайне обидно, если даже после этого у вас ничего не выйдет. Например, вы сейчас взорвётесь гневом и не прислушаетесь ко мне». «Говори!» — я мысленно выругался, что случалось со мной крайне редко. «Рассудите сами, хозяин, если кто-то вроде бы отвечает на ваши чувства, но не готов полностью раскрыть для вас даже своё тело, это говорит о некотором недоверии или подсознательном страхе. Вы сами понимаете, с тремя дипломами, наверное, немудрено понять». «Если я стану когда-либо убийцей, как лорд Эшфорд, — спокойно заметил я, — моей первой жертвой, несомненно, станет одушевлённый магический кристалл. Догадайся, какой?» «За что, господин?! Я только хотел спросить, зачем вам нужны престижные дипломы в таком количестве да и я в придачу, если, имея всё это, вы даже две малюсенькие планеты спасти не можете? Это говорит о вашей полной профессиональной некомпетентности. Миры умирают, и ваша задача, как доктора, их реанимировать». «Что ещё скажешь?» Только этому мерзкому камню до сих пор удавалось моментально довести меня до белого каления, стартовав из состояния полного спокойствия. «Я просто хочу попросить вас поторопиться, чтобы баланс энергий был установлен, благодаря вам и Асато-сан. Срочно нужно найти способ убедить вашего хранителя полностью вам довериться на эмоциональном и физическом уровнях, чтоб миры не рассыпались раньше дня Апокалипсиса. Как только вам удастся это сделать, мы все вместе будем удерживать разрыв в ткани реальности, пока не наступит день, и раны миров не исцелятся. И вы уж постарайтесь максимально ускорить процесс, пока не стало поздно. Тем более, это и в ваших интересах. Физический уровень — самый простой для реализации миссии. И самый приятный тоже. Надеюсь, вы правильно меня поняли?» Я молчал, затрудняясь предложить нахальному амулету небогатый выбор: быть сброшенным в жерло вулкана или в недра океанической впадины. «Ещё слово, и я за себя не отвечаю», — заметил я, сдерживаясь из последних сил. «А я уже всё сказал, — довольным тоном отозвался кристалл. — И я рад, что вы верно догадались. Я не сомневался, вы ведь гений». Каков наглец! Значит, судьба миров зависит от того, как быстро мне удастся склонить моего духа-хранителя к полноценной интимной связи? Вот же проклятый камень… Асато-сан неожиданно зашевелился под моей рукой, и я невольно перевёл взгляд на него. Самые родные в двух мирах глаза смотрели на меня. — С добрым утром, Кадзу-кун. Вместо ответа я решительно завладел его губами. — М-мм… Самое лучшее пробуждение за всю жизнь. Завтрак только через час. Хочешь провести это время с пользой? Асато-сан теснее прижался ко мне, ничего не ответив, но я правильно понял его молчание. — Амулет с утра пораньше заявил, что судьбы миров зависят от нас, — между делом, заметил я. — Чем счастливее мы будем, тем лучше для будущего вселенной. Его глаза округлились. — Это шутка? Моя ладонь скользнула ему на живот. — По крайней мере, чем счастливее будешь ты, тем лучше для меня. Понимаешь? Мой хранитель тихо выдохнул, и его руки тоже ответили мне желанной лаской. Я закрыл глаза, отдаваясь во власть ощущений. В конце концов, сгинут миры или нет, никто точно сказать не может. Они могут сгинуть завтра или через миллиарды лет. А я лишь хочу сделать Асато счастливым раньше, чем тьма сомкнётся над нами. Только это главное, остальное — суета и тлен. *** После завтрака в рёкан мы вернулись домой. На следующий день мне предстояли четыре операции в клинике, но текущие сутки я решил провести «с пользой для распадающихся вселенных», если так можно выразиться. Что там говорил проклятый рубин про баланс энергий и ускорение процесса? «Маленькими шагами к большому успеху» — бесспорная истина, величие которой должны знать все, включая разумные амулеты, но начинать надо сейчас, а то, действительно, упустим момент. Не хотелось бы, чтобы потом чудом выжившие потомки обвинили нас с Асато-сан в неисполнении прямых обязанностей хозяина и хранителя. Проще говоря, в саботаже. Поэтому когда, поднявшись по лестнице, Асато по привычке свернул в сторону своей спальни, я решительно положил ладонь ему на плечо. — Ты куда? — К себе, — удивлённо отозвался он. Я кивнул ему на дверь своей комнаты. — Чем тебя не устраивают те апартаменты? Если не нравится, давай выберем другие. Дом большой. Асато-сан растерялся. — Не в том дело, мне всё нравится, но… Я буду мешать тебе. Мне же постоянно снятся кошмары. — Сегодня ты спал отлично. — Я вообще не уснул, — со вздохом признался он. — Не смог. После всего, что было, — его щёки порозовели. — Ну и почему не разбудил меня? — я осторожно провёл пальцами по его волосам. — Трудно всю ночь бодрствовать одному, а я бы составил тебе компанию. — Ох, нет! Тебе надо больше отдыхать. У тебя наверняка на завтрашний день назначена куча операций, от которых зависит жизнь людей! А нормально выспаться так редко удаётся, особенно после моего появления здесь. Сколько уже ты не спал по-человечески? Нет, я никак не мог тебя разбудить. Я тихо поцеловал его в висок и с удовлетворением ощутил, как почти неуловимо замерло его дыхание. — Ты доставляешь мне меньше хлопот, чем кто-либо другой. Давай, бери вещи и неси их сюда. Признавшись, что хочу засыпать и просыпаться рядом с тобой, я вовсе не преувеличивал. Он медлил. В его глазах я заметил тревогу. — Опасаешься, что я начну форсировать события и подталкивать тебя в том направлении, куда ты пока не готов идти? Асато потупился. — Я дал слово делать только то, что хочешь ты, и я его сдержу. — Но что если… Я никогда не буду готов? — он поднял на меня отчаянный взгляд. — Ты же не можешь из-за меня… постоянно не получать необходимого. Поэтому, наверное, будет лучше, если ты начнёшь встречаться с кем-то… другим, а я останусь твоим хранителем, как и раньше? — Знаешь, Асато-сан, давай решать проблемы по мере их возникновения. Первая — самая простая. Возьми свои вещи и перенеси их в мою комнату. Хорошо? В его глазах вспыхнула тёплая искорка, и я понял, что мне удалось найти верные слова. *** — И это все твои вещи? — спрашивал я у Асато несколькими минутами спустя. — Больше ничего? Он смущённо кивнул. Принесённое почти не заняло никакого места в моей гардеробной. — Негусто. Я думал, ты приобрёл себе что-то новое за эти дни. — К чему? Я не хожу на работу. Нет смысла тратить твои деньги. — Наши деньги, — поправил я его. — Хочешь поспорить? Он не хотел, и я успокоился. — Ты не голоден? — После щедрого завтрака в гостинице я, наверное, до ужина не проголодаюсь. И это при моей способности поглощать еду в катастрофических объёмах. — Да, хозяйка рёкан проявила удивительное гостеприимство. Не устал? — Как я мог устать, отдыхая в онсенах целые сутки? — Тогда подойди ко мне. Сразу напрягся. Как ни крути, но амулет прав: сердцем моего хранителя до сих пор владеют страх и сомнения. Интересно, почему? Внезапная догадка осенила меня. Я ошибся, пошёл неверным путём. Телесная близость случилась раньше близости душевной. Для Асато-сан это трудно. Пусть мы были рядом долгие годы, но ведь не общались и не видели один другого. Встретившись, кое-что узнали, обменявшись необходимой информацией, но это лишь верхушка айсберга. Асато-сан хорошо знал только моего двойника, а меня он встретил недавно. Сколько ночей и дней надо было провести, взращивая доверие, чтобы между нами не осталось никаких внутренних преград? Я привык экономить время, которого вечно не хватало, и вести себя решительно, но здесь эта тактика не могла быть успешной. До сих пор я общался лишь с женщинами, искавшими приключений на одну ночь, да и сам не стремился к иному. Мой хранитель нуждается в другом, и я ему этого пока даже не пытался дать. Боялся растравить раны, натолкнуть на болезненные воспоминания, потому и не говорил ни о чём, касающемся его прошлого. Сумбурно рассказанная Асато-сан история о многочисленных трагедиях, случившихся в его жизни, и несколько реплик об отношениях с Рукой-сан, отцом и Йошико-тян не в счёт. Этого слишком мало. Почему я не попытался сплести необходимые нити доверия раньше? Вместо этого сидел и лихорадочно додумывал то, чего не знал наверняка. Он тянулся ко мне, испытывая сильное физическое влечение, и, конечно, поддался, как только я сделал первый шаг. Но я удовлетворил — и то лишь отчасти — горячую тягу его удивительного тела, а душа по-прежнему осталась закрытой. И я сам отгорожен от него. Пытался ли я рассказать ему что-то действительно важное о себе по собственной инициативе? Нет. Сначала не было времени, потом не считал нужным забивать голову Асато-сан своими проблемами. К тому же я не слишком отчётливо понимал, чего жду от наших отношений. Да и жду ли вообще чего-то? Ясное осознание вспыхнуло лишь в Хаконе. После намёков гадкого амулета я совершенно отчётливо увидел, чего именно всегда жаждал. Как мог не понимать раньше? Я хотел этого так давно! Казалось, будто моё стремление к нему родилось вместе с началом мира… Я сказал Асато-сан правду в онсенах. Мне не нужен был никто, кроме него. Но разве можно вываливать такие признания кому-то на голову без подготовки и не подготовившись самому? Я получил вполне ожидаемый результат. Но я настолько был опьянён случившимся вчера, что у меня не хватило природной чуткости сразу заметить это. Дело было не только в Асато, но и во мне. Я начал строить отношения в ошибочной последовательности. Создал дом с крышей, не имея фундамента и стен. Сейчас есть время всё исправить. Однако быстро такое сделать не получится. Срезать углы опасно. Можно пропустить существенное, и это уже будет непростительной ошибкой. Хорошо, что я не знаю двойника Асато-сан и не буду накладывать чужой образ на него. Моему хранителю, конечно, придётся на порядок труднее. Перед его внутренним взором наверняка стоит лорд Артур. Тот, кто каким-то образом всё же успел перейти грань дозволенного и причинить Асато боль. Но вот в каком качестве моего двойника из другого мира воспринимает Асато-сан? Мне только предстоит это выяснить. А также обнажить собственную душу, иначе никакого доверия не появится… Я снова перевёл взгляд на моего хранителя. Конечно, сначала надо было сломать наши обоюдные внутренние барьеры и лишь потом переходить к тому, во что мы оба ринулись вчера, очертя голову. Но он ждал моей ласки так невообразимо долго, что заставлять его терпеть ещё хоть минуту, было бы преступлением… Он и сейчас ждёт, хоть и не признаётся открыто. *** Асато медлил, и я сам шагнул ему навстречу. Расстегнул его пиджак и рубашку. Снял их и положил в изголовье кровати. Затем присел на корточки и освободил его от брюк и нижнего белья. Он не сопротивлялся, но его волнение заметно возросло. — Я думал, — Асато слегка запнулся, — сегодня у тебя больше нет времени на… В общем, я полагал, мне не стоит и дальше отвлекать тебя, — торопливо пробормотал он, тем не менее, охотно помогая с раздеванием. — Завтра я буду действительно занят, — вздохнув, признался я. — Три выходных подряд даром не проходят. Но сегодня… Я в твоём полном распоряжении. Я нарочно постарался сделать голос низким и будоражащим его воображение. По телу Асато пробежала дрожь, и я увидел, как быстро он отозвался на мои прикосновения. Не скрою, это зрелище весьма мне польстило. Мой хранитель снова покраснел, поняв: от моего взгляда его реакция не укрылась. — Это нечестно, — прикусил губу. — Ты всё ещё одет… — Действительно, нечестно. Я повторил ту же последовательность действий со своей одеждой. Асато заметил, что я тоже отнюдь не равнодушен к его присутствию рядом и, кажется, улыбнулся. — Садись, — указал я ему на кровать. Он уселся на самый край. Я решительно подтолкнул его к середине. — Это и твоя постель. Нечего смущаться. — У тебя… дорогое бельё. Как ему удаётся всегда выбрать самую неожиданную реплику из набора возможных? — Заказывал по каталогу лучшее для своей бесценной персоны, — я шутливо подмигнул и добавил серьёзно. — О себе надо заботиться, Асато-сан. Не только о других. К тому же кровать того заслуживает. — Тут целый аэродром поместится! — Так и задумано, чтобы шансы упасть были равны нулю, чем бы хозяин спальни ни занимался в темноте. — Ты что там замышляешь? — Сейчас увидишь. И даже ночи ждать не придётся. Никто не уйдёт разочарованным. Я осторожно обхватил ладонями его виски, зарывшись пальцами в тёмные, слегка взлохмаченные волосы. — Просто ощущай своё тело, Асато. Вчера мы были слишком нетерпеливы. Так дело не пойдёт. Хороший секс как дорогое вино: его надо смаковать и пить маленькими глотками, наслаждаясь оттенками вкуса и аромата. У нас имелись веские причины не следовать этому правилу в Хаконе, но сегодня таковых нет. Так что давай в полной мере насладимся друг другом. Я не знаю, что нравится тебе, и хочу это узнать. И показать свои предпочтения. Постепенно, благодаря нашим правильным усилиям, удовольствие будет только возрастать. Согласись, это стоящая цель, чтобы ради неё стараться. Он всё ещё смущался. Я поцеловал его в губы, приподняв подбородок. — Разве ты не хочешь узнать, как тебе на самом деле может быть хорошо со мной? Вчера, говорю, ты увидел не более четырёх-пяти процентов от возможного. Хочешь пойти дальше? Он кивнул, заливаясь краской. Я медленно повёл пальцами сверху вниз… И снова время остановилось, превратив последующие события в «вечно-настоящее», в текучий живой момент. *** Сначала брови и веки. Их надо невесомо касаться подушечками пальцев. Ухо можно слегка задеть ногтем, очерчивая рисунок раковины. Чаша и мочка особенно чувствительны. Их необходимо приласкать кончиком языка. Шея и губы одинаково отзывчивы к поцелуям и поглаживаниям. Руки скользят вниз к предплечьям и запястьям, запоминая их контуры, губы жарко касаются ладоней, а потом его пальцы сплетаются с моими, ложась мне на грудь. Обвожу его соски, прихватываю их зубами и слегка сжимаю, заставляя Асато стонать. Дразню, скользя ртом и ладонями по животу и подбираясь ближе к средоточию его желания, но намеренно обхожу заветный участок и спускаюсь к бёдрам. Дыхание Асато становится частым и шумным, он ловит мою руку и прижимает к себе: — Пожалуйста, Кадзу-кун, больше не могу … Понимаю его с полуслова, хотя способен ещё долго продолжать эту чудесную игру, заставляя его подходить к самой вершине и отступать много раз, но его срывающееся дыхание говорит о том, что он, и правда, на грани. Ждать дольше — сродни мучению. Иду навстречу его просьбе. Касаюсь пальцами нежной, словно шёлк, плоти, сочащейся влагой там, где чувствительность сильнее всего. Слегка сжимаю и накрываю ладонью… Горячая пульсация в моей руке, от которой самого бросает в жар. Асато вскрикивает и запрокидывает голову. Я жду, когда он отдышится и успокоится. — Я всё испортил, да? — спрашивает, как только обретает способность говорить. Улыбаюсь. — Ничего ты не испортил. — Ты не хотел спешить, а я… — У меня вообще нет никаких ожиданий о том, как всё должно быть. Пусть всё случается само. Быстро или медленно — не имеет значения. Смущаясь, он смотрит на меня в том направлении, в котором я и предполагал. И видит, что мне приходится нелегко. — Тебе тоже… надо, — замечает вполголоса на выдохе с непередаваемой интонацией. — Потерплю. Знаешь, где я больше всего люблю ощущать прикосновения? Беру его ладонь и веду её вдоль своего тела. — Здесь, — прижимаю к шее сразу за ухом, — здесь, — опускаю его руку себе на грудь. — Тут, — заставляю коснуться паха. — И вот здесь, — та самая ямка над ягодицами, о которой знают немногие. — А ещё у меня очень чувствительная спина и кончики пальцев. Хочешь дотронуться? Самые желанные на свете руки. Лучшие, другие не нужны. Они трепетно ласкают меня там, где я только что показал. Его неуверенность лишь ещё больше возбуждает, и я почти готов позволить себе сорваться в долгожданный экстаз. Заметив это, Асато склоняется надо мной. Нетерпеливые губы и язык обхватывают меня умело и крепко. Отдаюсь во власть ласк, притягивая его ближе. Он впитывает меня, ловя последние содрогания, и невольно следует за мной. Неописуемо приятно видеть его блаженство снова. Хотел бы я иметь такое же уникальное тело, чтобы не отставать от него, но я всего лишь человек. — Карта эрогенных зон пройдена успешно? — смеюсь, целуя его. Асато коротко кивает и отворачивается. — У тебя, как я успел заметить, всё тело очень отзывчивое. — Наверное. «Ничего, когда-нибудь ты перестанешь робеть и смущаться после каждого слова. Я научу тебя быть смелее. Впрочем, тогда некая изюминка будет утрачена. Может, и к лучшему, что ты — такой, какой есть? Зачем мне что-то менять в тебе? Я благодарю судьбу каждый день за нашу встречу». — Единственное, что меня беспокоит: у тебя много мышечных зажимов. Нужен профессиональный массаж, но если тебе не нравятся зеленоглазые девушки из соответствующих агентств — не беда. Справимся своими силами. Кроме того, я даже сам теперь против случайных красоток. Кто знает, что у них на уме? А я довольно ревнив. Асато фыркает мне в плечо и, судя по всему, улыбается, но я не вижу его лица. *** — Ещё раз отмечу, чувствительность и скорость восстановления жизненно важных процессов у тебя потрясающая. Мне до твоего уровня далеко. — Я не был таким с другими, — вырвалось у него внезапно. — С кем конкретно? — заинтересовался я. — И что означает «не был таким»? — С Хисокой. И ещё с одним парнем. Я мог остановиться в любую секунду. Моё тело подчинялось мне. С тобой это невозможно. Я испытываю такое… острое наслаждение! Боюсь, однажды оно станет чрезмерным. — Удовольствие не бывает чрезмерным, — успокоил я его. — Но я перестаю контролировать себя. — Это хорошо, иначе ты просто не сможешь расслабиться. — Нет, это плохо, Кадзу-кун! Внутри меня прячется сила, которую я с трудом контролирую, а мои нынешние чувства, кажется, подпитывают её. И однажды, несмотря на амулет, она может вырваться снова. Ты ведь помнишь, я говорил с тобой на эту тему. — Когда огонь, о котором ты рассказывал, трижды вырывался на свободу, тобой владел гнев, а теперь гнева нет. — Но я почему-то чувствую, словно то пламя опять начинает струиться по моим венам, и если я позволю ему течь, то повторится старый кошмар. Я не смогу перенести этого снова! — А рядом с Куросаки-кун ты не чувствовал такой опасности? — Нет, но у нас была другая проблема. Хисока — эмпат. Моя внутренняя боль заставляла его сильно страдать. Ему со мной тоже приходилось непросто. — Расскажи о нём. Если хочешь, конечно. — Хисока… верный и честный. Вспыльчивый, но добрый. И ещё ответственный. Не то, что я. Он очень любил меня. И я его тоже. Но потом выяснилось, что наши чувства всё же разные. Хисока видел во мне друга и возлюбленного, а я в нём — только друга. Я пошёл навстречу его желаниям, но если бы он не сделал первый шаг, то я сам никогда не стал бы… Я видел, что ему со мной хорошо. А я хотел, чтобы Хисоке было хорошо! Я делал всё, чтобы чаще испытывать положительные эмоции ради него. Старался быть счастливым. Наверное, это неправильно. Так поступать было всё-таки нельзя. Ведь это не вполне искренне, хоть и не являлось ложью. У меня поперёк горла встал комок. Значит, Куросаки-кун из другого мира любил моего Асато, а тот просто позволял ему любить себя, делал вид, что счастлив, но его сердце… Кому на самом деле принадлежало сердце моего хранителя? — А что за парня ты упомянул? — Ну, — опять смутился Асато-сан, — давняя нелепая история. — И всё же? Я не настаиваю, конечно. — Я встретил его в баре. Это было примерно в начале семидесятых. В Хилдсбурге, округ Сонома, Калифорния. — Как тебя занесло в Штаты? — Был мой законный выходной. И я решил… сменить обстановку ненадолго. Хилдсбург — очень маленький город. Кроме того, это один из винодельческих регионов северной Калифорнии. Сам понимаешь, когда муторно на душе после очередного дела, связанного с насилием и смертью, такой удачный адрес трудно пропустить. Под видом обычного посетителя я вошёл в бар и заказал выпивку. Рядом со мной за стойкой случайно оказался молодой человек лет двадцати с небольшим. Впрочем, даже если бы он сидел в дальнем углу за последним столиком, я бы не смог его не заметить. Уж слишком необычная была у него внешность. Чёрные волосы, смуглая кожа и глаза… Сначала они показались мне серыми в полутьме помещения, но потом я разглядел, что они ярко-зелёные с лазурно-золотым отливом. Такой оттенок иногда бывает у моря в прибрежной полосе ясным днём. Он был одет в строгий костюм и белоснежную рубашку с бабочкой. Я тогда подумал, что он, наверное, сбежал с какого-то светского приёма, чтобы утопить здесь свои проблемы. Или, может, актёр, приехавший на съёмки? Я бы не удивился. С такой-то внешностью! Вот теперь я совершенно явственно ощутил жалящий укол ревности. Странно. Зачем ревновать к столь отдалённому прошлому? Семидесятые годы. Тот парень уже давно перешёл в категорию людей «среднего возраста» даже в моём мире, а уж в мире Асато-сан он и подавно — старик. Они не встретятся больше. Так почему мне неприятно слышать о нём? Но я не могу не слушать. Я должен узнать до конца. — И как звали того оригинала в бабочке? Асато накинул на плечи рубашку, но не стал застёгивать пуговицы. Я сделал то же самое. — Я спрашивал дважды, как его зовут, но он проигнорировал те мои вопросы. — Ты не узнал его имя?! — Нет. — Что было дальше? — Он первый со мной заговорил. Спросил, от кого я бегу. Я ответил, что от себя. Тогда он сказал, что в этом мы похожи. Он тоже вечно бежит от собственной тени и не может достичь горизонта. Мне с ним было очень легко, словно он откуда-то знал мою душу. Новый укол в сердце. Почему я не могу совладать с эмоциями? Раньше справлялся. Впрочем, нет. Раньше они даже не возникали. — Мы обсудили все возможные темы: от событий, происходящих в мире, до технических достижений, искусства и смысла жизни. Мой собеседник упомянул, что недавно потерял любимого и до сих пор болезненно это переживает, но мы не стали обсуждать подробности случившегося. Однако я сразу понял, что речь шла именно о мужчине, и моё сердце почему-то забилось скорее, когда я попытался представить этого парня с кем-то… Возможно, таким же, как я? С этого и началось моё безумие. До того дня сама мысль о том, чтобы у двух мужчин могли быть какие-то отношения, кроме дружеских или деловых, казалась мне дикой, а тут… Я спокойно воспринял новость о том, что парень, который сейчас сидит рядом со мной, влюблён совсем не в девушку. Когда бармен сообщил, что заведение закрывается, мы запаслись выпивкой и отправились в одну из гостиниц, чтобы продолжить там. В комнате не оказалось ничего, кроме тумбочки и матраца. Мы уселись на пол и стали пить вино, откупоривая бутылки одну за другой. Пока не осталась последняя. К тому времени нам обоим стало невыносимо жарко. То ли сказывалось действие спиртного, то ли в гостинице были проблемы с вентиляцией. Я снял пиджак и расстегнул рубашку. Тот парень давно уже сидел с закатанными до локтя рукавами, без бабочки и как-то странно смотрел на меня. Его губы были невозможно притягательными… Равно как запястья и кисти рук. Я смотрел на них и не мог оторваться… Словно их изваял гениальный скульптор. Идеальные… Без малейшего изъяна. Проклятие, я хотел перейти с Асато на новый уровень отношений и повысить степень нашего взаимного доверия, но такие подробности… Не уверен, что выдержу! — Он откупорил бутылку, сделал глоток и протянул мне. Я, не раздумывая, отпил, вернул ему. Мы молча прикончили ту бутылку, передавая её друг другу. А когда остался последний глоток, и жалкие остатки вина проскользнули в моё горло, я вдруг ощутил его ладони на своих плечах. Он сидел вплотную, его лицо было совсем близко. Он ничего не делал, просто смотрел. Я поднял руку и провёл по его волосам. Кажется, он только этого и ждал. Наклонился и поцеловал меня… Я должен вынести это испытание. Я же сам хотел откровенных разговоров и большей близости? Значит, держись, Кадзу-кун. Терпи. — Я сам удивлялся происходящему. Мне хотелось, чтобы он продолжал, поэтому я не остановил его. Он показал, как один мужчина может доставить удовольствие другому, но, когда встал вопрос о том, чтобы зайти дальше предварительных ласк, я запаниковал и попросил прекратить. Он не стал настаивать, но я видел, что моя просьба его очень огорчила. Вообще он был… замечательным. Не подшучивал, обнаружив, что я даже целоваться не умею, просто научил, как надо… По сути, он был моим первым партнёром. Девушки, целовавшие меня по своей инициативе прежде, никогда не получали в ответ ничего, кроме предложения остаться друзьями. Я даже не испытывал возбуждения, теперь же… Впервые в жизни я сам потянулся к кому-то, кто тоже не собирался отталкивать меня. Это не делает мне чести, конечно. Обычно первый опыт получают с любимым человеком, с подругой детства, одноклассницей, коллегой по работе. А я… Даже не знаю, как это могло случиться! Я позволил первому встречному вскружить мне голову. Меня оправдывает лишь одно: в тот миг этот человек почему-то казался самым родным. Откуда-то я знал, что и он чувствует то же самое. «Если бы ты был моим любимым, то не бросил бы? Не сбежал бы тайком к чёрту на рога, где тебя найти невозможно?» — спросил он, когда мы оба уже засыпали. «Нет, не сбежал бы», — ответил я. Помню, я в самом деле не понимал, как такого замечательного человека мог кто-то оставить. Тогда тот парень с облегчением выдохнул и прошептал: «Спасибо. Я знал, что ты так скажешь. Даже если это ложь, всё равно спасибо. Жаль, не могу остаться с тобой. Очень хотел бы, но нельзя. Завтра до полудня мне надо вернуться в то место, куда ты последовать не сможешь, да и не надо тебе туда следовать». «А куда это?» — мои глаза смыкались, и я спросил уже сквозь сон. Он ответил странную вещь. Думаю, наверное, я что-то путаю и неверно вспоминаю, ибо тогда очень хотел спать. Не мог он сказать такое… — Что, если не секрет? — теперь заинтересовался я. — «Там всё вокруг рассыпается на части, а у людей, демонов и богов нет будущего». Я задумался. Непонятная фраза. И в то же время, кажется, она говорит о многом. Тот факт, что таинственный тип в костюме с бабочкой не назвал себя и не поинтересовался именем Асато, наводит на интересные догадки. Я бы осмелился предположить, загадочный любовник прекрасно знал, с кем проводит ночь, в отличие от моего хранителя. И, скорее всего, тот незнакомец не был человеком. — Утром мы быстро оделись, — продолжал Асато-сан. — Ни он, ни я не знали, что можно сказать друг другу после вчерашнего. Мы разошлись, не комментируя случившееся, лишь коротко попрощавшись. Никто не выразил желания встретиться снова. Но это и естественно. Разве у нас могло быть будущее? Начни мы встречаться, рано или поздно выяснилось бы, что я синигами. А правилами Мэйфу строго запрещено раскрывать свою личность перед смертными. Да и у того парня, кажется, имелись какие-то сложные обстоятельства, из-за которых он не мог заводить новую привязанность. — Ты пожалел, что так вышло? Скучал по нему? — меня действительно беспокоил этот вопрос. — Я был… взволнован. Не мог ни с кем этой историей поделиться. Просто не знал, как такое вообще кому-то можно рассказать. И мне было стыдно. Сначала я часто вспоминал его и тревожился, размышляя о том, где он и что с ним, но потом повседневные события стёрли его из моей памяти. Я удивлён, что сейчас в сознании вдруг всплыло так много подробностей о той ночи. И ещё я удивляюсь, что решился рассказать тебе. Ты первый, кому я поведал эту историю. Хисока не знал. Вообще никто не знал. На душе потеплело. Выходит, мне он доверяет больше, чем некогда Куросаки-кун? Остаётся лишь один вопрос. Я должен задать его. Если уж Асато-сан решился на откровенность, может, позволит мне узнать и это? И я спросил то, о чём немедленно пожалел. В ту минуту я беспокоился лишь о том, сумеет ли Асато-сан мне честно ответить, но не подумал о собственной готовности принять его ответ. Это стало ещё одной моей серьёзной ошибкой, которую, к счастью, я потом довольно быстро сумел исправить. — Кем для тебя был мой двойник? Я знаю, лорд Артур Эшфорд много раз покушался на твою жизнь. Проклял твоего напарника и друга, убил многих невинных людей. Однако мне ли не знать, сколько случается в жизни непостижимых уму противоречий! Скажи, кроме смертельной вражды тебя с другим Мураки ничего не связывало? В глазах Асато метнулось беспокойство, страх и… Что-то ещё! Постоянно при упоминании лорда Эшфорда я видел в его глазах необъяснимое и неуловимое нечто, беспокоившее меня. — Я не настаиваю на ответе. Прости, если причинил боль, спросив. Он молчал, закусив губу, и я видел его колебания. Асато хотел ответить и боялся. — Я спросил лишь потому, что не хочу дополнительных препятствий между нами. Твои мышечные зажимы на спине и руках, на животе, скулах и стопах ног, о которых ты сам, безусловно, знаешь — это не спазмы мышц, а твои материализовавшиеся страхи и сомнения. Ты боишься не огня, который может вырваться. Тебе трудно принять свои чувства такими, какие они есть. Ты осуждаешь себя. Тебе кажется, ты заслужил от судьбы лишь страдание, и другие люди тоже должны осуждать тебя, но это не так! Ты нужен мне таким, какой ты есть. Пусть у меня ещё не было шансов тебя узнать, как следует, но, уверяю, я готов принять тебя любым. Если твоя суть — огонь, я приму его. Если ты демон во плоти, замышляющий зло, и это приемлемо. Я хозяин амулета, а ты мой хранитель. Разве твой огонь повредит мне? Я просто хочу, чтобы ты позволил мне понять тебя. Впусти меня в то пламя, которого страшишься. Если мой двойник стал для тебя худшим кошмаром, позволь мне стать тем, кто излечит тебя от него. Он поднял на меня глаза, и я увидел там страдание. Столько боли! — Кадзу-кун, — тихо вымолвил Асато, — ты заслуживаешь много лучшего, правда! — Я уже заслужил самое лучшее — тебя. И я не собираюсь без боя отдавать это лучшее никому. Но ты должен сейчас сказать мне, что желаешь того же. Тогда я буду сражаться не за себя, а за нас. Мне плевать на планету, высокие цели, чьи-то амбиции или чёрную магию. Всё, что для меня имеет значение: наши судьбы. Я эгоист. Я спасаю тех, кого мне выгодно. Я беден на эмоции и циничен. Но в моей жизни есть люди, ради которых я буду бороться с кем угодно даже без помощи амулета. Это ты, Укё, Чизу и Ория. К остальному миру я индифферентен. Ты примешь меня таким, какой я есть? Он всё ещё смотрел мне в глаза, пытаясь что-то сказать, и не мог. — Наверное, я выбрал не самое удачное время для откровений. Ладно, давай забудем. Поговорить можно и в другой раз. В конце концов, до Апокалипсиса ещё долго. Успеем, — я попытался шутить, но Асато даже не улыбнулся. Зря я начал этот разговор. Рано. Надо было подождать. — Мне нужно спуститься и приготовить ужин. Повар не придёт, так что сегодня я вместо него. Ты останешься? — Да… Хотел позвонить в несколько организаций по поводу работы. — Как проголодаешься, приходи. Я встал с постели и начал одеваться. Внезапно мой хранитель тихо окликнул меня по имени. Я повернулся, на ходу застёгивая манжеты. — Я тоже буду сражаться за нас и за планету, — медленно произнёс Асато-сан. — И даже за тех, кто сейчас против нас. — Другого я от тебя и не ждал, — кивнул я. — Твоё сердце больше моего, оно вмещает весь мир. Я так не умею. — Ририка-тян, — запинаясь, продолжал Асато, — Точнее, обе Ририки — они ведь мои сёстры. Я должен уберечь от гибели обеих. — Понимаю. — И есть ещё… Мураки, — он еле выдавил из себя настоящую фамилию моего двойника. — Другой Мураки. Я буду биться и за него. Последняя пуговица выскользнула из дрогнувших пальцев, и я не смог застегнуть её. — Не хочу его убивать. Да и не смогу. «Конечно. Это правильно. Для Асато-сан иначе быть не может, он беспокоится за всех», — думал я, но вслух ничего не говорил. — Он мой заклятый враг, который является мне в кошмарах, я хотел бы вырвать его из своего сознания и памяти. Хотел бы никогда не встретить его, но… Если бы не встретил, не было бы в моей жизни и тебя. Не могу застегнуть. Не получается. — Ты… дороже всех для меня. Ты — тот, ради кого я надеюсь выжить и увидеть новый мир. Я изменил некоторые события в твоей жизни, чтобы ты всегда оставался счастливым, и я очень рад, что мне это удалось. Я опустил руки. Бесполезно. Не застегну. Сейчас он скажет. И сказанного я, определённо, не вынесу. — Я не успокоюсь, пока не сделаю то же и для него. Сколько боли в его душе! Страшно даже представить. — Я могу его ненавидеть и проклинать, называть сумасшедшим маньяком, бороться с ним или убегать, прятаться от себя и умалчивать истину, но мне не будет покоя, пока его душа страдает. Ведь он такой же, как и ты! Вы с ним — одно целое. «Нет, мы разные! Мы два разных человека!» — собрался громко возразить я, но так ничего и не произнёс. Лишь стоял и молча слушал. — Я хочу, чтобы после Апокалипсиса выжили все. Не знаю, возможно ли это? Но я хотел бы увидеть счастливыми всех, кто сейчас разбросан по мирам. Моё желание, наверное, заведомо невыполнимо, но как бы было здорово, если бы после того, как вселенные объединятся, выжили обе моих сестры, оба Хисоки-кун, оба Тацуми и Ватари, другой Цузуки Асато, ведь его очень любит ответственный секретарь из моего мира, и даже лорд Артур Эшфорд, потому что… «Я совершил ошибку, прося тебя быть настолько откровенным. Молчи, Асато!» Поздно. — Если бы в моей власти было изменить и его судьбу, он стал бы, как ты, я точно знаю. Он тоже мой Кадзу, несмотря ни на что… Кроме ненависти и смерти, меня с ним связывает то же, что и нас с тобой. Я не могу потерять ни тебя, ни его, просто не вынесу, если хоть один из вас пострадает! Потому я и говорил тогда в Хаконе и повторю сейчас: Кадзу-кун, ты заслуживаешь лучшего. А я всегда лишь причиняю боль тем, кто меня по-настоящему любит… Я смотрел на него и чувствовал, как невидимые нити доверия, которые я так стремился протянуть между нами, холил и лелеял, одна за другой рвутся в моей собственной душе.