Дорогие читатели, если вы еще остались и помните меня и эту глупую работу. Я знаю, что бездельничала полтора года, но на то были свои причины более-менее насыщенной жизни. Я несколько раз садилась за следующую главу, продумывала дальнейший сюжет, строчила строку за строкой, закусив губу, а потом через неделю перечитывала и стирала всё к чертовой бабушке. Сегодня я поняла, что эту историю нужно закончить на должном и подходящем месте, а не мусолить всё это дальше, выжимая из героев всё, что только можно, а выжимать уже нечего. Это мой первый фанфик, который я довела до конца, а не удалила, будучи маленькой и не имеющей должного опыта для полноценной работы. Спасибо, что читали всё это и не засовывали два пальца в рот (хотя, кто знает), я говорю вам большое спасибо за чтение, ведь благодаря вам есть стимул чем-то заниматься, понимать, что кому-то это нравится. В общем не кидайтесь камнями, вот он конец, я должна была это сделать рано или поздно, так пусть же это закончится сейчас, на пике сюжета (шуточка про распад МайКем.) В общем, дерзайте :)
Яркие солнечные лучи противно пробивались сквозь белые шифоновые занавески. Недовольно щурясь, Фрэнк попытался спрятать свое лицо под покрывалом, лишь бы не встречать новый день, но он знал, что он непременно будет знаменательным, и возможно самым счастливым в его жизни, поэтому промычав что-то невнятное, сполз с кровати и сонно поплелся вниз. Удивительно, но отца дома не было. Айеро добрался до кухни, включил кофеварку и начал медленно насыпать сухой порошок в емкость, глядя на свежую газету. Закончив с бытовыми мелочами, дабы скрасить ожидание, Фрэнк уселся на стул и принялся листать газету, попутно думая о недавнем. А ведь позавчера был прекрасный день. Съедаемый адскими сомнениями, измученный тяжелыми мыслями об утраченном смысле жизни, полный неизвестности и апатии, Фрэнк узнал, что с Джерардом всё хорошо. Ну почти всё хорошо. Фрэнк зашел в гости к его родителям, мечтая услышать вместо привычной неизвестности лишь два слова «Он вернулся» и вот наконец сбылась мечта последних недель. Ему рассказали, в каком состоянии их сын появился дома, рассказали про сына Майки и про то, что Джерард слетел с катушек от чего-то и умчался из больницы. Начав было снова волноваться, Фрэнк получил успокаивающие слова, что Джерард часто уходил из дома и, нагулявшись и выплеснув свои негодования, рано или поздно возвращался домой. Фрэнк был рад буквально до слез, отец Уэя даже ободряюще обнял того, искренне восхищаясь их крепкой дружбе. «Как забавно», - подумал Фрэнк, перелистывая очередные большие страницы с объявлениями. Газета была совсем свежей и источала удушающий запах краски. Фрэнк сидел и улыбался в преддверии грядущих событий. Сегодня он собирался снова пойти в дом Уэев и крепко обнять Джерарда, при этом не пытаясь сдержать всё, что тут же выплеснулось бы наружу. Он мечтал об этом долгие недели, грезя себе, что Джи не пострадал в пожаре или еще того хуже, не был покалечен всеми, с кем Фрэнк оставил его одного в том мерзком месте. Айеро сидел и всё себе представлял, красочно и радостно. Представлял всё до самых мелких деталей, вроде взъерошенной красной челки и погрызанных ногтей Уэя, которые он непременно расцелует при первой же возможности. Вплоть до трещинок на его губах, каждую из которых он залечит своим любящим поцелуем, чувствуя кисловатый вкус сочащейся из них крови, из-за того, насколько широко будет улыбаться Джерард. Его пальцы уже ощущали мурашки на спине Джи, которые так предательски побегут от того, что слегка прохладные руки Айеро непременно полезут под Уэевскую майку. Непрерывный поток счастливых мыслей отвлек строгий заголовок на половину страницы:«Убийство или последствия тяжелой депрессии?»
***
Полшага. - Стой! Кто-то схватил меня за плечи и оттащил как можно дальше. Сомнения уже роились во мне, будто водоворот. Я взял себя в руки, собрал последние силы и попытался вырваться, уже приготовив колкую фразу моей галлюцинации, как… Я почувствовал на своей шее слезы, услышал всхлипы, тело осознало и приняло то родное тепло, которого мне так не хватало, за которое я бы всё отдал. Я обернулся и… - Ты не глюк?! Передо мной действительно был Фрэнк. Живой, красный от слез, рыдающий, улыбающийся, с дрожащими губами, он смотрел на меня и не мог сказать ни единого слова. - Дж-джи… Я… Я… - Заткнись. Кто знает, может я уже упал и умер, и это и есть мой рай, здесь, рядом с ним. - Родной мой, - улыбался он, - Я слышал о взрыве, я думал, что ты погиб. - Я люблю тебя, Фрэнки, - тихо сказал я. - Долго же ты думал, - улыбнулся он, поднимая гитару. - Сыграешь мне дома? - Непременно, - сказал он и прижал к себе. К своей теплой зеленой толстовке.***
Обо всем этом мечтал двадцатилетний парень, искренне любящий и по-настоящему отчаявшийся, делая шаг над пропастью. В самые последние минуты его жизни какие-то высшие силы решили смиловаться над ним и послали ему полное сумасшествие, забвение, возможность умереть хоть на миг счастливым. Что-то подарило ему то, о чем он так молил. И возможно, он был счастлив в последние свои минуты, потому, что думал, что его утерянная любовь была так рядом, такая родная и совсем не призрачная. Возможно, будь в тот момент там кто-нибудь, он бы видел, что парень не летит навстречу смерти, а парит на крыльях счастья, совсем не понимая что происходит, и улыбается. и возможно, что он действительно попадет в лучший мир. Нет, не в тот, который имеют в виду люди, утешая друг друга. В свой собственный забвенный мир, который будет наполнен спокойствием, теплом и маленьким улыбчивым Фрэнком Айеро, который уже никуда не денется от него. А в воде под мостом еще долго будут растворяться соленоватые слезы счастья.«Он был мне необходим. Я жил им, я мыслил только им, я дышал им, а без него задыхался. Он – моя кровь, которая так или иначе идет сквозь самые трудные уголки моего сердца. Он – мои легкие: с ним мне легко и спокойно. Он – мой разум, без которого я схожу ума и теряю все элементарные понятия. Без него – смерть. С ним – смерть, от счастья и удовольствия. Он – моя жизнь.»