Разведчик

      Утро было тяжелым. Улитарес подвергся атаке ксеносов. Большой мир-улей Каратес и город Улитарес теперь стали полем боя. Орки со всей своей мощи обрушились на планету. И единственным щитом от ксеносов стал 241-й Полк Востроянских Первенцев и два Кадианских ударных полка.       В отличие от Кадианцев, Востроянцы обладают спокойным уравновешенным характером, при этом совсем не уступают уроженцам Кадии в стойкости и смелости, даже превосходят их. Люди с Вострои не так фанатичны и привыкли думать своими мозгами, особенно офицеры. Хотя, война не щадит никого и Востроянцы вторые на очереди после Кадианцев. Первенцев, так же как и Кадианцев, учат с самого детства. Учат убивать и побеждать. Лояльность Востроянцев невероятная, за всё существования набора Первенцев в их среде не было ни одного предателя, наверное из-за того что Первенцы — это некое братство, которое готово мстить за своих с особой жестокостью. Клан Вуграана был уничтожен при странных обстоятельствах. А доказательством невероятной лояльности может судить 68-й полк, вернее его остатки которые забрала себе Инквизиция (Ордо Еретикус), чтобы принять в свои ряды.       Лейтенант Николай Вертов командовал группой разведки 241-ого Востроянского полка Имперской гвардии. Как лучшему разведчику полка ему было поручено забросить артиллерийских корректировщиков в город. Это излюбленная тактика Востроянцев, привыкших сражаться в условиях города: забросить внутрь корректировщиков и разведчиков, да вести точечный артиллерийский обстрел, эффективно подавляя собирающиеся атаковать войска или разбивая в клочья сильные укрепрайоны.       Вертов выбирал позицию для размещения артиллерийских корректировщиков. Скоро начнётся наступление на Улитарес, в его пригородах уже концентрировались силы гвардии для решительно броска. Проблема заключалась в личностях артиллеристов. Оба были Кадианцами. Коля их уважал, но не верил. Кадия находится в осаде Ока. И вся выливающаяся оттуда нечисть падает на Кадию. К сожалению, но количество предателей среди кадианцев растёт, отсюда и недоверие. Артиллеристы выбрали башню-шпиль и… были посланы в дальнее пешее эротическое путешествие (сержант Малинов обладает удивительно особенностью загибать Имперский Готик в такие многоуровневые конструкции, что далеко не каждый житель Империума сможет спокойно это выслушать). Однако кадианцы понятия не имели об особенностях ведения боя в городе. Привыкли по своим щелям и норам прятаться, да вшей с червями кормить, а в реальном городском бою ничего не смыслят. Это в поле, чем выше позиция, тем ты выгоднее находишься, а вот в городе,… чем ты выше, тем ты большая мишень. Высокая башня это первое что приходит в голову врагу, который ищет корректировщиков, а вот вырваться из здания окруженного орками будет крайне не просто. Нет, было бы у Коли больше времени, он бы первый организовал позицию в башне, и ещё какую, но до штурма осталось всего три часа, и первые разведданные нужны уже через час, а доразведка и корректировка потребуются через полтора. Сам Николай присмотрел неприметный жилой дом-улей. Из него открывается умопомрачительный вид на полуразрушенный северо-запад города, как раз туда, куда и будет нанесён главный удар гвардии. К тому же дома-ульи для рабочих обычно строились на века: крепкие и мощные перекрытия, небольшие лестницы и проходы, рассчитанные на обычных людей, крупным ксеносам будет не просто там разворачиваться и атаковать толпой, да и окружить дом, рассчитанный на несколько тысяч человек (а поэтому занимающий большую площадь) не так просто. Артиллеристы поначалу мордой кривили, но авторитет лейтенанта заставил их подчиниться.       Для лейтенанта эта была уже двадцать пятая компания. С шестнадцати лет Николай воюет в 241-ом, четыре года назад полк понёс большие потери, ну а так как Востроянцы набирают людей только со своей планеты, выбор у вербовщиков был не велик. Плюс, Ник был псайкером, очень сильным, поэтому должность командира взвода и чин младшего лейтенанта был ему обеспечен. Но невезения маленького лейтенанта только начиналось. Получив взвод, Николай не успел даже толком сойтись со своими людьми, как 241-й полк бросили прямо в мясорубку Армагедона. Полгода ужасных тяжёлых боёв с орками и силами Хаоса сделали из Вертова шестнадцатилетнего ветерана. Снова поредевший полк был возвращен обратно на Вострою, для реорганизации. Двое суток полёта и ещё сутки на Вострои и пришли тревожные новости с Кадии. Полк в срочном порядке был погружен на корабли и улетел к планете-крепости.       Невероятно гиблое место! Жутко гиблое! Тяжелые городские бои в различных крепостях, стычки с альфафцами и ксеносами изматывали. Тогда 241-й впервые участвовал в подавление восстания. Николай увидел, что такое ересь, людские пороки и предательства… ударивший в спину полк СПО Кадии был последней каплей, да и отцы, насилующие и убивающие своих жен и детей, тоже не могли оставить маленького офицера равнодушным. Изрядно текущая после Армагедона «крыша» — окончательно обрушилась.       С тех пор Николай ненавидел кадианцев. Ненависть была иррациональна, но она была. Прошедшее через огонь и тень предателей сердце стало каменным, привыкшее к страшным ударам, ранам, и покрытым множеством шрамов. А кадианцы самый большой из этих шрамов.       Небольшой сектор дома подготовили к тщательной обороне, выбрали наблюдательные пункты и пути к отступлению, приготовили болтеры и плазмоганы к стрельбе, соорудили укрытия и ячейки. Пока взвод под командованием сержанта Тарда «окапывался» Вертов наблюдал за ксеносами в бинокль. Большое скопление орков было отсюда видно как на ладони. Ну, не будь с Николаем этих двух, он бы уже надиктовывал в рацию координаты: ориентир двенадцать, вправо двадцать дальность тысяча двести; осколочно-фугасным, взрыватель осколочный, цель сто четыре: скопление пехоты. Наконец-то чем-то подобным занялись и кадианцы. Оборона орков была, мягко говоря, слабоватая, один короткий артналёт, танковый удар и тютю. Для Николая компания уже закончилась, он прекрасно знал, что принесёт этот штурм, ибо ещё никому не удавалось выдержать комбинированный удар танков, артиллерии и пехоты.       Вдруг послышался свист, страшный грохот и множественные удары. Это был осколочный снаряд, выпущенный из орудия Василиск. Стандартная общеимперская модификация востроянского орудия 2С2 «Василёк». По какой-то причине имперским техножрецам совсем не понравилось мирное название для крупнокалиберного орудия. Следом за первым послышался второй.       -Вот твари! Мажут! — процедил сквозь зубы появившийся из-за спины старший сержант Малинов.       К сожалению это было действительно так. Для городских боёв требуется невероятная точность стрельбы, как артиллерии, так и бомбовые метания самолётов. Дело в том, что, разрушая город, штурмующие создают сами себе проблемы при его штурме. Основная ударная мощь имперской гвардии — её техника, а ей крайне не просто продираться через груды битого пенобетона и проломы в мостовых. Из-за любой щели, укрытия, полуразрушенного дома, насыпи в танк летит граната или мельтазаряд, могут переносной ракетой засадить или чем покрепче, а без поддержки техники гвардия победить не сможет. Многим может показаться это странным или даже невозможным, но Востроянские первенцы имеют кучу различных тактических приёмов позволяющие сократить число потерь и повысить свою боевую эффективность, а по выучке и мастерству превосходят даже безмерно храбрых Астартес. Правда артиллеристы кадианцев откровенно мазали. Нет, их стрельба укладывалась в эллипс рассеивания, но в городе такой разброс не позволителен.       -Боец, дай рацию! — попросил сержант с молчаливого согласия своего командира.       Испуганный рядовой Имперской Гвардии 122-ого Кадианского полка тут же передал рацию сержанту, которого, мягко говоря, побаивались оба кадианца. Дело в том, что сержант был очень выразительных размеров, не Астартес конечно, но всё же. К тому же Малинов не умел спокойно разъяснять ошибки солдат и поэтому давал загибы различных ругательств с перемешивание личностных обид в адрес подчинённого. И если «свои» к постоянной ругани диковатого сержанта привыкли, то новеньким было не по себе. Вертов передал этот «груз» (кадианские рядовые) именно Малинову, своей правой руке и непревзойденному мастеру ругани и мата (что на самом деле очень круто, ибо сам лейтенант у этого человека подхватил с десяток, а то и два очень ёмких выражений трёх, и девяти этажных конструкций). Взяв в руки передатчик, сержант начал «воспитательный процесс».       -Эй вы, артиллеристы долбанные! Какого хрена мажете! Я вас, коротконогих снотлингов, отправлю город штурмовать, пинками и плазмой под зад! Крысюки земляные! — дальше следовала сдобренная оскорблениями ругань.       Сержант прошёлся по умственным способностям артиллеристов, их внешнему виду, сексуальным предпочтениям, после чего сравнил их с порождениями хаоса (что было крайне жестоко по отношениям к кадианцам) и в конце рассказал, где он видел этаких артиллеристов.       -Командир, тут какой-то петух хочет с вами поговорить! — виновато бросил Малинов.       -Да, — ответил в рацию Вертов.       -Я вас там всех…       -Заткнись! — тихо прошипел лейтенант в рацию! — С кем я говорю?       -Майор Талкин! Командир …й батареи! — завопил на том конце противный голос!       -Майор, — так же спокойно продолжил Вертов, — вы читали приказ по трехсотой армии? Так вот, я веду запись всех попаданий. Вы сейчас проявляете недостаточную заинтересованность в победе Империума на этой земле… мне дальше продолжать? — то, что сейчас сказал лейтенант, было равносильно предательству и расследовалось жестоко вплоть до привлечения Ордо Еретикус или даже Ордо Малеус. На том конце заткнулись и решили стерпеть.       Дальше попадания ложились более точно, а корректировать взялся сам лейтенант.       -«Гром», я «Шапка»! Примите корректировку!       -Я «Гром», принимаем!       -Ориентир пятнадцать, вправо десять, дальше двадцать, осколочно-фугасным, взрыватель осколочный, цель сто четыре — скопление пехоты! Огонь!       Так продолжалось не очень долго. Артиллерия сделала пару залпов, а потом их заметили. Вначале орки всей толпой ломанулись в здание-шпиль, но Ветров дождавшись, когда там наберётся достаточное количество орков, натравил на них артиллерию. Лейтенант всё правильно рассчитал, здание обрушилось на соседнюю площадь, где проходил сектор обороны орков.       После следующего налёта орки определили местоположение наблюдательного пункта и со всех ног понеслись в дом-улей. Гвардейцы встретили орков слаженным огнём болтеров и лазганов, заливая их раскалённой мельтой и плазмой. Теперь лейтенант находился прямо в центре обороны, поддерживая своих людей огнём и матом. Кадианцы натравливали на орков артиллерию, но поток зеленомордых не иссякал.       -Где же подкрепление? — орал сержант Тард.       А подкрепление и вправду запаздывало. По плану наступления 212 полк Кадианцев должен был уже ворваться в город и наматывать на гусеницы своих Леманов Руссов кишки ксеносов, но их всё не было, а вот запросы на корректировку продолжались. Неужели хвалёные кадианские ударные части не могут прорвать оборону орков?       Рядом с Вертовым упал рядовой Метисов. Стабберный заряд снёс бойцу голову. Молодой ещё совсем, только призвался боец. Ещё и восемнадцати нет. Хотя сам Вертов старше этого «молодого» лишь на год.       -Тард, командуй! Малинов за мной!       Лейтенант рванул в наблюдательный пункт. Там почти ничего не изменилось, только кадианцы крепко сжимали свои строевые лазганы, марсианской модели. Оглядев бойцов, лейтенант тут же приказал:       -Связь со штабом 241-ого!       -Но мы же…       -Быстро! — рявкнул Вертов. Что-то сделав, боец передал рацию командиру.       -«Тарас», «Тарас», я «Шапка», приём!       -«Шапка» я «Тарас»! Это ты Вертов? Жив, курилка! — раздался радостный возглас.       -Какого! Что происходит? Я тут один в полной жопе! Где подкрепление?       -Ты прости, Вертов, у нас вторжение Хаоса!       -Твою мать! Где?       -В тылу у 303-его.       -Blayd! А что с нами?       -Операция отменяется, мы сейчас пытаемся выправить ситуацию и по возможности реорганизовать оборону, но… Юго-западнее вашей позиции должна быть вторая рота 122-го, вам туда. Вместе выберетесь!       Бросив рацию кадианцу, Ник грязно выругался, пустив в ход несколько конструкций из запаса Малинова.       -Взвод, уходим! — наконец приказал в «говорилку» Вертов. — Малинов ведущий, я замыкающий! Отделение тяжелого оружия со мной!       Минут через пять практически весь взвод покинул здание через перекинутый верёвочный мост на соседнюю крышу, оттуда на землю, к запасным позициям, где отиралось два звена пехоты.       -Боец! — рыкнул лейтенант. — Твой мельтаган! — капрал передал своё оружие и удивленно посмотрел на командира. — Чё зенки вылупил? Бегом марш отсюда! Это всех касается!       Отделение, собрав пожитки, рвануло прочь от злого начальника, а сам начальник дождался, когда орки подберутся поближе к укреплению и выстрелил зарядом мельты. Разогнанное до сверхсветовой скорости вещество своей ударной волной разорвало ближайших орков в клочья, идущих следом смешало и поломало как кукол, а третью волну похоронило под трупами. Сбросив тяжелую дуру лейтенант побежал, одновременно вынимая из мельтобомбы предохранительное кольцо и взводя взрыватель. Громкий взрыв перечеркнул жизни многих грибов, но сам лейтенант благополучно вырвался из окружения и теперь стоял перед своими подчиненными, которые пожирали его восторженными и любящими глазами.       За те четыре года, что Вертов командовал взводом, молодой псайкер сумел заслужил любовь и уважение своих подчинённых и братьев по оружию. Он был бесстрашен и сохранял холоднокровие даже в самых безнадёжных ситуациях, имел не дюжую смекалку и неординарную логику с мышлением. Несколько раз он выводил свой взвод (а иногда и несколько рот) из окружений почти без потерь, не рисковал зря людьми и если видел достойный способ вывернуть силу противника через известное место, то непременно им пользовался. Гонял своих бойцов до потери пульса, вечно приговаривая странные фразы: «Тяжело в учении, легко в бою!», «Больше пота — меньше крови!». Но самой любимой фразой всего личного состава взвода (а, то и полка): «Там где мы — там победа!». Лейтенант знал несколько оркских наречий, а так же эльдарский язык, заставляя своих подчинённых учить чужие языки, надобность этого Вертов постоянно доказывал и наглядно демонстрировал своим бойцам, успешно проводя полевые допросы ксеносов. Да и воевал лейтенант не так как многие командиры Имперской Гвардии: не любил и не признавал лобовые атаки, часто проводил диверсии, фланговые обходы и обхваты, применял тактику засад в обороне, всё это он называл просто «партизанская война». За свою гибкость и тактическое мышление очень высоко ценится Ильичом Сзрадисловым.       При этом Николай никогда не страдал тщеславием, поэтому не стал наслаждаться восторженными взглядами, а грубыми и матерными командами построил бойцов в походный ордер и повел разведчиков на встречу со второй ротой. До них было около двух километров и это расстояние можно было бы преодолеть минут за десять, но тут в «полный рост» встаёт вопрос города под завязку забитого орками. Во всяком случае, для маленького взвода количество врагов было критическим.       Прорываться приходилось с боем. Из-за каждого угла мог вылезти орк и рубануть своим жуткого вида тесаком, но бойцы умудрялись справляться с каждой неожиданной атакой, почти не неся потери. За целый километр Николай потерял только двоих, что для имперской гвардии было немыслимым результатом, а вот для лейтенанта потери уже превысили отметку «запредельные». Жутко злясь и ругаясь, Вертов продвигался вперёд, прекрасно понимая, что другого выхода нет!       Вдруг из-за углового здания показалась до боли знакомая фигура и…       -Мать твою! Все назад в укрытия, — завопил лейтенант.       Это был ни кто иной, как тёмноэльдарский колдун. Сам же лейтенант покинуть зону поражения не успел. Красная субстанция догнала Вертова, и мощный удар опрокинула молодого лейтенанта на грязную мостовую…