Часть 1
12 марта 2016 г. в 09:48
Келлин очень любил Рождество. Реки глинтвейна, сочная индейка и красное клюквенное желе источали невероятный пряный аромат. Два названных сына рубились во что-то бодрое на новой приставке в соседней комнате, а маленькая Коуплэнд возилась с друзьями около ёлки, украшенной лентами и золочёными орехами. Её заливистый смех согревал душу молодого отца, ровно как и мягкая улыбка Кейтилин, что стояла напротив Келлина и оживленно беседовала с подругами.
Ей показалось, что супруг выглядит несколько потерянным на фоне гостей, и она отлучилась от компании.
- Келлс, ты в порядке?
- Да, просто немного перепил и хочу погреться у камина. Обещаю, что когда дети лягут спать, я присоединюсь и начну шуметь громче вас всех.
Брюнетка рассмеялась.
- Дорогой, я одного не пойму - а где Вик?
Келлин замялся.
- Ну, такое дело... он не очень любит Рождество.
- А почему?
- Да ты же знаешь его... Напридумывал себе. И решил не праздновать.
Миссис Куинн прищурила глаза в недоверии.
- Ну ладно... Ты пойдешь к нам уже или так и будешь тут сидеть?
- Да, да, конечно. Пять минут.
Келлин направился к ванной, защелкнул дверь изнутри. Умылся ледяной водой, дал себе пару пощёчин.
- Соберись, блять!
Сжимая ладони в кулаки вплоть до побеления костяшек, Келлин опустился на пол ванной и прислонился к двери. Прошло три года с того Рождества, но парень так и не смог разучиться воспроизводить в голове ту ночь.
- Келлс, бро, кажется, у нас проблемы.
- Только не говори, что ты опять случайно захлопнул дверь.
- Ну как сказать.
- Долбоёб.
Келлин нарезал круги по комнате, чуть сгорбившись, засунув руки в карманы, пока его друг сидел на диване с виноватым видом, постукивая ногой. Они снимали эту комнату, чтобы спокойно поговорить, без посторонних глаз, и неудивительно, что сам дом находился на окраине города, комната была скудно обставлена, а дверь открывалась 5-ю ключами - хозяин говорил, что раньше тут жила безумно мнительная старушка, - и обладала дефектом. Вряд ли бы кто-то предположил, что именно здесь, ради простого мужского разговора, собираются именно эти люди.
- Ты хоть понимаешь, что все сейчас будут праздновать, что нас не вызволят до завтра? Что я скажу Кейтилин?
- Хуейтилин.
- Что ты, блять, сказал?
Вик - ну а кто ещё мог выдать такое в адрес жены лучшего друга, - закатил глаза.
- Келлс, ты не думаешь, что ты стал подкаблучником? Я тебя не узнаю. Стал манерный какой-то. Ну бывают и такие случаи! Она жена тебе или кто? Поймет она тебя. Тем более, она знает, с кем ты сейчас.
- С хуйлом, которое лишило меня возможности пойти к семье и тихо отпраздновать Рождество?
- Это непреднамеренно, - парировал Фуентес.
В комнате повисло молчание.
Келлин продолжил нарезать круги по комнате, а Вик следил за каждым шагом друга. "Надо что-то делать", думал он, и решение пришло само собой. Вик ринулся к рюкзаку и извлек оттуда бутылку.
- Келлс, предлагаю бухнуть, потом мы выломаем дверь, и ты притащишь меня к себе домой, как герой...
- Ты будешь решать проблемы бухлом до старости?
- Почему бы и да.
Келлин тяжело вздохнул, забрал у Фуентеса бутылку, и сделал пару крупных глотков, слегка подавившись и поморщившись.
Вик улыбнулся.
- Вот так-то лучше.
Спиртное сделало своё дело, и спустя полчаса оба мужчины буквально лежали на полу от смеха.
- Вик, семейная жизнь - это полный пиздец! Нет, я очень люблю семью, и всё такое, но, черт возьми, каким же я старым становлюсь.
- Эм. Тебе даже не 30 лет.
- Тебе не понять! Ты какой был, таким и остался, а я уже неспособен к развлечениям, вроде тех, что мог себе позволить раньше.
- Ну например?
Келлин запустил ладонь в челку и провел ей по лицу, оттягивая нижние веки и делая страшную рожу.
- Ну смотри. Я мог напиваться сколько угодно, мог взять и уехать куда-то на несколько дней, мог всю ночь джемить в своей комнате, придумывая песни, мог бы переспать с кем угодно...
- Так бы прям и с кем угодно? - Вик скептически поднял бровь, пока Квинн делал еще один добротный глоток водки.
- Ну да.
- А с мужчиной?
- Мог бы.
Вик поперхнулся. И то ли нервно, то ли пьяно хихикнул.
- А со мной бы мог?
Тут уже поперхнулся Келлин.
- Ты ебанутый, я всегда это знал.
Друзья резко нашли пол очень увлекательным и около пяти минут потратили на пробуравливание паркета взглядами.
- Келлс, насколько много ты не успел сделать?
Куинн потёр кончик носа.
- К чему ты клонишь?
- Ну смотри, - Вик принял вид учёного-теоретика, и если бы на него сейчас одели очки, он бы выглядел, как самый тупой номинант на Нобелевскую премию, - я думаю, что две самые хардкорные штуки, - он отхлебнул ещё немного водки, - это употребить героин и трахнуть мужчину, не будучи пидором.
- Фуентес, иди домой, ты пьян.
В душе Келлина что-то пошатнулось. Тут что-то не так.
- Слушай, Вик, ты либо что-то от меня скрываешь, либо тебя снесло с трети бутылки водки. Я не склонен верить второй версии.
Вик встал и подошёл к окну.
-Такое дело, Келлс... Обидно мне за тебя. Я думал, что ты никогда не станешь таким. Думал, мы так и будем раздолбайничать, будем молодыми, пьяными, будем есть фастфуд и давать друг другу пинка под зад. Я таким остался. И я очень скучаю, Келлс, ещё и вся эта хуйня, что ты знаешь меня, как никто, и плюс самовнушение - я как-то раз так перепил, что привиделось, что я тебя чуть ли не в углу зажал...
Келлин поморщился. Но отвел друга от окна и усадил на диван. Ему показалось, что Вик всхлипнул. Вик еле держался в сидячем положении; Келлин был почти трезв. И самое странное, что Куинн не испытывал ровно никакого отвращения - лишь боль за друга, который нашёл в себе совсем не то, чего хотел. Вик убрал пару прядей с лица.
- Я не знаю, Келлс. Я уже давно ничего не знаю, потому что прикалываись друг над другом мы давно, но иногда приходили навязчивые мысли, а я, глупый алкаш, накручивал себя, и говорил себе, что мне не могут нравиться мужчины, но ты, чёрт подери, особенный.
У Келлина скрутило нутро.
- Вик, друже, но у тебя и Даниэль же всё хорошо?
- Да, прекрасно. Но я внушил себе, что однажды мы должны узнать кое-что.
- Что?
- Я наткнулся на фанфик. Ничего особенного, просто достаточно добрая история. И я все думал: как люди могут себе вообразить, что мы, вдвоём, на Рождество греемся у камина в руках друг друга? Почему, если люди это так явственно видят, этому нет места в жизни? Может, если мы попробуем, успокоимся и не вернёмся к этой идее?
Келлин буквально тонул в тумане дыма от вейпора у окна. Конечно, его тоже посещали такие мысли, но вот воплотить их в жизнь? Это слишком рискованно.
Он даже не успел заподозрить что-то, когда Вик подошёл к нему со спины и повернул к себе за плечо, и больше ни одного вопроса не возникло в его голове, когда он пытался сфокусироваться на блестящих в темноте темно-карих глазах. Вик запустил ладонь в волосы Куинна и притянул его к себе. В этом и была особенность Вика - если он что-то решал, ни одна живая душа не могла бы заставить его передумать, и даже сам Вик не мог. И Келлин хотел сопротивляться, но не смог, пока в голове крутились мысли "Что происходит?", "Что я делаю?", "Как остановиться?", а Вик лишь углублял поцелуй, и Келлин чувствовал его ресницы на своей щеке.
Фуентес разорвал поцелуй, когда щеки у обоих стали гореть, а губы - саднить от микроскопических укусов.
- Келлс, если хочешь, я теперь уйду. Не знаю, как, но уйду.
"Нет. Недостаточно, это не доказательство, мы должны остановиться, мы просто пьяны, но это не доказательство, блять, блять, блять" - буквально агонизировал мозг Келлина, и он не мог придумать ничего иного, кроме как стащить майку через голову, потому что всплеск адреналина заставлял пот скатываться по его спине и лбу.
Фуентес завис на пару секунд и повторил действие парня. И вернулся к тому, чтобы покрывать аккуратными, нервными поцелуями лицо Куинна.
И все это выглядело так глупо и неуклюже, но в то же время невыносимым образом уместно для Келлина. И он отвечал на каждое движение смуглых рук, и кожа покрывалась мурашками от ощущения щетины Вика на шее.
Физиологию не перебороть, и тело Куинна отвечало каждому движению тела Фуентеса, пытаясь касаться его каждым сантиметром, связки были напряжены. Не зря люди говорят - есть миллионы оттенков поцелуев, но навсегда остаётся лишь вкус тех, где первородная похоть смешана с отчаянием и страхом.
Вик отстранился от Келлина. И без того тёмные глаза превратились в две чёрных пропасти, в комнате, казалось, эхом отзывался его пульс, вены на руках и шее выдавали тот факт, что Фуентес еле сдерживается.
- Келлс, скажи, зачем ты сейчас делаешь это?
Келлин нервно сглотнул. Он не знал. Правда не знал. Если он скажет, что это любовь, он солжёт. Если он скажет, что это просто влечение - тоже.
Молчание затянулось. Вик поджал губы:
- Ладно, понял. Ничего, не страшно, - он говорил, опустив глаза в пол. Надел<i><i> обратно рубашку, подошёл к двери и... Открыл её.
Келлин в оцепенении уставился на друга.
- Зачем... Зачем было так делать со мной? Неужели ты не мог просто сказать мне?
- Тогда я бы никогда не целовал бы тебя, никогда не получил бы пару минут желаемого, ты же знаешь, я всегда добиваюсь своего... Ну что сидишь-то, блять? Вали к бабе своей и детям. Я сказал, вали!!!
Келлин, уже стоя в коридоре, погруженный в глубокую обиду, в сердцах, прищурив глаза, буквально выплюнул Вику в лицо:
- Несчастливого рождества, пиздабол.
Сколько же раз Келлин думал, что он был неправ! Но ни простая гордость, ни отсутствие возможности извиниться не давали шанса быть прощённым как Виком, так и самим собой.
В дверь ванной постучали.
Куинн устало поглядел на собственное отражение. "Кейтилин, должно быть в бешенстве. Что бы ей такого сказать...", мысль пронеслась и затихла в голове парня. Потому что за дверью стояла не его жена, а Вик, своей персоной.
- Эээ... Кейтилин сказала, что привезла мне кубинский ром, но рома тут нет. Полагаю, дело в другом?
"Чертова Кейтилин! Её проницательность добьёт меня", - тревожным сигналом отзывалось в нервной системе Куинна.
- Во-первых, привет. А во-вторых, хозяин дома - я, - почти с детским непониманием ситуации выдавил Келлин, что заставило Вика усмехнуться.
- Так... Зачем я пришёл?
Келлин стряхнул несуществующую пыль с джинсов.
- Прогуляться не хочешь?
- Если найдёшь мой кубинский ром.
Кубинского Келлин не нашел, но ямайский Фуентеса устроил.
Чем была хороша их дружба, по меньшей мере, раньше - они никогда не упрекали друг друга за молчание. Вот и сейчас они шли по заснеженной дороге, периодически отпивая понемногу янтарной жидкости из бутылки. И думали, похоже, об одном, потому что минут через 15 одновременно повернули головы друг к другу и выпалили:
- Прости меня.
И засмеялись.
Приземлившись на ближайшую скамейку, они провели в обсуждениях прошедших трёх лет несколько часов, периодически закуривая, периодически выкрикивая в морозный воздух строки общих любимых песен. А ночь таяла.
Вик посмотрел на экран телефона: часы показали 05:48.
- Я пойду домой. Работы невпроворот.
Келлин кивнул. Помирившиеся друзья дружески похлопали друг друга по плечам.
Вик уже хотел было идти, но остановился.
- Келлс, могу я сказать кое-что?
- Конечно.
- Три года меня научили кое-чему. Дело в том, что любовь - это не замок, а ключ, и пытаться запереть, взломать кого-то, заставив полюбить, бессмысленно. Поэтому я тебя больше ничем не задену. Но если всё же мир оставит тебя одного, то здесь, - Вик указал на себя, - здесь тебя всегда ждут.
Келлин улыбнулся и кивнул. Вик подошел к Келлину ближе, и Келлин было потянулся поцеловать его, но Фуентес отстранился от него ровно настолько, чтобы на губах чувствовался ветерок от горячего дыхания.
- Счастливого Рождества, Келлс.
Примечания:
Ругайте или хвалите.