Твоя улыбка неизменно затмевает солнце

Дом стоящий на окраине небольшого города был пуст и безжизненен, в нем было все так же неизмеримо холодно, смерть блуждала по пустым комнатам, вещи в которых покрылись плесенью и пылью, было сыро, и все так же холодно, он все так же дышал пустотой… «-Хэй мам смотри, я же тебе говорил, что это Билл ворует шоколадки! Я же говорил, говорил, говорил… -тыкал тонким пальчиком мальчик с медового цвета дредами в своего брата, который недовольно положил плитку молочного на стол. Мать укоризненно покачала головой, от чего хвост со светлыми волосами так же покачивался в такт её движениям. -Ну и что, зато Том, брал духи Гордона! –дерзко смотря в глаза брату сказал черноволосый мальчик, его карие подведенные черным карандашом глаза опасно сверкнули, пухлые губы изогнулись в ухмылке, но неожиданно, он почувствовал на своих плечах узкие ладони, которые грели и обжигали нежную кожу. -Никогда так мне не улыбайся…я люблю, когда ты улыбаешься вот так! –тихо сказал Том касаясь сухими губами губ брата, на лице младшего расцвела улыбка, которой могла позавидовать любая звезда на небе, любая вспышка света…даже солнце тускнело, когда мальчик улыбался. Именно эта улыбка грела все вокруг и освещала светом… -Так лучше, я люблю тебя! -И я тебя…Томми…» Дверь угрожающе скрипнула, грозясь слететь с петель, холодный, колючий ветер распахивал её все больше и больше, раздался грохот и ветер радостно завыл, окончательно, вырывая двери с корнем… «-Том, я первый, ну куда же ты? Ну сто-о-ой! –заныл близнец, пыхтя, и восстанавливая дыхание, Том облизывал мороженое легко раскачиваясь на карусели. -Так не честно, ты был ближе! Я…я… -Билл надул губы и развернулся чтобы уйти… -Иди ко мне! –без тени улыбки сказал Том и соскочил с разноцветного аттракциона, Билл несмело подошел к близнецу. -Садись, не люблю, когда ты плачешь, ты и твоя улыбка значат для меня намного больше чем целая вселенная…» Качели угрожающе подвывали ветру, а несмазанные петли скрипели и издавали не-то вой, не-то свист, ему было страшно и больно на это смотреть, но ничего не оставалось…только вспоминать…ронять горячие слезы на холодную влажную землю, и вытирать морщинистую щеку, и вспоминать…вспоминать… «-Да…Клаус? ...Нет…Нет, не пойду…Мы с Томом в кино идем! ...Хватит…Я тебе сотый раз повторять не буду! ...Пока! –мальчик безвольно опустил голову на сложенные на столе руки, горячие слезы капали на деревянную поверхность, дверь бесшумно открылась и в комнату прошмыгнула копия черноволосого. -Билли, не нужно плакать, все наладиться! –тихий дрожащий голос срывался на шёпот, и мольбы, глаза младшего тускнели и тускнели, его трясло, ему было плохо и холодно…ветер проникал в открытую форточку и завывал в такт моросящему дождю… -Нет, Том, они разведутся, им плевать на нас! –сказал младший и посмотрел на близнеца, стоящего рядом, старший упал на колени рядом. Заплакал, роняя слезы на пол, а потом переставая всхлипывать положил голову младшему на колени, обтянутые кожаными штанами, Билл начал перебирать толстые пахнущие мёдом и воском дреды, периодически нагибаясь и по-детски чмокая близнеца в макушку. -Не плачь солнце, не нужно, ты ведь старший, и должен быть сильнее, защищать меня… -Тогда ты должен улыбнуться…» Все затихло, воздух пах мокрым асфальтом и землей, на заднем дворе было особенно жутко, там было совершенно тихо…но две полоски света, пробившиеся сквозь тяжелые, черные тучи заставили сухие потрескавшиеся обескровленные и сморщенные губы растянуться во что-то на подобии улыбки…уставшей…горькой…искренней… «-Ах, Том, фикус…не сбей! -Ты беспокоишься о фикусе? –соблазнительный томный шёпот заставил содрогнуться приступе удовольствия тонкое тело, и младший поддался навстречу горячему естеству близнеца…хриплый, бархатистый голос шептал пошлости, и нежности в перерывах, а полные покрасневшие губы изгибались в блаженной улыбке, горячий член сновал в узкой дырочке трясь о нежные шелковые стенки, влажные губы блуждали по мокрой от пота коже, но для Тома это было самой изощренной сладостью во всем мире. Билл выгибался и насаживался на большой орган громко вскрикивая и постанывая, но только Том слышал эти стоны, только близнец ощущал жар и нежный бархат кожи младшего, только самый родной человек в мире видел эту улыбку… -То-о-омми! О боже…мм-мама-а-а! –сухие от частого дыхания губы распахнулись в немом крике, а почти черные от возбуждения глаза распахнулись, припухшие губки накрыли идентичные полные губы, глаза прикрылись огрубевшими подушечками пальцев, а властный шёпот на ушко заставил задрожать и выгнувшись запачкать живот и простыни, Билл почувствовал в себе пульсирующую плоть брата и горячую жидкость, разливавшуюся в нем, она приносила как никогда спокойствие… -Мой маленький…ты разбил горшок с фикусом! –целуя влажную кожу близнеца немного посмеиваясь сказал Том. -Нас мама ругать за это не будет…нам уже не по десять лет…нам двадцать два… -Двадцать два…- они улыбнулись. Вместе. Вдвоем. Как всегда, … -Я просто счастлив, когда мои любимые губы улыбаются…» Мужчина сморгнул слезы, и они подобно осколкам посыпались из глаз разрезая кожу в кровь, ветер залезал везде где только можно…было холодно…просто неестественно холодно… «-Что здесь происходит? –зашипел Гордон смотря на целующихся близнецов, братья знали, что это когда-то случиться…но почем так быстро? Двадцать четыре года…Двадцать…четыре…так мало…но так много…мгновение? Нет, вечность! Они вместе сейчас…они вместе всю свою жизнь… -Нам есть по восемнадцать, и мы не твоя собственность, ясно? Что скажешь тварь? –сказал Том загораживая брата и делая шаг назад…он не сможет отдать младшенького…только не сейчас…ведь они так мало времени провели вместе…всего лишь двадцать четыре…» Дом был пуст…только одинокие влажные листья клёна залетали погостить в пустой дом…все в такой же пустой…одинокий без них дом… «Том гнал по автобану и не смотрел что делал и куда ехал, этот ублюдок забрал Билла, его младшенького братика, маленького, беззащитного, выше Тома ростом, и уже шире в плечах, но он ведь всегда будет тем маленьким, хорошеньким…тем, ради чьей улыбки Том убьет вся и всех на своем пути…неделя…они прожили друг без друга неделю, показавшуюся им вечность…два сердца бились в унисон чувствуя родную половинку…они были совсем рядом…этот дом…дом в котором они жили всей семьей…мама, братишка, Том и ублюдок Гордон. Худощавая фигурка мелькнула на крыльце и крик…этот пронзительный крик…полный боли и отчаянья…полон пустоты и грусти…глаза…родные и такие нежные, визг колес, грохот, боль во всем теле…Том видел, как эти родные глаза наполнялись горькими слезами и не мог стереть влагу с его щёк покрытых недельной щетиной, лицо искаженное болью, черная куртка спавшая с плеч младшего братишки…стало холодно…так невыносимо холодно и грустно…он чувствовал что по лбу течет что-то горячее, он чувствовал холодный асфальт своей спиной, чувствовал леденящий кровь крик и плачь родного маленького братишки, он чувствовал будто его качают, как на карусели, в тот день, когда они вместе ели мороженое и катались…смеялись до боли в животах и целовались совсем по детскому…невинно…но при этом глаза улавливали восторг и счастье, а потом улыбка…улыбка младшенького…но почему-то такая грустная, и пропитанная болью, которую старший ощущает почти физически, Том чувствовал как в глаза стекает то самое горячее…по щеке течет что-то более горячее, как кипяток, влага обжигает, сухих губ коснулись влажные губы близнеца…Билл почувствовал, как тело на его руках обмякает, а на его собственном лице замирает гримаса ужаса и боли…горькой, липкой, и почти ощутимой, он открывал и закрывал рот в беззвучном крике. -Ну и что обо мне бы подумал Томми? –младший уложил тело брата на холодный асфальт, и лег радом, послышался вой сирен…и как кричат вороны, севшие на деревьях, они опустили головы и смиренно сидели на влажных от дождя веток… -Влюблённые безумны...как бы не так…он просто стают слепыми и глухими…- закричал он начиная горько рыдать, он вдыхал немного горьковатый запах пыли, он вдыхал аромат его волос, он целовал холодные губы близнеца и…не верил…не понимал…не хотел верить…руки оттаскивают от тела брата, а Билл все ещё плачет и кричит, прося побыть с любимым братом ещё хоть секунду, но люди насколько жестоки и хладны, что не понимают сколько боли доставляют, отдаляя от любимого тела…любимого…Томки…любимого…братишки…любимого… -Отпустите вы меняя! Разве вы не понимаете! Вы же убиваете все живое во мне… -сквозь пелену слез Билл наблюдал, как уносят родное…любимое…дорогое…самое светлое что было в его жизни…и понимал, что это конец…Том больше не будет говорить насколько прекрасна его улыбка, не порадует свежезаваренным кофе, не поцелует, не обнимет, не будет шептать на ушко нежности…его не будет…и Билл заливался в новом приступе слез…плакал, молил бога забрать его вместе с Томом, а потом увидел ухмыляющуюся рожу Гордона, решительно стер слезы…и пообещал: -Я буду жить ради него, и я буду ждать, когда мы встретимся! А ты тварь, будешь гореть в аду вместе со мной…ибо убийство жизни другого большой грех…но человек становиться грешником ещё тогда, когда лишает частицы души…половины одного целого…когда он забирает смысл жизни…любовь…когда ты забираешь его у меня… -говорил Билл, смотря в распахнутые глаза отчима в которых застыл…ужас? Люди замерли, и даже не слышно было как уезжает машина…вороны полностью затихли…слез уже не было… была лишь та улыбка…которую так любил Том…которую так любил младший дарить Тому…только ему… На следующий вечер в газете написали о смерти второго брата, тронув сердца каждого строками о том, что близнецы не могут друг без друга, что они вместе до конца дней своих… Младшего сбила машина, когда он отправлялся с похорон брата…» Влажная от дождя сморщенная рука дотронулась до мокрого надгробия, другая дотронулась до идентичного…слезы вины и раскаяния выплеснулись наружу спустя сколько лет… «Теплая рука держала тонкую ладошку…горячее дыхание обожгло кожу шеи…его плечи согрелись одним прикосновением широкой ладони. Они наконец-то встретились, и никто не запретит им быть вместе…Том сделал шаг на встречу белому свету уводя за собой младшего…босые ступни шагали по воздушным облакам, а улыбка все так же затмевала солнце… -Я люблю твою улыбку…теперь я могу видеть и целовать её вечно… -Томка…а я буду дарить её…для тебя! –тихий шёпот в ответ…» Дом стоящий на окраине небольшого города был пуст и безжизненный, в нем было все так же неизмеримо холодно, смерть блуждала по пустым комнатам, вещи в которых покрылись плесенью и пылью, было сыро, и все так же холодно, он все так же дышал пустотой…и Гордон сев на карусель начал медленно раскачиваться...