***
— Проснись и пой, Сэмми! Что? Это уже было…снова вторник, идиотская мелодия будильника, живой Дин… Сэм вскакивает с кровати в одних трусах и бросается брату на шею. — Дин, ты жив! — тот теряет равновесие и вместе с Сэмом заваливается на кровать. — Воу, Сэмми, полегче, надо бы поискать тебе девушку. — Заткнись, — бурчит Сэм, поднимается и идет в ванную. Смешанные чувства. Что за мать его день сурка? Они идут в ту же забегаловку. Дин не верит Сэму поначалу. — Но ведь я жив, так? — Пока… — Эй! Не собираюсь я сегодня умирать, у меня еще 2 месяца! Сэм закусывает губу и молчит. Они выходят из забегаловки, снова начинают ругаться, как вдруг Сэм хватает брата за руку, удерживая на месте. Машина проезжает в сантиметрах от Дина. Тот смотрит ошалело ей вслед и выдает: — Ну вот видишь, Саманта, я же говорил, не сегодня. Они проходят буквально 300 метров, Дин насвистывает Металлику, как на него прилетает рояль. Сэм даже осознать не успевает, как слышит….***
— Проснись и пой, Сэмми! — О, нет… — стонет он, укрываясь одеялом с головой. Но череда вторников и не думает заканчиваться, Дин умирает, и все начинается сначала. Совершенно глупые смерти: удар током, бешеная собака, испорченный сэндвич, перестрелка, скользкая ванна…ну сколько можно? Сэм не может к этому привыкнуть. Как привыкнуть к смерти самого близкого человека? Он боится, что однажды не проснется во вторник и все-таки потеряет Дина. От сердца отрывается по куску, каждый раз так больно, что хочется, чтобы оно окаменело. Но что же делать? Каждый чертов вторник начинается с того, что Сэм вскакивает и обнимает брата, не зная в какой нелепой ситуации Дин погибнет сегодня. На 67 раз что-то меняется. Сэму так больно смотреть на Дина, ему кажется, что неловкого объятия ему мало, чтобы выразить любовь и унять боль истерзанного потерей сердца. Он подходит к Дину, сидящему на кровати, кладет руку ему на плечо и обнимает. Как и каждый раз, только не порывисто, а с какой-то не свойственной даже ему нежностью. — Сэмми, кажется, надо бы поискать тебе девушку. Сэм привык слышать это с издевкой, Дин слишком не любил выражать чувства, но сейчас он был действительно смущен. Странное настроение Сэма передалось и ему. Он отстраняется и заглядывает брату в глаза. — В чем дело? — Зеленые глаза Дина смотрят обеспокоенно, брови нахмурены. Взгляд падает на его губы, вот черт. Дин, кажется, замечает, но не подает виду. — Дин, ты снова умрешь сегодня, — слезы наворачиваются на глаза. Брови Дина удивленно ползут вверх. — О чем ты? — Я снова потеряю тебя. Сэм подается вперед и целует брата, горько и горячо, прикусывая его губу. У Дина реакция выработана годами, но сейчас он слишком ошарашен, чтобы среагировать. — Сэмми, что ты…? Вопрос виснет в воздухе. Что-то в глазах младшего брата вызывает желание быть настолько близко, насколько можно, лишь бы не ощущать эту боль. Их боль, одну на двоих. — Сэмми, я здесь. Теперь он сам целует брата, ласкает языком его тонкие губы, Сэм подается к нему, выдыхает. Дин всегда будет здесь. Он не оттолкнул его. Вдруг Дин хватает его за футболку и дергает так, что она слетает куда-то на пол, рука проводит от шеи вниз, по торсу, к животу. Если в голове Сэма еще оставались мысли, они в миг испаряются. Он прижимается к брату, стягивает с него футболку, проезжаясь ногтями по нежной белой коже. Дина пробивает мелкая дрожь, одним рывком он оказывается сверху, упираясь в горячую грудь Сэма. — Что мы делаем, Сэмми… — трепыхается здравый смысл в глубине сознания. Не дожидаясь ответа, он впивается в шею Сэма губами, прикусывает кожу, оставляет следы, вызывая сдавленный стон брата. Смотрит затуманенным взглядом: сбившаяся челка, чуть приоткрытые губы, закрытые в сладкой истоме глаза. Животный инстинкт пробуждается где-то глубоко внутри. Рывком он стягивает с него ремень, в сторону летят штаны, белье. Неожиданно Сэм открывает глаза, обнимает брата за шею, притягивая его к себе, и оставляет багровый засос на шее. Дину окончательно сносит крышу. Одним рывком он поворачивает Сэма на живот, ощущая, как тот напрягся, выставляя напоказ крепкие мышцы на загорелой спине. Шершавые пальцы гладят, а губы покрывают поцелуями. Мышцы разгладились, Сэм полностью доверился ему. Он лег сверху, пальцы одной руки оказались во рту у Сэма, а вторая рука легла на его член, на что тот выгнулся к нему навстречу, ощутив каменный стояк Дина. Сэм покусывал пальцы, рисовал языком узоры. Дин дышал прерывисто, тяжело, он вынул пальцы и вставил один в Сэма. От такого сладкого стона, какой он услышал, можно было кончить уже сейчас. Он целовал смуглую кожу на шее, лизал чувствительное место за ухом, ласкал член Сэма и продолжал его растягивать, добавив второй, а затем и третий палец. Кровать пол ними ходила ходуном, Сэм стонал и выгибался, насаживаясь на пальцы, вызывая у Дина абсолютное помутнение рассудка. — Дин… — это прозвучало, как мольба. Такая мольба, игнорировать которую не было никаких сил. Он не спеша толкнулся в Сэма, пытаясь быть максимально аккуратным, сдерживая себя, как мог, дрожа от напряжения и желания. Сэму хватило буквально минуты, чтобы привыкнуть к новым ощущениям, он сам подался к Дину, случайно выбрав правильный угол. Член Дина вошел полностью, задевая заветную точку наслаждения, и они вскрикнули вместе. Силы себя сдерживать закончились, и Дин начал двигаться. Оба были на пределе, просто наслаждаясь друг другом, Дин каким-то образом успевал ласкать член Сэма, который слишком сладко стонал под ним, вызывая бурю эмоций, двигаясь, как хотелось ему, что еще больше сводило Дина с ума. Горячая волна накрыла Сэма неожиданно, он застонал, сжал Дина внутри себя, от чего тот кончил следом, застонав брату в плечо и оставляя следы зубов. Пару минут им не хотелось шевелиться, только слушать прерывистое дыхание и колотящиеся сердца друг друга. Сэм повернулся на спину, Дин лег рядом. Тишина и приятная усталость успокаивали, пальцы Дина нежно перебирали длинные пряди брата. Сэму не хотелось думать о завтрашнем дне, он положил руку брату на живот и уснул.***
— Проснись и пой, Сэмми! — 68 раз сказал Дин во вторник. Будильник, дурацкая мелодия. Все как обычно, только вот ходить как-то неудобно, и Дин с довольной ухмылкой удаляется в ванную, потирая шею, на которой виднеется яркий багровый след.