***
Славянин с детским любопытством разглядывал окружающий его пейзаж и почти что вприпрыжку нёсся по полю подсолнухов. В аметистовых глазах читалось неподдельное счастье, а с уст парня не сходила озорная улыбка. Да и с чего бы ей это делать, когда мечта руса наконец-то осуществилась? Он находится посреди кучи подсолнухов, которые, как по неоспоримой команде командира, сейчас дружно смотрели на такое тёплое и яркое солнце. Душа пела и рвалась ввысь, и Россия не удержался оттого, чтоб не засвистеть какую-то незатейливую мелодию. К этой идиллии присоединился лёгкий, свежий ветерок, который вмиг зашевелил пепельные волосы и шарф русского. Простояв под этим порывом ещё пару секунд, Иван нашёл хорошее местечко для сна, где тут же и развалился. Сейчас страну не волновало, где он, как сюда попал, и почему рядом никого нет. Хотелось просто лечь, расслабиться, духовно соединиться с такой прекрасной природой и уснуть... Тревожный звонок в голову поступил внезапно. Иван нехотя приоткрыл глаза и с удивлением отметил, как резко изменилась погода: ясное небо заполонили собой тучи, подсолнухи опустили вниз свои буйны головы, а лёгкий ветерок обернулся сильным, до костей пробирающим холодом. С неба начали аккуратно падать снежинки под тихое завывание приближающейся бури. Брагинский поёжился. Как так произошло? - Братик! - внезапный крик сестрёнки вывел руса из размышления по поводу этих природных катаклизмов. Он посмотрел в сторону, откуда до него донёсся крик, и увидел, как поле медленно, но верно перестраивается в мрачную, лесную чащу. Будто бы не до конца прогрузившаяся карта навигатора по мере своих возможностей создаёт новую локацию прямо перед своим обладателем. Выглядело всё это крайне странно, но видевший в своей жизни и так слишком много необъяснимого русский уверенно зашагал в сторону зазывающего леса. По мере его продвижения холодный ветер всё более усиливался, словно бы отгоняя его подальше, но Ваня не был бы собой, если б остановился на пол пути к цели - не в его это правилах было. Да и, правды ради, любопытство славянина сейчас просто зашкаливало. Почему же сестрёнка его зовёт? Разыгравшаяся не на шутку буря также не остановила славянина. Тот лишь посильнее закутался в свой шарф и попытался согреть руки тёплым дыханием. Ему ль не привыкать к подобной погодке? Впереди начали мерцать шустрые огоньки. Неужто кто-то развёл костёр в такую бурю?! И вправду, подойдя ближе, Ваня увидел, как всепоглощающие язычки пламени весело играют на ветру и совершенно немыслимым образом не затухают. Рядом с костром сидел какой-то человек, лицо которого было закрыто тенью от малахаи, а сам он был одет в роскошную, тёплую шубу. Незнакомец показался Ване смутно знакомым. - Кто вы? - неуверенно поинтересовался Россия вглядываясь в черты немного ссутулившегося человека, который сейчас выставил руки прямо над огнём в надежде согреться. Незнакомец, судя по всему ожидавший этого вопроса, слёгка приподнял голову, являя Брагинскому свой хищный оскал и горящие золотом глаза. - Улус?!. - Ваня от неожиданности аж отошёл на пару шагов, при этом чуть ли не грохнувшись пятой точкой на мягкое снежное покрывало. - Ну, здравствуй, Ванечка. Сколько лет, сколько зим... - Джучи определённо понравилась такая реакция его бывшего вассала, который сейчас не просто слов подобрать не может, но даже уложить все мысли в голове не представляет возможным. Орда? Что он тут делает? Почему монгол, который, вроде бы, уже как несколько веков мёртв с лёгкой руки руса, сейчас стоит перед ним и ухмыляется как ни в чём не бывало?! Подождите... мёртв? - Не особо удачное место для разговоров, не находишь, урус? - Россия коротко кивнул - его руки и лицо уже практически посинели от холода, даже несмотря на всю сопротивляемость русского к подобной погоде...***
Они расположились в небольшой кибитке, которая стояла неподалёку от деревьев. Русский всё также поражённо смотрел на своего бывшего хозяина и старался хоть как-то проанализировать сложившуюся ситуацию. Монгол же, находившийся просто в замечательном расположении духа, с привычной усмешкой откровенно разглядывал руса, оценивая, насколько тот вырос. А, к слову, посмотреть было на что. Теперь Иван был выше него почти на две головы, его движения стали очень плавными, по сравнению с теми испуганными и рваными, которые Джучи наблюдал у него в детстве, кожа стала менее бледной, на щеках играл здоровый румянец, нет той страшной худобы и ранений; и, разве что, детские черты лица и демонические фиалковые глаза остались прежними. Улус довольно цокнул, вырывая из оцепенения Брагинского: - Ишь ты как вымахал! Теперь-то от тебя толку всяко больше будет, верно? - он приблизился к России вплотную, отчего тот испуганно замер и с опаской посмотрел в глаза монголу. Что же это такое? Он уже давно не ребёнок! Так почему же он словно по команде умелого дрессировщика безропотно склоняет свою голову перед ним?! И пока в голове Вани всё новые и новые вопросы проносились без устали, Улус уже давно понял всё и без слов. Джучи, пользуясь покорностью парня, вызванную сильным замешательством, мягко провёл ладонью по лицу славянина, пальцем приоткрывая его губы. Аметистовые глаза широко распахнулись, а на щеках заиграл предательский румянец - он знал, чего хочет добиться монгол, но кто сказал, что он это получит? Парень резко отстранился, готовясь в любой момент рвануть прочь. Джучи же, заинтересованный в продолжении так называемого банкета, шустро схватил его за кончики шарфа и с силой дёрнул на себя, заставляя русского приблизиться обратно. - Ты мой и душой, и телом, не забывай это, урус... - вкрадчиво прошептал Орда, с наслаждением впиваясь в долгожданные губы русского. Его русского. Иван словно бы очнулся. Разорвав этот контакт, он выставил руки перед собой, отталкивая мужчину. - Нет... Не так... - Брагинский пытался собраться, но как назло давно забытое чувство страха окутало его с головой. Наверное, это единственный человек, который мог произвести на Ваню такой сокрушительный эффект. Перед глазами встали картины его мрачного детства, проведённого в рабстве: смерть матери, плачущие сёстры, Куликово поле, разорённая Москва, побитый Литва, бунты, наказания и просто каждодневные издевательства Орды... Слёзы сами навернулись на глаза, и славянин просто закрыл голову руками. Но и это не помогло - призраки прошлого вновь восставали из ниоткуда, а стоящий перед ним монгол был главным их источником. - Уйди... Пошёл прочь! - И всё-таки, насколько бы ты не вырос, как бы ты не изменился... - Улус с некой долей сочувствия и вместе с тем какой-то ненормальной радости в хищном взгляде крепко вцепился тонкими пальцами в пепельные волосы и, вызвав у парня тихий всхлип, поднял опущенную голову на себя, заставляя руса испуганно смотреть на восставший кошмар, - ты всё тот же внутри, мой мальчик. И это было правдой. Казалось бы, он вновь перенёсся в прошлое. Вот он послушно стоит перед Золотой Ордой, вот он пытается сбежать, вот его схватили и избили так, что невозможно было на ногах удержаться. И эти воспоминания вызвали желанную покорность и неискоренимый страх перед господином. Такое нельзя стереть из памяти... Россия дёрнулся и уже было замахнулся для крепкого удара, но кулак подозрительно замер а паре миллиметров от цели ровно в тот момент, когда их взгляды пересеклись. Отчаянный и бессильный с властным и жаждущим. Иван вдруг почувствовал себя загнанным в умело расставленную охотником ловушку затравленным зверем... Почему под взглядом этих безумных золотых глаз вся решимость разом улетучивается восвояси? - Не можешь поднять руку на своего хозяина? Правильно, послушный пёсик, - Улус насмешливо погладил Ивана по голове, чем вызвал недовольное рычание. - Впрочем, за попытку зубоскалить тебя бы следовало хорошенько отодрать, - с чувством произнёс Джучи, видя как рефлекторно сжался рус от его слов. Достав из-за пазухи кинжал, монгол ловким и почти неуловимым движением раскроил бежевую шинель Брагинского и накрепко связал яро сопротивляющегося и изо всех сил брыкающегося русского остатками этого элемента гардероба. Навалившись сверху, он залез руками под свитер Ивана, тщательно оглаживая загрубевшими пальцами каждый его шрам, каждый до теплоты в сердце знакомый и в то же время совершенно новый изгиб тела, с довольной улыбкой ловя тихий стон славянина, когда дело дошло до сосков парня. Следом он расправился и со свитером и с шарфом, а затем приступил к брюкам. - Хе-хе, а тело-то помнит меня! - самодовольно присвистнул Улус, отмечая как рус каждый раз судорожно вздрагивает от его прикосновений. Ваня закрыл лицо рукой, скрывая свои слёзы от избытка эмоций и горящие праведным огнём щёки. К его стыду, прикосновения монгола были очень приятны, и Ваня, не привыкший к ласкам, тем более от своего господина, просто растворялся в ощущениях. Улус прекрасно знал эту особенность русского, а потому умело орудовал пряником, то охаживая бедра славянина, то мягко покусывая чувствительную кожу на шее. Лаская его плоть, Орда даже умилился совсем уж растерянному выражению лица Брагинского, который закусил губу, в надежде сдержать постыдные стоны, что, впрочем, ему не особо удавалось... Напротив, они постепенно становились всё громче, а связанные руки тихо и по мере возможностей скребли пол, да и сам Иван уже решительно подставлялся под ласки, полностью поддаваясь напору давно забытых ощущений. Но при любом прянике не стоит забывать про кнут... Решив, что прелюдий уже хватает с избытком, Улус скинул с себя верхнюю одежду и, приспустив шаровары, подтянул руса поближе к паху, а затем резко толкнулся ему в рот. Иван закашлялся, но, крепко придерживаемый Джучи, плоть не выпустил. - Попробуешь зубки показать, мы с тобой перейдём немного к другому способу, - со смешком предупредил Орда, крепко сжимая в руке пепельные пряди. Прекрасно понимая, что вывернутся в таком положении он уж никак не сможет, Брагинский попытался максимально расслабить горло, чтобы взять больше, чего, собственно, от него и хотели, но тут монгол начал сам рвано вбиваться в податливый рот до основания, несмотря на протестующее мычание. Из глаз по щекам текли солёные слёзы, надрывный кашель вместе с врывающимся в глотку членом ужасно саднил горло, крепко связанные за спиной руки давно затекли, а аметистовые глаза невидящим взором смотрели на своего мучителя. Улус же слишком давно ожидавший подобной возможности, уже не особо заботился о состоянии русского, не давая ему отдалиться ни на миллиметр. Когда же он почувствовал скорую разрядку, Орда сам нехотя отстранился, прекращая истязать рот руса, и, немного приподняв его за бёдра, без подготовки вошёл в него на всю длину, вызывая громкий, но уже хрипловатый крик парня. Иван чувствовал будто попал в Ад, свой личный Ад, который, казалось бы, исчез давным давно, но нет... Невыносимая боль вновь разливалась по всему телу, губы нещадно терзали чужие зубы, острые когти впивались в его шею... Джучи с поистине садистским удовольствие жадно ловил каждый всхлип, каждый крик Вани, продолжая входить в него быстрыми толчками до тех пор, пока не кончил в измученное тело. Парня била мелкая дрожь, отчего он старался сжаться в тугой комок всё больше и больше. Вдруг Россия почувствовал, как рука на его голове разжалась и ласково прошлась по красному от слёз лицу... Да, он и забыл, как непостоянен был его господин... Слишком непостоянен. Будто бы в нём одновременно жило две абсолютно разных личности: мудрая и заботливая и дикая и беспощадная. - Мой ты, и всё тут, - утвердительно изрёк Орда, вовлекая русского в страстный поцелуй...***
Россия резко дёрнулся во сне, а затем окончательно проснулся от ощущения того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. Он медленно открыл глаза, сонно оглядывая удивлённую компашку стран, в частности Китай, который, обеспокоенно смотря на покрасневшее от слёз лицо Брагинского и всё так же удерживая своё тонкое запястье на плече руса, спросил: - Ты в порядке, ару? Ты во сне кричал... - Э?.. - Россия начал потихоньку приходить в себя. Слова друга наконец дошли до адресанта, который теперь уже с неким пониманием смотрел на взволнованные таким нетипичным поведением русского страны. На смену осознания ситуации пришла растерянность, заставившая Ивана покраснеть ещё гуще. - Извините, мне, кажется, пора... - смущённо улыбаясь, быстро пробормотал Брагинский, пулей вылетая из зала совещаний. А оставшиеся воплощения тут же принялись обсуждать произошедшее. В их теориях прозвучало абсолютно всё: от "конца света" и до "свадьбы с Беларусью". И только Яо всё так же обеспокоенно глядел в сторону двери, откуда пару минут назад выбежал до ужаса смущённый и растерянный Иван. "И что же такого ему приснилось, ару?"