I love you baby

http://www.youtube.com/watch?v=a7M-UQsvrrY&feature=related - для настроения Sleep, sugar, let your dreams flood in, Like waves of sweet fire, you're safe within Sleep, sweetie, let your floods come rushing in, And carry you over to a new morning (Poets of the Fall – Sleep) Том считал столбы, просто так. Чтобы отвлечься. Пригородная электричка стремительно везла его навстречу родителям. И Крису. После сна он так и не смог до конца прийти в себя – настолько тот был ярким и правдоподобным. Настолько желанной оказалась та, другая действительность, настолько желанным оказался Хам. И потому так плохо было сейчас. Оконное стекло опять заледенело, Том подышал на него и потер перчаткой. Сто двенадцать, сто тринадцать… и опять с начала, тяжелые мысли каждый раз сбивали со счета. Отец встретил Тома на станции и привез домой. Родительский дом пах праздником – пирогами, живой елкой и мандаринами. Родители так искренне ему радовались, даже несмотря на то, что праздник он им, конечно, испортит, и Тому стало стыдно – за то, что не приехал раньше, звонил редко, мало интересовался. - Как ты, сынок? – спросила мать. Том обнял ее, уткнулся носом в макушку и вздохнул. - Все хорошо, мам. Все хорошо. Он поднялся на второй этаж, распахнул дверь в свою комнату. Его комната… на стене над письменным столом в тонких деревянных рамках висели грамоты за победы в олимпиадах по истории и английскому, школьные фотографии. Вот Том в пятом классе – кудрявый мальчишка с широкой улыбкой и веснушками, вот в восьмом – тощий долговязый парень с худой шеей и впалыми щеками, вот в выпускном – немногим лучше, чем в восьмом. Отдельно висели студенческие фотографии – их родители крепили без него. На столе царил идеальный порядок – ручки и карандаши ровно торчали из стаканчика, альбомы для рисования лежали аккуратной стопочкой. Том повернулся – в его комнате ничего не менялось: все та же полуторная кровать, застеленная серым пледом, его рисунки над ней, все тот же шкаф, те же шторы… застывшее время. И тут внезапно стало очень спокойно – он дома, ему помогут, его защитят. А еще Том подумал, что хотел бы быть здесь с Хамом. Он выложил на полку заготовленные подарки, распаковал вещи и спустился вниз. - Думаю, сегодня. Да, на ужин. Завтра… завтра у него течка начнется. Я очень за него волнуюсь. Спасибо. Спасибо большое. Том застыл за дверью в гостиную. Кому его мать может рассказывать ТАКОЕ? Выдохнул и шагнул в комнату. - Ох, сынок, - мать вздрогнула. - С кем ты разговаривала? Мать посмотрела виновато. - С Крисом. - Я же просил… - Тебя это ни к чему не обяжет, - быстро сказала мать. – Познакомитесь просто. Пообщаетесь. А вдруг он тебе понравится… Вообще-то, ему уже кое-кто нравился. На ужин Том принципиально решил не наряжаться, посчитав, что черных брюк и тонкого светлого джемпера будет вполне достаточно. И нарочно на несколько минут опоздал. В камине горел огонь, на одном диване, лицом к лестнице, сидели родители, на другом, спиной, светловолосый мужчина. Сердце забилось чаще. Он бегом преодолел ступеньки. - А вот и Том, - радостно воскликнула мать. Мужчина встал с дивана и повернулся. - Привет, я Крис, - и протянул руку в приветствии. На Тома невероятно синими глазами смотрел Хам. - Привет, - рука дрожала, голос тоже. Том весь дрожал. Мужчина уверенно и крепко пожал Тому руку, задержав ее в своей дольше необходимого. В ноздри ударил знакомый будоражащий аромат сильного свободного альфы, голова закружилась, и Том качнулся. - Присядь, - альфа помог ему сесть на диван, устроился рядом. Том был ошарашен, причем ошарашен настолько, что онемел. С одной стороны, очень хотелось начать выяснять отношения – обвинять Хама или, скорее, Криса, во лжи, с другой – наброситься и зацеловать до потери сознания. В итоге Том остался сидеть, где сидел, и молчал. - Вы пока немножко пообщайтесь, а мы с папой накроем стол, - мама застенчиво улыбнулась. – Мы вас позовем. Едва дверь за родителями захлопнулась, Том вскочил с дивана и пересел. - Ты мне ничего не хочешь сказать? – спросил язвительно. Все-таки он был очень зол. - Я рад тебя видеть, - хмыкнул тот в ответ. - Зачем ты мне врал? - Я не врал, - возразил альфа, поднимаясь. Медленно подошел к сжавшемуся в комок Тому и наклонился, ставя руки по бокам от омеги. – Ни единым словом не врал. Том отвернулся и поджал губы. - Я тебе не верю. Каким же дураком он себя чувствовал! Да, здорово, наверное, Крис повеселился. Альфа обхватил ладонями голову Тома и поцеловал. Омега брыкался, пинался и пытался укусить, отпихнуть. А потом застонал и расслабился. Крис отстранился и прижался лбом ко лбу. - Завтра я буду с тобой. Том прищурился. - Вот уж нет. Таким, как ты, в моей постели делать нечего. - Я не врал. - Да разумеется. Мало посмеялся? Ответить Крис не успел. - Мальчики, к столу. Ужин проходил в тягостном молчании. Том дулся, Крис ухмылялся по одному ему известному поводу, родители недоумевали. Находиться рядом с альфой и не касаться его было настоящим испытанием в любой день, что уж говорить про канун течки. Кусок не лез в горло, член стоял, а в попе было даже уже не влажно, а по-настоящему мокро. - Крис, ты ведь еще учишься? – спросил отец, стараясь хоть как-то разрядить обстановку. – На экономическом, если я ничего не путаю? - Да, экономика организации. Летом защищаюсь. Но я уже вполне материально независим, - и подмигнул Тому. Тот презрительно сощурился и демонстративно отвернулся. - Работаешь у отца? – продолжали допрос родители. - Да. - Машины чинишь? – ядовито прошипел Том. - В том числе, - лучезарно, демонстрируя полный набор зубов, улыбнулся Крис. – Вы не будете возражать, если я стану ухаживать за вашим сыном? – обратился к родителям. Том ахнул. – Уверяю, намерения у меня самые серьезные. Родители синхронно заулыбались. И закивали, как китайские болванчики. - Все, - Том вскочил, швырнул на спинку стула тканевую салфетку. – Хватит с меня этого фарса, - и стремительно покинул столовую. Хлопая дверью, услышал. - Вы его простите, Крис, он сейчас эмоционально нестабилен. Такой период… Дверью своей комнаты он хлопнул так, что задрожали стекла. Хотелось рвать и метать, хотелось впиться зубами в одну совершенно конкретную шею и вырвать кусок, хотелось рычать и кидаться на стены. А еще выскочить в ночь и долго-долго не возвращаться. Ничего из этого Том, конечно, не сделал. Вожделенной шеи рядом не наблюдалось, от стен на теле остались бы синяки, да и радовать окрестных альф одиноким течным омегой, гуляющим по ночам, тоже как-то не хотелось – не дурак же он. Можно было, конечно, порычать… В итоге Том взял со стола альбом, стаканчик с карандашами и, подтянув повыше подушку, чтобы было удобнее сидеть, бухнулся на кровать. Казалось, бессмысленно водил простым карандашом по альбомному листу, однако совсем скоро с рисунка на него стали пристально смотреть выразительные даже в карандаше до боли знакомые глаза. Том отшвырнул альбом, разделся и забрался под одеяло. Чтобы проснуться через три часа от жара в паху и заднем проходе, от затрудненного, со свистом дыхания, от жажды…