Косички

Семейный бизнес никогда не вызывал интереса и отклика в душе. Раньше хотелось заниматься чем угодно, но только не руководить таким сомнительным, но налаженным делом. — Что у тебя? — Трое отказалось, — спокойно сказал Курапика. На фоне раздался выстрел. Курапика никогда не убивал, он все еще преследовал Пауков и посвящал им все свободное время. На Киллуа он работал в качестве наводчика и справлялся прекрасно. — Ждите в будущем гостей. — Хорошо. — Киллуа нахмурился, вглядываясь в окно. Надвигавшиеся сумерки погружали город в темноту, их постепенно прогоняла иллюминация. Из-за начинавшихся вскоре новогодних праздников огней стало больше, красок прибавилось. — Неон хочет уехать, — добавил Курапика поспешно, — так что на праздники меня не будет и… — Отдыхай, — прервал Киллуа. — Спасибо. И тебе веселых праздников, — пожелал Курапика и, не дожидаясь, когда Киллуа отключится, повесил трубку. Короткие гудки он слушал еще с минуту, прежде чем выключить телефон и отложить его на подоконник. Одиноко стоявший в коричневом горшке кактус с желтыми длинными иголками напоминал об одном человеке. Киллуа давно хотел избавиться от него, как и воспоминаний, но живое напоминание помогало сосредоточится на важных вещах и не забывать, кто он такой. Для него никогда уже не будет «весело». У него больше не может быть что-то для себя, только для семьи, о будущем которой он должен беспокоиться. Дверь раскрылась. Густой ворс ковра заглушил и без того тихие шаги. Документы легли шуршащей бумагой на полированный стол. Киллуа не оборачивался, прекрасно зная, кто вошел. Также знал, что от старшего брата можно ждать поддержки в чем угодно, кроме одной вещи. Иллуми терпеть не мог Гона. В итоге после долгих споров и выяснений отношений, они пришли к консенсусу: Гон работает на них и находится рядом, а взамен Иллуми их старается не трогать. При этом он постоянно надоедал своими нравоучениями о том, что Гон ненадежный и плохо влияет на Киллуа. — Он должен был вернуться час назад, — напомнил Иллуми. Его скользящий взгляд ощущался между лопаток сверлом. Иллуми всегда умел приковывать взглядом, от чего тело цепенело и из глубин сознания наружу рвался страх. Иллуми всегда использовал этот прием, вот только Киллуа уже не маленький наивный младший братик, за которым нужно присматривать, он научился противостоять. — Он вернется. Киллуа чувствовал, как по коже скользит нэн Иллуми. Он чуть повернул голову, давая возможность остановиться, пока не поздно. Иллуми любил играть с ним, прощупывать границы дозволенного, постоянно проверять на прочность. Эти игры сильно выматывали, но никогда не давали забыть, где Киллуа находится и что должен делать, помнить. — Ты постоянно его покрываешь, — заметил Иллуми. Его голос раздался ближе, но Киллуа не пошевелился. — Однажды он либо сбежит, либо выдаст нас. Киллуа чувствовал, как брат остановился за спиной, возвышаясь над ним на голову. Киллуа вырос, но до роста Иллуми не догнал. Иногда эта разница играла решающую роль — Иллуми не получалось как следует отчитать за ошибки в работе, и Киллуа всегда себя корил за недостаточную твердость. — Он не такой, — Киллуа развернулся, уклонился от протянутой навстречу ладони Иллуми и вернулся в свое кресло. — Если у тебя все, можешь идти. Иллуми сжал ладонь несколько раз, но все же опустил руку. Он молча покинул комнату, но оставил после себя ощущение «Я предупреждаю, ты вспомнишь мои слова, но будет поздно». Время тянулось медленно. Киллуа даже успел перейти на диван для отдыха, стоявший в кабинете в самом углу. Устроившись на нем и закинув ноги на спинку, Киллуа читал отчеты. В них ничего нового не было. Каллуто медленно, но все же вполне отлично обучался у Фейтана, который за ним приглядывал. Главное, чтобы Курапика не прознал о том, что Киллуа знаком с одним из Пауков, иначе быть беде. Леорио подрабатывал личным врачом семьи Зольдик, за отдельную плату, но ему более чем хватало. Пожалуй, Леорио согласился только из-за Курапики. Далеко не дружеские чувства Леорио к Курапике Киллуа заметил с того времени, когда они вместе были в Йоркшине. Вот только все мысли Курапики занимал другой человек, и Леорио места не находилось. Глаза закрылись, и Киллуа задремал. Проснулся он от того, что на него пристально смотрели. Никакой тревоги не ощущалось, значит, это мог быть только один человек. — Давно пришел? — Только что. — А если честно? — Минут двадцать назад, — сознался Гон виновато, но раскаяния не слышалось совершенно. — Не хотел будить, ты и так очень мало спишь. Секундой погодя Гон обдал лицо Киллуа теплым дыханием и поцеловал в губы в качестве извинения. Слов Гону никогда не было достаточно. — Ты опоздал, — напомнил Киллуа нехотя. Отчитывать нужно было всех за провинности, но как Киллуа не старался, с Гоном совершенно не получалось — он был слишком вольным. Гон нахмурился. Он гладил Киллуа по волосам, от чего тот млел и расслаблялся, готов был простить все на свете. — Да так, с Хисокой пересеклись. — Гон задумчиво разделил отросшую прядь на виске Киллуа на несколько частей и начал плести косичку. — Он знал, где я буду, поэтому специально поджидал. Он замолчал. Киллуа не торопил, наслаждаясь прикосновениями. Гон всегда заплетал косички, когда говорил о чем-то неприятном. Распутывать их потом не хотелось, потому что они служили напоминанием о Гоне, когда тот уходил на очередное задание. Все же с Иллуми у них была маленькая война, касательного того, сколько миссий можно давать Гону. Однажды Киллуа даже спросил, почему Иллуми постоянно посылает Гона как можно дальше и не ревнует ли. Иллуми несколько долгих минут думал, чего с ним не бывало прежде. Обычно у него всегда находился ответ на любой вопрос Киллуа. В итоге Иллуми ответил, что до сих пор думает, что от Гона нужно избавиться и он серьезная помеха. Киллуа напомнил о договоренности, пригрозил, что вновь сбежит из дома, и уж тогда-то Иллуми точно не найдет их. С тех пор разговор не поднимался, но Киллуа был уверен — старший брат найдет, как навредить им. — Киллуа, — тихо позвал Гон, возвращая из невеселых воспоминаний, — я тут подумал. — И о чем? Гон почесал щеку, натянуто улыбнулся: — О том, почему Хисока знал, где я буду. Конечно, он всегда меня находил, но в этот раз все иначе. Я догадываюсь, кто меня сдал, и знаю, что ты будешь его защищать, но… Киллуа уже знал ответ на этот вопрос, но защищать не собирался. — Это Иллуми, тут и гадать нечего. — Ты правда так думаешь? А то мне в последнее время чудится, что он за мной наблюдает… и мне как-то неудобно. Я чувствую себя параноиком. — Я знаю. — Киллуа открыл глаза и внимательно посмотрел на него. Гон схватился за волосы и выглядел не столько напуганным, сколько загнанным. Киллуа на себе проверил, каким упертым бывает Иллуми, если хочет достигнуть своей цели. — Он против наших отношений. Ему даже на Курапику с Леорио плевать, а вот тебя он видит своим врагом. Гон бросил взгляд на Киллуа, фыркнул и расслабился. Через мгновение он уже вновь улыбался. Можно было подумать, что он притворялся, но Киллуа слишком хорошо знал Гона — тот был искренним, и эмоции на его лице и внутри переключались с неимоверной скоростью. — Ты забираешь у меня слишком много внимания, — Киллуа поймал ладонь Гона в своих волосах, накрыл ее своей, сжал. — Не думай о нем, переживет, никуда не денется. А вот за Хисоку я с ним еще поговорю. Ты не пострадал? — Нет, — Гон для убедительности покачал головой. — Домой вместе? Сейчас? В душ, а потом кровать? — Да. Киллуа сел, подождал, пока в голове проясниться. Несколько тонких косичек упало на лицо. И когда только Гон умудрился их так быстро заплести? Гон поднялся и протянул руку. Киллуа ее принял — она была невероятно теплой — и поднялся следом. — Кстати, — Киллуа обнял Гона, чмокнул в щеку, — с возвращением. — Это нужно говорить, когда мы будем дома, — Гон обнял Киллуа и улыбнулся: — Ну тогда ладно, я дома.