Эс энд Эм

Начиналось всё вполне наивно, невинно и необъяснимо: мелкий Оикава дразнил своего лучшего друга, наслаждаясь его забавной реакцией. Ведь брови Иваизуми так забавно хмурились, лицо кривилось в праведном гневе, а его рука машинально искала поблизости предмет, которым можно было швырнуть в Оикаву, и Тоору убегал, заливаясь смехом и запутываясь в своих же ногах. - Ты никогда не догонишь меня со своими коротенькими ножками, Ива-чан! - оборачивался Оикава вслед бегущему за ним другу и улыбался во все тридцать два. И хотя Ива-чан его не догонял, летящий в него волейбольный мяч всегда умудрялся. В течение долгих лет дружбы этих двух сорванцов, а именно сплошь до окончания старшей школы, Оикава заработал сотни подзатыльников, щелбанов и оскорблений, но продолжал выводить Иваизуми пуще прежнего. Ведь его реакции всё ещё радовали - любой прокол со стороны Оикавы сопровождался наставлениями на чересчур повышенных тонах - так, что стены спортивного зала трескались, да штукатурка с потолка осыпалась; ярым жестикулированием и лёгким рукоприкладством. Конечно, Иваизуми не избивал друга до полусмерти - не в его интересах было калечить того, кого он пытался защитить от травм. Оикава воистину наслаждался всем этим и шутил над другом в любой непонятной ситуации - прятал его школьную сумку, заливал соевым соусом его сменную обувь - в общем, был банальным первоклашкой в свои семнадцать. Да оригинальничать как-то и не требовалось, если даже такие мелочи вызывали в Иваизуми приступы несдержанного насилия. Но Оикава не ожидал, что его счастливые деньки могли неожиданно подойти к концу. - Эй, Иваизуми, спорим, что ты не сможешь не орать и не лупить Оикаву в течение двух недель? - как бы невзначай задал вопрос Ханамаки, безучастно рассматривая свои ногти. Матсукава одобрительно ухмылялся и украдкой бегал взглядом меж двух огней в поисках реакции. - На что спорим? - Иваизуми заинтересованно оглядел дуэт вечно что-то замышляющих третьегодок. - На месячный запас агедаши тофу за наш с Матсу счёт. Долго думать не пришлось - есть любимую еду за счёт друзей в течение целого месяца стоило того, чтобы не трогать Оикаву. На том и порешали. - Эй, Ива-чан, посмотри, сколько мне сегодня любовных писем подложили! - хвастался Оикава, выжидательно заглядывая в глаза другу. - Только не завидуй сильно, у тебя же ни одного нет! Иваизуми, словно старый свистящий чайник, начал закипать, но тут же вспомнил про спор и мысленно посчитал до десяти. Свистеть как вышеуказанный чайник не начал, расслабился и вдохнул поглубже. - Круто. Удостоверься, что всё прочтешь - ты же не хочешь обидеть своих фанатов, - безразлично пожал плечами он и отчалил в сторону своего класса. Оикава был в ужасе. - Я-ху, Ива-чан! - приветливо замахал Оикава, приближаясь к ждущему у ворот его дома Иваизуми. Оикава нарочито задержался на целых двадцать минут, чтобы вывести из себя вице-капитана, который терпеть не мог опаздывать. До начала занятий оставалось всего тридцать минут, а путь до школы предстоял приличный. - Оикава! - рявкнул Иваизуми, но тут же опешил. Агедаши тофу. Вдох-выдох. - Снова трепался со своей прической? Поторопись, а то опоздаем. Спокойный тон и расслабленное выражение лица Хаджиме, Оикава не одобрил. Совершенно. Почему-то. - Ива-чан, ты какой-то странный в последнее время, - подозрительно щурился Оикава, прожигая того испытывающим взглядом. - Думаешь? - Хаджиме безразлично уставился вперёд, поправив съезжающую с плеча сумку. Всю дорогу до школы, Оикава дулся, как малое дитя. Иваизуми искоса поглядывал на поникшего капитана и победно ухмылялся. Это оказалось не так уж и сложно - считай, месячный запас его любимого блюда был у него в кармане. - Какого хрена? - чертыхнулся Иваизуми, уставившись на свою волейбольную форму. Весь центр бирюзовой футболки занимала надпись "Если хочешь меня - моргни", жирно выведенная чёрным маркером. Раздевалка словно опустела. Идеальную тишину нарушало заглушенное ладонью хихиканье одного кудрявого идиота, тихие смешки Матсукавы и истеричные всхлипы Макки. Иваизуми уже хотел попрощаться с агедаши тофу, правда. Мысленно помахал халяве ладошкой и уже собирался расплакаться. Но вкуснятина манила, шептала: "Ты сможешь, Хаджиме", и Иваизуми терпеливо выдохнул. Не меняя стойкого выражения лица, он скинул с себя школьную форму, натянул пострадавшую футболку и прошёл к выходу в зал. - Ты идёшь или нет? - окликнул он Оикаву уже у выхода и, получив в ответ безмолвный поражённый кивок, прикрыл за собой дверь раздевалки. Никто и никогда не видел Киндайчи таким красным. Даже безэмоциональный Куними шумно сглатывал и протирал льющийся рекой пот со лба, учитывая, что особо на тренировке не напрягался. У всей команды уже слезились глаза и горели щеки - все боялись моргнуть и спалиться. Кентаро раз пять запутывался в сетке и бурчал что-то под нос, а Ватари принимал воображаемый мяч, когда как настоящий спокойно пролетал мимо него. Оикава кипел от злости и раздражённо чесал руки. Ханамаки и Матсукава косо смотрели на капитана и обменивались понимающими взглядами. Иваизуми не замечал всей суматохи, в принципе, как и всегда. Какое ему было дело до происходящего, когда в голове он танцевал чувственный вальс с наивкуснейшей порцией агедаши тофу? Оикава поставил перед собой цель - вывести Иваизуми из себя до такой степени, чтоб у того пар из ушей попёр. Ибо почему уже как дней пять, он ни разу не повысил голос на капитана и не прописал ему смачных тумаков?! Тоору принялся за дело со всей серьезностью, на которую был способен. Руки задумчиво перебирали каштановые вихри волос, за которые провинённого Оикаву не тягали уже тяжёлую и одинокую неделю. Темноту комнаты разрезал яркий свет лампы на рабочем столе, на котором Оикава, в специально заведённой для этого тетради, чиркал пункты плана под названием "Эс энд Эм", что расшифровывалось, как "Скандал и Мордобой". - Ива-чан, отвратительно выглядишь сегодня! Начать Оикава решил с незначительных оскорблений. Если весь день докучать Иваизуми и обзывать его, то он наверняка сдастся, и как следует наорёт на своего обидчика. Решил приступить непосредственно с утра. Глаз Иваизуми раздражённо задергался, и Тоору уже хотел выкрикнуть победное "Йе-е-ес", да не тут-то было. Хаджиме лишь ухмыльнулся. - Ты себя в зеркало видел? Да у тебя же рисинка около рта. Оикава тут же зарылся в сумку в поисках карманного зеркальца, а Иваизуми рассмеялся и потрепал паникёра по волосам. - Шучу, - хмыкнул он, засунул руки в карманы и опередил Оикаву на пути станции. Капитан анализировал ситуацию. Дружеское прикосновение к волосам было приятным и тёплым. Но чего-то всё-равно не доставало. Когда первый пункт плана с треском провалился, ибо Хаджиме беспощадно игнорировал все подколки Тоору, Оикава плавно перешёл ко второму пункту. - Ой, - с истинным талантом непризнанного актёра, Оикава изобразил скорбь и сожаление, когда целый стакан молочного коктейля оказался на рубашке Иваизуми. В кафетерии академии Аоба Джосай, словно остановилось время. Каждая присутствующая здесь душа уставилась на один определенный столик, за которым сидел парень, с ног до головы облитый липким коктейлем, а над ним стоял другой, держа в руках крышечку от этого самого напитка. Первым не выдержал Ханамаки. Он, с глухим стуком, ударился головой о стол и забил кулаками в безмолвных конвульсиях. Матсукава снял с плеч пиджак и спрятался в него, словно в бомбоубежище. Оикава выжидал, в предвкушении постукивая длинными пальцами по школьным брюкам. Уж чего-чего, а этого Ива-чан не смог бы простить ни в коем случае. Но Иваизуми неподвижно сидел на своём месте. И вот, он уже поднял руку и Оикава зажмурился... Но Хаджиме поднес руку к своему лицу и медленно слизал стекающий по предплечью молочный коктейль. - Шоколадный, - изрёк он, поднявшись с места. - Надо замочить, а то потом тяжело будет отстирать. И снял рубашку. Прям в кафетерии, неторопливым шагом направившись в туалет, застирать пострадавшую одежду. Пока Оикава краснел, трясся, подбирал слюни и кровь из носу, как в принципе и все ученики, находившиеся в столовой, он особенно не думал. Но мысль о том, что всё-таки чего-то не хватало, отречёно проскальзывала в голове. Оикава не сдавался. Менял пароли на смартфоне Иваизуми; ставил своё фото на заставку; смущал Хаджиме перед его одноклассниками, рассказывая им постыдные истории из детства; прятал его сменку; кидал мусор в его сумку, пока тот не видел. Ничего не пошатнуло железное терпение Иваизуми: он лишь обреченно вздыхал и исправлял то, что Оикава натворил. В загадочной неудовлетворённости, Тоору провел без одного дня две недели. Он сгрыз кончики всех карандашей и случайно оторвал пуговицу от школьной рубашки. Его не радовал даже любимый молочный хлеб, что само по себе было скандальным фактом. - Макк-и-и-и, - заныл Оикава, безысходно уткнувшись носом в парту. - Почему Ива-чан не обращает на меня внимания? Ханамаки и тоже с удовольствием бы не обращал внимания на обделённого Оикаву, да только месяц кормить Иваизуми за свой счет ему совсем не хотелось. - Плохо стараешься, значит,- пожал плечами тот. - Иваизуми потерял к тебе всякий интерес. Твои шутки не изобретательны. - Как грубо, Макки! - Оикава приподнялся на локтях. Его вид был, мягко говоря, отвратителен - тёмные круги под глазами, взлохмаченные вихри каштановых волос и смятая школьная форма. Капитан вял, как цветок без воды. - А ты попробуй что-то более... Эффективное... - предложил Ханамаки. Оикава оживился и подскочил на месте. - Например? - Ну... В какие моменты Иваизуми действительно зол на тебя так сильно, что готов закопать под землю, затем откопать, треснуть лопатой по голове и закопать обратно? Оикава призадумался. Спустя пару минут, заговорщицки ухмыльнулся и зашептал Ханамаки третий пункт своего коварного плана. - Иваизуми! Хаджиме как раз собирался пойти домой, закончив со всеми делами, пока его не окликнул Такахиро. - М? Ханамаки остановился перед вице-капитаном, тяжело дыша. Он пытался сформулировать свою мысль, но не мог привести дыхание в норму. - Ои... Оикава... Зал... Подачи... Колено... - всё, что смог изречь он, и Иваизуми побледнел. Ноги сами понесли его к залу, где, в мыслях Хаджиме, лежал бездыханный и окровавленный Оикава, не успевший даже произнести предсмертную речь. Ханамаки отряхнулся и на цыпочках почапал за Иваизуми, прихватив за локоть Матсукаву. Всё же, он был явно лучшим актёром, чем Оикава. Сознание Иваизуми определенно преувеличивало, но куда деваться, если крыша слетала от волнения? Когда Хаджиме рывком распахнул двери спортивного зала, тот встретил его кромешной тьмой и гробовой тишиной. Комок тревоги подкатил к горлу, и Иваизуми неосознанно задрожал. - Оикава? - он сделал несмелый шаг вперед и попытался нащупать включатель. Трясущимися руками, Хаджиме повёл по стенке в поиске заветной кнопки, пока не наткнулся на что-то... Пушистое. - Бу, - произнесло пушистое нечто, и Иваизуми заорал. Щелчок включателя, смешок и довольная рожа, ухмыляющаяся сверху вниз на прибывающего в шоке и сидящего на полу Иваизуми. - Ха-ха, купи-и-ился, Ива-чан! В голове Хаджиме правила лишь одна мысль - убить. Сломать пальцы, которые Оикава сложил в знаке мира - чего-чего, а мира не будет, это точно; сломать ногу, которая не подавала никаких признаков ушиба и перелома, но планировала подать в течении нескольких секунд, когда разъяренный Иваизуми поднимется с пола; выбить все до единого кристально-белые зубы, обнаженные в счастливой улыбке. - Как твое колено, Тоору? - ядовитым голосом прохрипел Иваизуми, нарочито медленно поднимаясь с пола. Вышеуказанный Тоору побледнел. Капля пота, сформировавшаяся на лбу, покатилась по переносице, но Оикава не мог пошевелиться, чтобы вытереть её. Иваизуми медленно подходил всё ближе, опустив голову. Пульс капитана участился, кровь задолбила в висках, зрачки расширились и вот... Иваизуми стукнул его лбом в лоб так, что Тоору увидел Большую и Малую медведицу, отлетел на приличное расстояние и приземлился на скользкий пол спортивного зала. - Ты чёртов придурок! - заорал Хаджиме так, что голос тут же сорвался, из-за отсутствия долгой тренировки криков, видимо. - Я думал, ты тут в агонии, бежал, как кретин! А ты целёхонький... Ну, не надолго. Кулак Хаджиме планировал наведаться в гости ко лбу Тоору ещё раз, но неожиданно Оикава засмеялся так, что вице-капитан опешил и отошёл. - Ива-чан, ты ударил меня! - радостно изрёк капитан, растирая лоб одной рукой и утирая кровь из носу другой. Иваизуми осознал всю боль ситуации и упал на колени. - Ударил... Моё то-о-офу, - он безысходно вырывал волосы с головы и выл, как кит. - В самый последний день! Тофу было так близко! - Тофу? - непонимающе склонил голову в бок Оикава. - Мы поспорили с Ханамаки, что я не буду орать на тебя и бить целых две недели, и он будет покупать мне агедаши тофу в течение месяца... Я был так близок... Оикава засиял от счастья и зажал побеждённого Иваизуми в крепких объятиях. - Значит ты не потерял ко мне интерес, Ива-чан! Значит, тебе не всё равно! - ликующе бормотал он. Хаджиме скривился, и подумал, что явно переборщил с ударом. - Ива-чан, девушки всё равно не заметят твои старания - можешь не стараться так сильно! А затем, Оикава ждал. Для достоверности, считал про себя до пяти, загибая пальцы на руках за спиной. Словно строка загрузки, тело Иваизуми с пят до лба краснело от злости, и Тоору ждал сотни. - О-и-ка-ва, - угрожающе рычал Иваизуми, растягивая гласные. С каждым слогом, улыбка связующего растягивалась всё шире, от уха до уха. Оикава ждал знатных люлей, как своего дня рождения. Ибо если дружеское похлопывание по спине после очередной победы, заставляло тепло улыбаться, то толчок кулаком всё по той же спине за очередную подколку со стороны Оикавы, заставлял зрачки расширяться, а пальцы на ногах сгибаться в ожидании. А угрожающий рык Иваизуми приводил Оикаву в состояние недоваренного желе, но тому не обязательно было знать об этом. - Знаешь, я всегда задумывался над кое-чем - если мазохиста не пытать, считается ли это для него пыткой? - хмыкнул Ханамаки, дожёвывая очередное заварное пирожное. Он и Матсукава синхронно повернулись в сторону дуэта третьегодок - где один из них выводил второго, а второй пытался игнорировать все попытки первого. Капитан тускнел, скулил, чего-то ждал и тщательно скрывал это за издевательской усмешкой. Вице-капитан не выдержал и сосватал свой тяжелый кулак с животом капитана. Капитан охнул от неожиданности, наигранно заныл и нарёк вице-капитана "грубияном и неандертальцем". Глаза Оикавы сияли, как рождественская ёлка. - Вопрос снят? - ухмылялся Матсукава, выудив из пакета десерт. - К гадалке не ходи, - скривился Ханамаки и отвернулся от до ужаса отвратительных друзей.